В Новой Третьяковке проходит грандиозная выставка Василия Верещагина, приуроченная к 175-летию со дня рождения художника. Рассказывает Игорь Гребельников.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Выставку открывает «Апофеоз войны», самая знаменитая картина Верещагина: эпилог (и по содержанию, и по месту в его серии о гибели русского отряда, окруженного бухарским войском) с полным правом оказывается прологом. Посвящение «Всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим» художник вырезал на раме: он придавал большое значение подобным надписям, как и названиям картин,— они словно титры в немом кино.
Груда черепов посреди залитой солнцем пустыни — неожиданный отпрыск батального жанра, одновременно пейзаж и натюрморт, рванувший из канонов реализма в сторону символизма и даже сюрреализма, что и сделало «Апофеоз» желанным гостем зарубежных выставок (этим могут похвастаться немногие из русских художников XIX века). Верещагин вообще стоит особняком в истории отечественного искусства, и в этом статусе его утверждает мощный состав выставки: около 500 экспонатов, из них 180 живописных работ, 120 — графических, а еще фотографии, книги и декоративно-прикладное искусство, отобранное в соответствии с живописными сериями.
В центре экспозиции — ора, деревянная резная колонна XVII века, такие подпирали крыши среднеазиатских веранд. В ее основании — подборка оружия (сабли, кинжалы, щит, пистолеты), и все вместе смотрится подобием обелиска с очевидным историко-политическим подтекстом. В широком смысле война Востока и Запада — актуальный геополитический сюжет, разве что сменивший в наши дни географические координаты. И в этом контексте картинам Верещагина, который был и художником, и участником трех «восточных» войн России, явно полагается какое-то особое мнение.
От оры круговым орнаментом расходится развеска, в середине которой «Туркестанская серия». В недавно присоединенный регион Средней Азии художник ездил дважды, в 1867 и 1869 годах, оба раза оказывался участником сражений с местными повстанцами, даже удостоился Георгиевского креста от генерал-губернатора Кауфмана (это единственная принятая художником государственная награда). Но куда больше почестей и славы Верещагину принесли выставки «Туркестанской серии»: сначала эти картины прославили 30-летнего художника за рубежом, а позже произвели сенсацию на родине. Первый показ этих картин в Лондоне в 1873 году и издание альбома фоторепродукций оплатила казна: серия мыслилась частью пропагандистской кампании, Россия и таким образом закрепляла свои права на Среднюю Азию. Что не мешало Верещагину оставаться «неудобным» художником: во время его первой выставки в России три работы сняли с экспозиции после критики со стороны генералитета; разгневанный художник их уничтожил (правда, предварительно сфотографировав) и публично отказался от профессорского звания в академии.
Невиданные ранее в России картины Востока стали и данью модному тогда в Европе ориентализму, хотя в фотографически точных работах Верещагина гораздо меньше характерной для этого жанра приторности и совершенно отсутствует эротизм, свойственный работам его парижского учителя Жан-Леона Жерома. Из популярных в Европе сцен невольничьих рынков лишь одна картина — шокирующая «Продажа ребенка-невольника», а единственная работа, тематизирующая восточный эротизм,— «Бача и его поклонники» со сценой угощений мальчика-танцора.
Верещагин впервые показал войну без героического ореола — мрачной и бесчеловечной мясорубкой. Подобными исключениями из батального жанра были разве что офорты Калло и Гойи, но то графика. В центре его внимания — мечущийся в агонии на поле боя солдат («Смертельно раненный»; надпись на раме усиливает эффект словами «Ой, убили братцы!.. убили... ой, смерть моя пришла!..»), обреченный на погибель русский отряд («Нападают врасплох», «Окружили — преследуют»), отрезанные трофейные головы русских солдат («Представляют трофеи», «Торжествуют»), не говоря уже об апокалиптическом «Апофеозе войны». Художник тщетно пытался продать эту серию императору, в итоге за баснословную по тем временам сумму ее купил Павел Третьяков.
«Туркестанская серия» предвосхитила еще более трагичную и пацифистски резкую «Балканскую серию». Война за освобождение Болгарии от турок стала второй в биографии Верещагина: и тут он уже сам рвался в бой, чтобы «заглянуть в глаза войне и увидеть ее истинное лицо». В одной из атак он получил тяжелое ранение, а во время третьего штурма Плевны, приуроченного ко дню тезоименитства императора Александра II, погиб его младший брат Сергей, другой брат Александр был ранен. Дата 30 августа 1877 года увековечена на раме: в поле боя всматривается с холма царь-именинник, окруженный свитой. Позже художник сокрушался не только из-за многочисленных жертв атаки, но и из-за того, что на том самом холме он нашел осколки бутылок из-под шампанского.
От ужасов войны можно перевести дух перед работами из «мирных» серий, в основном этнографического содержания,— индийской, русской, японской. Верещагин — автор многих книг-травелогов, а также по-своему уникального проекта: иллюстрированной книги «Портреты незамечательных русских людей» (1895). Герои, написанные художником,— отставной дворецкий, странник, 96-летняя нищенка, «хорошо помнящая войну 1812 года», другие «местные типы»,— сами рассказывают свои истории. «Русские» картины Верещагина с успехом выставлялись за рубежом: после многочисленных персональных выставок в крупнейших городах Европы, США, Японии он был самым знаменитым русским живописцем. В том числе и благодаря незаурядным менеджерским способностям по организации выставок и аукционов. На оформление картин и экспозиций он тратил существенные суммы: драпировал стены, комбинировал естественный свет с тогда еще диковинным электрическим освещением, дополнял экспозиции коврами и прочими «трофеями», а также живым музыкальным сопровождением — в общем, превращал показы в обсуждаемые события.
Теперешняя выставка, сопровождаемая фундаментальным каталогом, представляет Верещагина как фигуру столь же противоречивую, сколь и последовательную. Военный по первому образованию, отказавшийся от службы в пользу искусства, он участвует в трех крупных войнах и всякий раз, отправляясь на них, составляет завещание. Критикует войны, разоблачает жестокость, и сам же в ней кается в письмах и мемуарах. Однако художнику не довелось, подобно его кумиру Льву Толстому, стать на склоне дней еще и философом. Уже пожилым Верещагин отправился на Русско-японскую войну, в победный исход которой не верил. 31 марта 1904 года он погиб на подорванном японцами броненосце «Петропавловск» (гибель корабля запечатлена на фото, и они есть на выставке), разделив судьбу безымянных героев своих картин, не удостоившихся надгробия.