"Будь большим, но работай как стартап"

О том, почему выживут только крупные страховщики, чем для рынка обернулась ремонтная реформа ОСАГО и перспективных сегментах на будущее, рассказал в интервью "Ъ" генеральный директор "Ингосстраха" Михаил Волков.

— ОСАГО существенно снижает прибыль компаний. Как, не нарушая закона, можно сдерживать убыточность?

— Ситуация тяжелая, рынок не так давно отошел от кризиса 2014 года, в 2016 году жизнь начала налаживаться, но с конца 2016 года сегмент оказался в положении, в котором вряд ли сможет долго продержаться. Большое количество убытков в ОСАГО абсорбировал "Росгосстрах", убыточность же рынка в целом превышает 100%. Это жестко регулируемый рынок: ЦБ устанавливает тарифы плюс существует обязательность продаж.

Непростая ситуация с ОСАГО сложилась и для ЦБ, который оказался не только регулятором, но и владельцем "Росгосстраха".

"Ингосстрах", в свою очередь, уже пережил несколько эпох за 70 лет на рынке, и я уверен, что мы и из этого кризиса выйдем за счет запаса, который сформировали за благополучные 2014-2015 годы. За это время мы практически удвоили активы.

— Не за счет страховой деятельности, а за счет инвестирования?

— Мы реинвестировали всю нашу прибыль, и на сегодняшний день размер наших активов составляет 60 млрд руб., этого хватит на любую ситуацию. Вместе с тем природе бизнеса противоречит ситуация сознательного получения убытка по итогам страхового цикла. Поиск оптимального соотношения цены риска на территории нашей страны для различных групп клиентов жестко ограничен главным критерием оценки деятельности регулятора — обеспечением доступности ОСАГО. В этих условиях мы пытаемся в рамках действующего нормативного регулирования идти по пути "наименьшего зла". Следствием является падение продаж ОСАГО, которые мы не мотивируем, и добровольных видов страхования.

Любое снижение объема по компании всегда ведет к тому, что мы вынуждены сокращать расходы, людей — это всегда сложный процесс. Но в перспективе мы видим рынок в более оптимистичном положении, чем сейчас, как только решится проблема с ОСАГО. Сейчас у нас средняя премия по ОСАГО примерно на 15% выше средней по рынку, это происходит правовом поле за счет правильной работы с нашими каналами продаж. Принцип доступности ОСАГО не нарушаем.

Мы ведем переговоры с регулятором и законодателями и просим ослабить регулирование тарифов. В пример приводим каско, где практически у каждого клиента индивидуальный тариф. Или, например, на нашем сайте есть калькулятор-слайдер, с помощью которого можно выбрать бюджет на страхование исходя из суммы, которую готов потратить автовладелец, и набор рисков, которые можно защитить. За счет этого можно конкурировать и в ОСАГО.

— Ожидаете уход компаний с рынка в связи с недостаточностью тарифов ОСАГО?

— Я уже сейчас не очень понимаю, за счет чего живут мелкие и средние игроки — они должны испытывать серьезные финансовые трудности, а начало следующего года должно стать для них катастрофическим. Экономика масштаба в страховании много значит. Единственная трудность для крупных игроков заключается в том, что они часто неповоротливы, поэтому мы в "Ингосстрахе" исповедуем принцип "будь большим, но работай как стартап". В таком случае никакого конкурентного преимущества у совсем мелких компаний перед "Ингосстрахом" не будет. Несколько крупных компаний могут закрыть всю потребность в страховании.

— Всей страны?

— Почему нет? У нас страна москвацентрична. Мы, когда писали стратегию "Ингосстраха", столкнулись с тем, что 50% всего рынка каско — это Москва, второй город — это Санкт-Петербург: в нем 15%. А во всех остальных, даже в городах-миллионниках, редко превышает 3% рынка каско.

— Как обстоит ситуация с мошенничеством в страховании?

— Мошенничество и страхование, к сожалению, неразрывно связаны. Искоренить первое не удастся. Мы сталкиваемся со случаями, когда с большой вероятностью выплату можно считать сомнительной, но юристы говорят, что мы проиграем в суде. Не всегда законодательство нам помогает в борьбе с мошенничеством. Порядка 15-20% таких выплат мы вынуждены делать. Это создает огромное давление на финансовый результат. А есть регионы, например Волгоград, Краснодар, где такие выплаты доходят до 50%. Если три из четырех случаев приходят к нам по почте, это почти гарантированно мошенничество. Мы просто физически не успеваем отреагировать. И сразу же суд, и решения не в нашу пользу. И деньги из экосистемы "страхователь-страховщик" уходят юристам.

— Ремонтная реформа в ОСАГО как-то облегчила страховщикам борьбу с мошенниками?

— К сожалению, нет. На входе в реформу были благие намерения, на выходе получили то, что не очень помогает, а скорее наоборот.

— Мошенники уже освоили схему работы с натуральными выплатами?

— Вы их спросите. Я думаю, да. Предъявить в суде претензии, что автомобиль отремонтирован не как следует, достаточно просто. Мы мало делаем выплат ремонтом. И сознательно не пошли по этому пути, чтобы не ухудшить ситуацию с убыточностью ОСАГО. Я знаю коллег на рынке, которые, к примеру в Волгограде, приняли решение осуществлять выплаты ремонтом и говорят, что буквально на руках аварийную машину доносят до сервиса, чтоб только никто из третьих лиц не перекупил права требования по страховому случаю с ней.

— А развитие непрофильного бизнеса в виде собственной сети автосервисов страховщикам кажется непривлекательным?

— Нет, этот бизнес далек от того, чем мы занимаемся. Мы по России взаимодействуем с тысячами станций, невозможно заместить их, это все равно рыночный механизм.

— Но вы же развиваете собственную поликлиническую сеть "Будь здоров"?

— Да, это действительно отдельный, нестраховой бизнес, и у нас десять лет назад при его запуске была идея распространить клиники на всю страну. Сейчас мы следуем принципу москвацентричности. К сожалению, население в ряде регионов не сформировало платежеспособного спроса на то качество услуг, которое предоставляется в наших клиниках. 3 из 11 мы закрыли. А в Москве думаем открыть еще одну к уже имеющимся четырем. Бизнес непростой — он связан со здоровьем человека, и всегда будут жалобы на то, что не вылечили. Поэтому важны стандарты качества врачебных услуг — это то, над чем мы постоянно работаем. В регионах, напротив, открыли клиники определенной направленности. Например, в Сочи она ориентирована на курортологию. И там уже активно используется принцип телемедицины. Например, если у клиента есть врач в Москве, а человек отправляется на санаторное лечение, то врач в Сочи может связаться с врачом в Москве и обсудить назначения.

— Вы ранее заявляли, что не исключаете приобретение страховщика ОМС. Чем так интересна эта сфера?

— На мой взгляд, роль страховщика в системе ОМС должна быть усилена. Сегодня ОМС — это не рисковое страхование, это сервис по контролю за качеством оказания услуг лечебным учреждением. Но и сейчас бизнес ОМС интересен. Это далеко не высокомаржинальный бизнес. Но чем больше по объему этот бизнес, тем меньше затраты на ведение одного пациента. Поскольку ОМС у нас есть, имеет смысл этот сегмент укрупнять.

— Какие еще сегменты планируете развивать?

— Практически нет такого сегмента, которым бы мы не занимались в страховании. За исключением осторожного отношения к агрострахованию, которое мы не считаем классическим видом сегодня. А из совсем нового на рынке — это киберриски. Мы одни из немногих, кто их действительно страхует. При этом не могу не сказать, что неосознанно страховщики уже несут на себе эти риски. Когда, например, страхуют клиентов от перерыва на производстве. Компании хорошо умеют рассчитывать тариф по перерыву в производстве, связанный с авариями: пожар, взрыв, залив. Но за последний год в разы увеличилась вероятность того, что очередной вирус типа WannaCry, например, заблокирует компьютер главного бухгалтера и людям не выплатят зарплату. По таким случаям у страховщиков еще не много практики, и, возможно, страховые компании даже не осознают, что уже несут на себе эти риски.

— Как относитесь к планам правительства ввести обязательное страхование киберрисков?

— Минфин неоднократно озвучивал свое несогласие с введением любого нового обязательного вида страхования. Для нас, страховщиков, это неоднозначный вопрос. С одной стороны, безусловно, мы за рыночные принципы и регулирование тарифов страховым сообществом. Но на примере ОСАГО видим, что ничто так не популяризирует страхование, как его обязательность или введение ответственности по ряду рисков. Например, в США как ввели уголовное наказание за действия управленцев компаний, так сразу все стали покупать полис страхования ответственности директоров (D&O). Вмененность страхования может заменить обязательность страхования, но в то, что все по своей воле придут и купят полис,— в это я не верю.

— Ответственность руководства банка "Открытие" (в настоящий момент банк санируется ЦБ) за управленческие ошибки была застрахована в "Ингосстрахе", но полис не сработал. Почему? И каким видите рынок D&O в РФ?

— Рынок сложный со специфическими рисками. То, что сегодня произошло с "Открытием", не входит в список страховых рисков. Пока что никто по этому банку о страховом случае нам не заявлял, и мы не видим причин, по которым это должно произойти. Мы не можем говорить о конкретном клиенте и раскрывать коммерческие условия конкретного полиса. Но в целом могу сказать, что полис D&O приостанавливает свое действие в связи с существенным изменением риска. Например, введение временной администрации расценивается страховщиком как существенное изменение риска, страхователь должен обратиться к компании за продлением покрытия в случае такого изменения. Перспективы у сегмента есть, выплаты по этому виду страхования на российском рынке были. Как и во всем мире, они непубличные.