Поправки пущены на вето
Владимир Путин поправил и журналистов, и депутатов
высший суд
Вчера президент России Владимир Путин встретился с руководителями средств массовой информации и обсудил с ними их проблемы. Невольным свидетелем этой встречи стал специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Встретиться с президентом позвали в основном руководителей СМИ, подписавших письмо с просьбой отменить поправки к закону. Но не всех. Так, были руководители "Первого канала" и ВГТРК, но не было руководителей остальных телеканалов. Среди журналистов, освещавших встречу, присутствовали, правда, журналисты НТВ, которые больше других, по устоявшемуся вдруг мнению, провинились в те дни перед своим народом — тем, что показывали ему не те кадры, которые он хотел бы видеть. Так вот, они в зале, где происходила встреча с президентом, были, но без видеокамер. В зале работали только три камеры и все "Первого канала".
Во время захвата заложников в ДК на улице Мельникова профессию, как известно, дискредитировали прежде всего тележурналисты, и претензии, а следовательно, и поправки были адресованы главным образом им. Но при этом письмо к президенту подписывали в основном руководители печатных СМИ. Они преобладали и в зале.
Президент, открывая встречу, сказал, что подходит время принимать решение по вопросу о поправках. Ни секунды не медля, не делая никаких вступлений, он перешел к тому, что далеко не все в письме руководителей СМИ его устроило. Президент процитировал следующую фразу из письма: "Некоторые действия журналистов были неверными, но это были ошибки, а не осознанные действия".
— Не могу с этим согласиться,— резко сказал Владимир Путин.— Не будем лукавить.
И президент рассказал, как один из телеканалов (имелся в виду, конечно, НТВ) "за несколько минут до штурма показал передвижение спецназа". Такая картинка, по его мнению, могла привести к огромной трагедии. Владимир Путин заявил, что считает это не ошибкой, а "именно сознательным игнорированием договоренностей с Минпечати и предписаний руководителей оперативного штаба, который действовал в строгом соответствии с законом о борьбе с терроризмом".
Дальше все оказалось еще серьезней.
— Для чего делались такие вещи? — спросил президент.— Для поднятия рейтинга, для капитализации, а в конечном счете для того, чтобы заработать деньги. Но не любой же ценой! Не на крови же наших граждан!
Обвинение, предъявленное телеканалу, сразу потяжелело. В действиях НТВ был гораздо более глубокий и аморальный умысел, чем это могло показаться. Но и это было еще не все.
— Если, конечно, люди, которые делали это, считают этих людей своими,— добавил президент.
Он не сказал еще только, что, как известно, руководитель телеканала НТВ Борис Йордан — гражданин США. Но всем заинтересованным лицам это и так было понятно.
После этого президент счел все же нужным похвалить СМИ "за проявленную гражданскую позицию". Средства массовой информации, по его мнению, нужны, чтобы государство не возомнило себя абсолютно непогрешимым.
С ответным приветственным словом выступил генеральный директор "Первого канала" Константин Эрнст. И у меня сложилось такое впечатление, что он просто не слышал выступления президента! Господин Эрнст сказал, что да, во время захвата заложников было допущено много ошибок, но они были непреднамеренными.
— Что, конечно, не освобождает СМИ от ответственности,— слегка поправился он.
То есть, если допустить, что руководитель "Первого канала" все-таки слышал, о чем говорил Владимир Путин (а ведь он сидел рядом с президентом), надо считать, что Константин Эрнст взял да и заступился за руководителя НТВ. По его мнению, руководителями некоторых телеканалов (видимо, опять имелось в виду НТВ) двигало неверно понятое представление о рейтинге как таковом. А желания зарабатывать на рекламе, которую удалось получить в результате этого рейтинга, поднявшегося на человеческой крови, ни у кого из журналистов, а значит, и у НТВ не было.
Затем господин Эрнст раскритиковал поправки к закону о СМИ, принятые обеими палатами парламента. Они и расплывчатые, и неточные, и являются поводом для судебного расследования, но не приносят пользы в конкретных кризисных ситуациях. Он сказал, что журналисты сами подготовят новый закон о СМИ, и попросил президента, когда разработка будет завершена, "воспользоваться вашим правом и внести закон в законодательное собрание... И мы просим воспользоваться правом вето и отменить поправки к действующим законам — о СМИ и о борьбе с терроризмом".
Президент прервал его коротким замечанием:
— Не надо убеждать меня в том, что следует заветировать поправки. Я уже заветировал. Подписал два письма в обе палаты, предложил создать согласительную комиссию...
Странно было бы думать, что руководитель "Первого канала" не знал о том, что президент заветирует поправки или хотя бы не догадывался об этом. Наверное, он все же неправильно понял самые первые слова президента о том, что еще только приходит время принимать решение о поправках, и думал, что надо делать вид, будто еще ничего не решено. И все-таки на его лице отразилось облегчение.
А зря он, скорее всего, расслабился. Президент России ничего не забывает. Не забыл он и того, с чего начал господин Эрнст. Владимир Путин опять вернулся к НТВ. Только теперь становилось понятно, как оно его задело, и из-за чего, собственно говоря, возникли все эти претензии к работе СМИ, поначалу казавшиеся многим коллегам по цеху довольно надуманными. Никакие они не надуманные. НТВ очень и очень раздосадовало президента страны, вот в чем все дело.
— Некоторые представители СМИ нарушили правила,— заявил он, говоря о договоренностях телеканалов со штабом по проведению операции.— Это недопустимо и с цеховой точки зрения. Ведь эти нарушения позволяют добиваться результатов в конкурентной борьбе.
— И вообще, надо понять, кто у нас в стране чем занимается? — перешел президент к более серьезным обобщениям. Спецслужбы должны спасать, а журналисты — информировать. Каждый должен заниматься своим делом. А если спецслужбы начнут информировать, а журналисты — спасать? В Буденновске так и было и вот чем закончилось.
Потом президент немного рассказал о деятельности представителей политических партий во время захвата заложников. Кое-кто из них тоже занимался не своим делом. Очевидно, к этому следовало бы добавить, что сам президент все эти три дня вел себя предельно сдержанно и не делал неосторожных замечаний, которые могли бы поставить под угрозу жизни заложников. Если бы некоторые СМИ и отдельные политики еще тогда обратили на это самое пристальное внимание, они могли бы избежать больших проблем в ближайшем будущем.
После реплики президента рядовую прессу попросили удалиться из зала, а руководители СМИ общались с президентом еще около часа. Обсуждали технологические подробности поведения журналистов во время терактов. По мнению некоторых участников встречи, выяснилось, что норма, запрещающая давать в эфире слово террористам, чрезвычайно размытая. И говорят, что президент с этим даже согласился.
Выступали главный редактор "Эха Москвы" Алексей Венедиктов, генеральный директор "Интерфакса" Михаил Комиссар, председатель ВГТРК Олег Добродеев, президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов (сравнил отношения прессы и спецслужб: "Это как жить с нелюбимой тещей: деться некуда, нужно договариваться, чтобы не превращать жизнь в ад".). От Госдумы выступил Олег Морозов, заявивший, что подчиняется воле президента (видимо, без удовольствия), а от Совета федерации — Валерий Горегляд, который подчинился с таким же удовольствием (одобрив все, что говорил президент), с каким голосовал за принятие поправок к закону о СМИ.
В конце концов присутствующие договорились, что журналистское сообщество должно принять некую хартию, в которой будут прописаны правила их собственного поведения, а потом эта хартия, по словам Алексея Венедиктова, "будет зацементирована поправками к закону о СМИ".
Пока, похоже, всем участникам этой истории удалось сохранить свое лицо.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ