В то время как неувядающий Джеймс Бонд готовится бодрячком отметить 40-летие, его коллега Остин Пауэрс за пять лет заметно подустал. Третья серия "Остин Пауэрс в Голдмембере" (Austin Powers in Goldmember) навела ЛИДИЮ Ъ-МАСЛОВУ на мысли о том, что герой достаточно знаменит и его создатели с чистой совестью могут остановиться на трилогии.
В 1997 году мир узнал об Остине Пауэрсе, "Международном человеке-загадке" (International Man of Mystery), шестидесятнике, хорошо сохранившемся до наших дней благодаря криогенной заморозке, обладателе необузданного либидо и детского чувства юмора. С младенческих уст Остина срывались такие шутки, что продюсеры предпочли выпустить его в основном на видео. Однако слава его оказалась слишком велика, и два года спустя все американские киноэкраны заполонил сиквел "Шпион, который меня трахнул" (The Spy Who Shagged Me). Он оказался дико популярен у детишек, которые были абсолютно не в курсе, какие фильмы 60-х пародирует "Остин Пауэрс", зато оценили грубый сортирный юмор и способность канадского комика Майка Майерса (Mike Myers) к перевоплощению: во второй серии к своим двум основным героям — Остину Пауэрсу и его противнику доктору Зло — он добавил еще шотландца по прозвищу Жирный ублюдок. В третьей серии, как виртуозный жонглер, увеличивающий число мелькающих в его руках шариков, Майерс ввел заглавного персонажа — голландца Голдмембера. На чем специализируется Голдмембер, понятно по его фамилии: в штанах у него золотой протез, выполняющий одновременно функции ключика к взрывному устройству, которое должно погубить мир.В третьей серии количественный прирост экстравагантных персонажей не смог вызвать качественных изменений. Голдмембер — наименее смешной из всех, кого Майк Майерс играет в "Остине Пауэрсе". Кроме золотого фаллоса у него есть еще одна особенность: все время шелушащаяся кожа, которую он иногда отколупывает и с удовольствием поедает, приговаривая: "Какая солененькая!" Извините, если вы читаете эту газету за завтраком. От Остина Пауэрса многих уже тошнит. Но в последней серии на его сторону становится сам Стивен Спилберг (Steven Spielberg), появляющийся в первых кадрах в качестве режиссера, снимающего фильм об Остине Пауэрсе с настоящим Томом Крузом (Tom Cruise) в главной роли. Подружку героя играет Гвинет Пэлтроу (Gwyneth Paltrow), доктора Зло — Кевин Спейси (Kevin Spacey), его клона-карлика Мини-Ми — Денни Де Вито (Danny DeVito). Однако этот кошмарный сон кинокритика быстро кончается, и на экране появляется настоящий Остин Пауэрс--Майк Майерс. Первое, что он делает на благо человечества,— метким выстрелом сносит башку Бритни Спирс (Britney Spears) со словами "Oops! I did it again!" Бритни валялась в ногах у продюсеров, умоляя дать ей хоть малюсенькую камею в фильме, и согласилась на роль женщины-робота с огнестрельными сиськами.
С не меньшей радостью настоящий шестидесятник Майкл Кейн (Michael Caine) согласился сыграть отца Остина, тоже английского супершпиона, которого похищает Голдмембер в компании с доктором Зло. Комический талант Кейна в "Голдмембере" пропадает, поскольку его слишком обыкновенный персонаж теряется на фоне причудливых фриков, которых наплодил Майерс. Другая досадная пропажа обусловлена тем, что многие шутки в фильме труднопереводимы. По-английски, например, одинаково звучат "крот" и "родинка", так что Остин Пауэрс может издеваться над одним из персонажей, агентом по кличке Крот, имеющим огромную волосатую родинку над губой. Пострадают при переводе и скабрезные словесные игры, связанные с голландским акцентом Голдмембера, песенные номера вроде тюремного рэпа, который исполняют доктор Зло и Мини-Ми, а также приколы с субтитрами, переводящими речь японца, который любезно предлагает Остину откушать грибов шитаки, но на темном фоне видна только первая часть слова — shit. Впрочем, есть вещи, для которых языковой барьер не помеха, скажем, реплика Жирного ублюдка, который к концу фильма сильно похудеет и будет жаловаться на кожные складки на шее: "Моя шея выглядит, как вагина". Создателям "Остина Пауэрса" практически все явления окружающего мира напоминают о гениталиях или экскрементах, и хотя мир в таком ракурсе выглядит несколько однообразным, было бы несправедливо отказать этому мировоззрению в философской и эстетической завершенности.