Русское экономическое чудо
Экономический рост, которым еще недавно гордились Кремль с Белым домом, оказался чудом. В том смысле, что гораздо труднее объяснить то, почему сейчас, в конце 2002 года, рост еще продолжается, чем то, почему он должен остановиться.
В причины пока продолжающегося роста власть особенно не вникала. Зачем? Раз он есть, значит, экономическая политика верна. Было время, когда ответы лежали на поверхности. Очевидно, что после кризиса августа 1998 года экономика просто не могла не расти. Главная причина — девальвация рубля. Она отсекла импорт, который стали замещать российские производители. Экономисты заговорили о том, что инерция девальвации иссякла, в 2001 году. А статистика показала увеличение объема инвестиций, чего, как и экономического роста, не было за всю новейшую российскую историю. И именно в эти годы власть упустила шанс его закрепить. Источник средств, направляемых на инвестиции, был, по сути, один: предприятия инвестировали то, что сумели скопить. И даже этот источник был в значительной мере перекрыт реформой налога на прибыль. Формально налог был снижен с 35 до 24%, но предприятия лишились права выводить из-под налогообложения половину прибыли, идущей на инвестиции. В итоге эффективная ставка налога на прибыль (то есть та, по которой он фактически и уплачивался) поднялась — до реформы она не превышала 20%. Новый порядок уплаты налога был введен с 2002 года, и инвестиционный рост опять более чем вдвое уменьшился — за девять месяцев он составил всего 2,5%, а по итогам года правительство надеется на 3%.
Рост останавливается. 29 октября премьер рассказал о проблеме инвестиций совету по предпринимательству. 31 октября Владимир Путин вызвал на беседу Германа Грефа. Стало ясно, что долгосрочный прогноз Минэкономразвития, предусматривающий неуклонный рост экономики, оказался мифом. Экономика пока еще растет, но с явным замедлением: в 2001 году — на 5%, а в этом правительство надеется на 3,8-4%. И затухание продолжится, раз росту не удается опереться на инвестиции.
Рост без чудес
И все-таки экономика пока еще растет. Почему? Из официальных лиц ответ дает только экономический советник президента Андрей Илларионов. Он исходит из того, что основной двигатель экономики — валютный курс. Логика такова. В первой половине 2002 года, по подсчетам Илларионова, евро подорожал по отношению к доллару на 17-18%. Значительную часть экспортных доходов России приносит нефть. Расчеты за нее традиционно ведутся в долларах, а платежи по долгам кредиторам и за импорт из Европы ведутся в евро. С учетом курса евро к доллару фактически получается, что валюты в России оказывается меньше и она дорожает, то есть реальный курс рубля снижается. Это и позволяет экономике расти за счет стимулирования экспорта и относительного ограничения импорта. Таким образом, рост евро по отношению к доллару в российских условиях приводит к эффекту, схожему с девальвационным.
Но здесь следует учитывать динамику нефтяных цен. По логике Илларионова, их рост, означающий увеличение объема долларов, которыми располагает Россия, снижает курсовой эффект. Если взять крайние точки колебания цен на нефть Urals в первом полугодии 2002 года (минимум в январе — $16 за баррель, а максимум в мае — $25,5), то ответ Илларионова теряет убедительность. С января по май рост цен на нефть составил почти 60%. Так что можно предположить, что рост цен на нефть перевесил курсовую победу евро над долларом. Раз рост был, цены на нефть играют позитивную роль. Обмениваясь на рубли, нефтедоллары увеличивают денежную массу, которая подталкивает и спрос, и инвестиции. Но грань между ростом цен, сопровождающим и подталкивающим рост, и ростом инфляции, отпугивающим любые инвестиции, весьма тонка. Значит, пора искать способы поддержания экономического роста.
Способ первый: ничего не делать
Самое простое решение — ничего не делать и ждать. Вдруг выручит евро или изменятся цены на нефть. Но на единую европейскую валюту надежды мало: надвигающаяся военная кампания США в Ираке скорее укрепит доллар, чем евро. Что касается изменения нефтяных цен, если они упадут и при этом подтолкнут рост, значит, Андрей Илларионов прав. Но даже если отвлечься от теории, в падении цен на нефть есть и другие позитивные моменты — нефтяники будут вынуждены искать, куда вложить свои капиталы.
Цены на нефть, взлетевшие в ожидании войны в Ираке, неминуемо обрушатся после ее начала. Но насколько? На этот вопрос в ЮКОСе, например, отвечают так: цены не должны упасть ниже $12-16 за баррель. Это неприемлемо даже не для России, а в первую очередь для таких производителей нефти, как Венесуэла, Индонезия, Норвегия. То есть, во-первых, цена ниже не упадет, а, во-вторых, падение не будет долгосрочным. По некоторым прогнозам, цены будут ниже устраивающего российский бюджет уровня $18-23 за баррель не дольше двух лет. Но здесь многое зависит от того, как будет проходить военная операция. В общем, ждать и ничего не делать правительство не может.
Способ второй: сокращение расходов бюджета
Либеральные экономисты настаивают на сокращении расходов бюджета. Собственно, снижение цен на нефть автоматически приведет к секвестру. Но либералам важно показать, что это не смертельно, а значит, когда цены вернутся в благоприятный коридор, возможно дальнейшее снижение налогов. Но этот способ пока нереален: он предусматривает заведомо непопулярные меры, а президент на них перед выборами никогда не пойдет.
Способ третий: государственные инвестиции
Левые экономисты предлагают совершенно другое, по сути, решение. Все просто. Раз нужны инвестиции, а они реальный сектор экономики обходят, надо их туда "отконвоировать" силами государства. Степень левизны определяется тем, какие именно силы предлагается применить. Можно вернуться к идее бюджета развития, когда инвестиции в реальный сектор идут из бюджета. Это, возможно, даст какой-то эффект, но такая мера — из разряда чрезвычайных и мобилизационных, ее можно применить разве что в условиях военного времени.
Другой вариант госинвестиций — закамуфлированный: сконцентрировать значительные ресурсы в ограниченном числе банков, подконтрольных правительству, и через эти банки инвестировать ресурсы в реальный сектор. Проблема в том, что в России слишком хорошо знают: как только чиновники берутся за экономику, расцветает коррупция, но никак не экономика.
Способ четвертый: либерализация фондового рынка
Между тем многие забывают, что главная проблема российского экономического роста — отсутствие инфраструктуры превращения сбережений в инвестиции и перелива инвестиций из отрасли в отрасль. Классическая инфраструктура перелива капиталов — фондовая биржа, но в России она пока не работает. Среди основных объяснений приводится следующее: фондовый рынок задавлен госрегулированием. Его механизм требует от желающих участвовать в рынке таких затрат, которые неприемлемы даже для крупных предприятий. Механизм прямо заимствован из первоисточника — регулирования американского. Вот только скидки на то, что в США этот рынок куда более мускулист, в России не сделано. Между тем даже в США для новых фондовых рынков, как, например, NASDAQ, требования либеральнее, чем для классических площадок. Если механизм регулирования фондового рынка в России будет либерализован, на нем увеличится число участников. Это и будет рыночной поддержкой инвестиций, а значит, и роста.
Способ пятый: реформа банковской системы
Еще один классический канал и перелива капиталов, и в первую очередь превращения сбережений или свободных средств в инвестиции — банки. Пока российские банки не справляются с этой задачей, основной с точки зрения макроэкономики, потому что банковская реформа, о которой так много говорили на самых разных уровнях, не происходит. А она необходима для поддержки экономического роста. Во-первых, нужно проредить банки, чтобы снизить риски невыполнения ими взятых на себя обязательств. Во-вторых, нужно помочь оставшимся банкам увеличить свою капитализацию, что привлечет в них новые ресурсы и позволит им проводить те операции, на которые они сейчас вообще не имеют права. В-третьих, надо позволить банкам увеличить прибыльность своих операций.
Банковская реформа — очевидный приоритет. Но чтобы ее осуществить, нужен эффективный лоббизм. ЦБ лоббировать реформу не собирается. Правительство прикрывается бюрократическими отговорками: это вообще не дело Белого дома, к тому же уже есть согласованная с ЦБ стратегия развития банковского сектора. А вспоминать о том, что в упомянутой стратегии нет даже слова "реформа", никто, похоже, не собирается. Получается, что вся надежда — на олигархов.
НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ