Работу над «Маленькими трагедиями» «Гоголь-центр» заканчивал в экстраординарном режиме: режиссер спектакля и худрук театра Кирилл Серебренников в конце лета был арестован и в репетициях перед выпуском участия не принимал. Тем не менее премьерная серия не только состоялась по расписанию, но и показала, что Серебренников и его команда — игроки высшей лиги в современном театре. Рассказывает Ольга Федянина.
Лейтмотивом спектакля становится призыв «Жги!», обращенный к Поэту (Филипп Авдеев)
Фото: Ira Polyarnaya
С авральной ситуацией «Гоголь-центр» справился абсолютно профессионально, заслуженно получив в конце стоячую овацию переполненного зала. Утверждать, что обстоятельства выпуска никак не сказались на спектакле, было бы очень плохим комплиментом и режиссеру, и его театру. Тем более что это неправда. Сказались: в нескольких сбоях ритма, в тайминге отдельных эпизодов, в переходах. Но эти же самые обстоятельства позволяют с редкой ясностью увидеть, почему Кирилл Серебренников и его команда — игроки высшей лиги в современном театре. Здесь нет парадокса: чтобы понять, как работают часы, на них надо смотреть без крышки — в данном случае по независящим от театра причинам осталась слегка приоткрыта крышка спектакля.
Там, под крышкой, самая серьезная работа Серебренникова за последние несколько сезонов — и самая размашистая. Он никогда не был режиссером одного приема или одного стиля, но тут уже не приемы, а целые смежные виды искусства и жанры выходят на подмостки: от электронной музыки до телевидения, от реди-мейдов до инсталляций. Актеры не просто пластичны, они временами работают на грани акробатики «нового цирка» (режиссер выпуска и режиссер по пластике — Евгений Кулагин). К этому добавляется аутентичный рэп: приглашенная звезда пушкинского спектакля — рэпер Хаски со своими «черными-черными» ритмами и рифмами. За соединение элементов отвечает феноменальная постановочная изобретательность, которую жалко переводить в спойлеры,— редкий случай в практике театрального рецензента.
Текст Пушкина, подчиняясь сложному алгоритму, разделяется на живую декламацию и титры — тема обретения слова, диалога немоты и речи, становится сквозной для спектакля. Все четыре пушкинских сюжета разыграны, как связанные друг с другом, но у каждого есть и свое «о чем», локальное высказывание. Сильнейшее из которых занимает первую треть спектакля и включает стихотворение «Пророк» и «Моцарта и Сальери»: проникновенная и брутальная история о том, что человек не выбирает, быть ему художником или не быть, а если быть, то каким именно. Выбор сделан за них и без них — будь то Пророк, Моцарт (оба — Филипп Авдеев) или Сальери (Никита Кукушкин). «Скупой рыцарь» — история не про скупость старика (Барон — Алексей Агранович), а про убийственный заговор молодости (Альбер — Гоша Кудренко, Герцог — Евгений Романцов). «Каменный гость» — комедия эгоцентризма космического размаха (Дон Гуан — Семен Штейнберг, Донна Анна — Светлана Брагарник и Виктория Исакова). «Пир во время чумы», в котором «чума» — это одновременно и останки советской империи, и неотвратимая беккетовская старость, не столько самостоятельная история, сколько итог предыдущих трех, тоскливый и парадоксально обнадеживающий одновременно.
Серебренников не «интерпретирует» Пушкина, он отправляет его в художественную среду, где пафос классической декламации сосуществует с иронией соц-арта, тоталитарным ритмом городского фольклора и документальностью новостного шума. Спектакль — то смысловое пространство, которое возникает во время этого путешествия и в котором пушкинский поэт-пророк и рэпер Хаски встречаются друг с другом на слове «жги!».
Способность организовать пространство, в котором стихи Пушкина, цитаты из поп-арта и голливудских блокбастеров, мелодия Леонида Федорова и народная артистка Российской Федерации Светлана Брагарник играют один и тот же спектакль,— это и есть самая современная ипостась театрального искусства. Собирать себя не как результат отсечения лишнего, а как процесс присоединения контекстов — так устроены эти «Маленькие трагедии». Но так устроен и весь театр Серебренникова. Так вообще устроен его режиссерский талант — он антимаргинален, ему на сцене (и в зале) интересен диалог разнородностей, а не механизм исключения посторонних.
Эта способность, кстати, делает его театр не только очень современным, но еще и очень устойчивым — как убедились зрители премьерной серии, «Маленькие трагедии» «Гоголь-центра» с честью выдержали даже незапланированное соавторство Следственного комитета.