Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», член ОП РФ и Совета по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве РФ Елена Альшанская рассказала Ольге Алленовой, с какими трудностями сталкиваются эксперты, чиновники и общественные организации при реформировании детских сиротских учреждений.
Фото: Анна Данилова
После общения с приемными семьями становится ясно, что самая тяжелая ситуация — в детских домах-интернатах, где живут дети с ментальной инвалидностью (ДДИ). Там и злоупотреблений больше. Почему они не реформируются?
— Реформируются, но им это гораздо тяжелее дается. Там совершенно иные условия, чем в других сиротских учреждениях. Это огромные казарменного типа здания, где собраны самые тяжелые дети, а персонал зачастую ничего не слышал про реабилитацию. В советское время эти учреждения создавались совсем не под реабилитацию, там просто «складировали» детей. Чтобы переделать эти учреждения, как того требует новое законодательство, нужны деньги, а это обязанность регионов. У многих регионов нет на это бюджета. Ну и непонятно еще, можно ли вообще перепланировать эти старые советские здания коридорного типа.
Если бы в правительственное постановление №481 о реформировании сиротских учреждений внесли требование о малокомплектности, толку было бы больше?
— Да. К сожалению, это не удалось, хоть мы и пытались. Сначала мы предлагали ввести ограничение в 30 детей для таких учреждений, хотя даже 30 много. В Швеции, например, есть ограничение — 12 детей. В Ирландии — максимум шесть детей. Это такие небольшие домики, где дети живут как бы семьей. Вот это нормальная система. Но у нас не получилось даже ввести ограничение в 60. Нам объяснили, что в российских условиях совершенно нереально разукрупнять ДДИ, на это пока нет средств. И задача стоит создать нужные для детей условия в существующих учреждениях.
Мне кажется, как раз было бы дешевле разукрупнять, чем перестраивать ДДИ. Вывести детей в маленькие дома, а огромную казарму перепрофилировать под социально-реабилитационный центр...
— Совершенно согласна. И надеюсь, мы все же добьемся и малокомплектности. Конечно, в здании на 600 или 800 детей невозможно создать семейную атмосферу. И конечно, мы будем от этих зданий уходить. Уже есть постановление, и учреждения обязаны реформироваться.
Постепенно регионы придут к пониманию, что единственный путь — расформировывать огромные учреждения.
Но кроме новых зданий нужна и другая система подготовки кадров. А все это — тотальная подготовка кадров, новые услуги, реконструкция — требует средств.
А что с домами ребенка? Они ведь тоже практически не реформируются, за исключением нескольких передовых.
— Я уверена, дома ребенка постепенно исчезнут в том виде, в котором мы их знаем. Потому что именно для малышей коллективный уход — наиболее травмирующая форма попечения. Если в первые годы жизни ребенка у него рядом не было эмоционально отзывчивых, постоянных взрослых, возможны чудовищные, иногда необратимые последствия для развития психики и интеллекта человека. В ряде стран запрещено помещать детей до пяти лет в коллективные формы ухода. И это оправданная мера. Постановление №481 говорит нам о том, что детей можно размещать в учреждениях здравоохранения, только если они требуют медицинского стационарного ухода.
По факту же сегодня в учреждения здравоохранения приходят любые дети до трех лет, и здоровые, и не очень, потому что другие учреждения просто не готовы принимать маленьких детей. И это неправильно, потому что нет такой специальной болезни, которая называется «младший возраст». Дети должны находиться в обычном социальном учреждении, в разновозрастной семейной группе численностью не более шести детей — и получать социальные, образовательные, психологические услуги. А лучше — жить в замещающей семье, если возвращение в кровную семью невозможно. Но ребенок никак не должен жить в медицинском учреждении как пациент.
То есть постановление есть, но ДДИ и дома ребенка все равно живут как раньше...
— Они, конечно, меняются. Просто не так быстро, как нам хотелось бы. Раньше правила для каждого типа учреждений были отдельные — для детских домов в системе образования одни, для домов ребенка в системе здравоохранения другие, для ДДИ в системе соцзащиты третьи. Эти правила фиксировались в типовых положениях, которые и сейчас существуют, они были ключевыми для учреждений, они по ним жили. Но благодаря тому, что правительство приняло постановление №481, требования стали едиными для всех. Да, дома ребенка остались в здравоохранении, детские дома — в образовании, а ДДИ — в соцзащите, но все они должны теперь существовать в рамках этого постановления. ДДИ оказались на самой дальней точке для старта, но это тоже поправимо.
Само это постановление — переходное, мы его так воспринимаем. Потому что невозможно сразу взять и запретить всю систему, которая существовала 100 лет. Но этот документ уже сегодня дает возможность активным регионам организовать уход за детьми, которые остались без семьи, в учреждении социальной системы от 0 до 18 лет. И где-то люди продолжают заниматься сегрегацией и отправлять маленьких детей в дома ребенка, а детей с ментальными нарушениями — в ДДИ. А где-то уже поняли, что можно и нужно создавать такие центры, где дети живут в семейных группах независимо от возраста и диагноза. И в некоторых регионах так уже делают.
Все зависит от неравнодушия конкретных чиновников на местах?
— Не только. Никакой регион не хочет быть отстающим. А к нему ведь будут ездить с мониторингом и общественные организации, и чиновники. Если регион хочет жить по 481-му постановлению, то он ничего не сможет изменить в своем детском доме-интернате на 800 мест, и единственный способ реформироваться — выводить детей из этих зданий, передавать здания под нужды города, района, а детей устраивать в семьи или в малокомплектные центры содействия семейному устройству. А еще
нужно переходить на оказание помощи семьям. Потому что многие из них отдают своих детей в дома ребенка, детдома или ДДИ, потому что никакой другой помощи им никто не предложил.
Я выезжаю в регионы с мониторингом и видела несколько домов ребенка, которые открывают на своей территории дневные группы для детей или даже для мам с детьми, а также реабилитационные группы, где родители находятся вместе с детьми под наблюдением специалистов и учатся ухаживать за ребенком. В целом многие уже понимают, что учреждение должно работать не на разлучение ребенка с семьей, а на поддержание детско-родительских отношений.
Помню, раньше мы с вами говорили о том, что сами сотрудники в этих учреждениях сопротивляются реформе.
— Содержание детей в учреждении не самоцель. Постановление четко декларирует, что ребенок находится в этих учреждениях временно, и главная их задача — оказывать ребенку и его семье прежде всего ту помощь, которая поможет его маме жить с ним вместе, а не сдавать его в учреждение. И в этом смысле тот кадровый потенциал, который есть в ДДИ и в домах ребенка, очень востребован. Там работают люди, которые все-таки имеют навыки, ресурсы для работы с детьми особых категорий, нуждающихся в реабилитации. А поскольку реабилитации у нас в стране в принципе мало, то потребность в ней огромная.
То есть сотрудникам ДДИ и домов ребенка не нужно бояться, что детей раздадут в семьи, и они останутся без работы…
— Конечно. Дома ребенка сегодня практически все специализированные, они рассчитаны на то, что придут маленькие дети с ограниченными возможностями здоровья. Там есть дефектологи, физиотерапевты, массажисты, специалисты ЛФК, врачи и медсестры. Если их переобучить, то там есть потенциал, который можно и потом использовать для детей с ограниченными возможностями здоровья, живущих дома. Если регион понимает потребность своих семей в социально-реабилитационных учреждениях, то эти люди не останутся без работы. Если регион не понимает таких потребностей, то тут уже возникают вопросы к губернатору.
Но совершенно точно могу сказать, что у многих нынешних ДДИ и домов ребенка нет потенциала с точки зрения соответствия постановлению №481 — жить, даже временно, дети там не должны. Детей оттуда надо выводить.
Куда выводить?
— У нас в системе количество детей объективно снижается и еще какое-то время снижаться будет, потому что сейчас рожают люди, выросшие в демографической яме 1990-х годов. Никакого бума рождаемости на ближайшие несколько лет не намечается, несмотря на все меры финансовой поддержки. И даже если случится небольшой рост, он все равно не даст серьезного процентного увеличения. Значит, никаких новых приютов точно не понадобится. Те учреждения, что есть сегодня, даже не заполнены.
ДДИ переполнены…
— Не так, как раньше. Но
даже если мы исходим из того, что ДДИ переполнены, они должны работать на помощь ребенку в семье, на его реабилитацию.
И они будут работать на то, чтобы дети, которые там находятся, уходили домой. Мы сегодня знаем очень много ДДИ, где 80% детей живут по заявлениям родителей. То есть эти дети официально не сироты, а их родители не лишены прав. В таком случае ребенок должен жить дома и получать необходимые ему и его семье услуги. Это услуги по адаптации, социальной реабилитации, образованию, присмотру. И их можно предоставлять как раз на базе этого ДДИ. Это решает сразу несколько проблем: семья получает поддержку и чувствует себя стабильно, а значит, может полноценно работать; ребенок получает услуги в учреждении, но растет дома, с родными людьми; сиротская система разгружается — выигрывают и семья, и государство.
Значит, дом ребенка может работать как детский сад, а ДДИ — как центр реабилитации…
— Необязательно даже проводить такую градацию. Любое учреждение может предоставлять сразу несколько услуг. Например, услугу дневного стационара, который работает как детский сад и где ребенок получает социальные, образовательные и реабилитационные услуги. И услугу передышки, когда ребенок может пожить в учреждении неделю-другую, пока его семья решает какие-то проблемы. Или услугу совместного пребывания ребенка и родителя, или курсы обучающего ухода для родителей. Но для создания такой системы, конечно, нужно решить ряд вопросов. В частности, ключевую проблему с транспортом — чтобы была доставка детей в учреждение и обратно, утром и вечером. У нас страна больших расстояний, и регион должен решить вопрос с логистикой так, чтобы дети не разлучались с родителями только из-за того, что далеко живут от центра социальной реабилитации.
Вы сказали о центрах, где разновозрастные дети с разными диагнозами живут в одной группе. В каких регионах такие центры уже есть? Как на это реагирует персонал?
— В Москве, например, есть такой центр содействия семейному устройству для детей от 0 до 18 лет. Конечно,
руководители этих новых учреждений сталкиваются вначале с протестом и страхами. Как же так, они разбивают привычный дневной возрастной ритм! Но этот ритм был удобен только взрослым.
Да и это было иллюзией. Он был неудобен всем. Представьте — одновременно накормить десять полугодовалых младенцев? Но сила привычки — страшная вещь. Конечно, люди боятся. Но те, кто это уже делает, знают, что в таких группах персоналу гораздо легче: старшие дети помогают младшим, младшим интересно общаться со старшими, дети друг у друга многому учатся, эта ситуация позволяет им взаимно обогащаться, развивать друг друга. И персоналу в такой ситуации в целом легче.
Я надеюсь, что теперь Москва пойдет дальше и создаст социально-реабилитационные центры на базе бывших детских домов и ДДИ. Я надеюсь, у руководства хватит мудрости не просто закрыть эти здания, а выстроить там работу с семьей на будущее.
Вам не кажется, что в целом эта реформа была не очень подготовлена? Не было каких-то установочных документов, объясняющих, почему так важна в детском развитии привязанность, как влияют постоянные переезды и смена близких взрослых на здоровье и развитие ребенка. Во многих учреждениях вообще про это не понимают.
— Я с вами абсолютно согласна, было бы здорово, если бы до принятия постановления у нас было года два, чтобы полностью переобучить кадры, оценить ресурсы этих учреждений, запланировать расформирование крупных учреждений. Но мы понимали, что так у нас ни одна реформа не делалась. Мы — страна быстрых решений. Кстати, за год до постановления были разработаны методические рекомендации Министерства образования, где все это разъяснялось, в том числе про привязанность. Но я полагаю, что никто их особо не читал. Пока постановление не вступило в силу и не начались проверки, во многих учреждениях даже не знали о его существовании.
При сокращении детских домов детей перевозили в другие учреждения, как вещь. Я видела подростков, которые за время последних реформ сменили три-четыре детских дома. Тут ни о какой привязанности речи нет.
— Да, это правда. Чуткого отношения к потребностям ребенка все еще не встретишь на уровне государственных решений. Многие учреждения не надо было закрывать, надо было как раз постепенно менять услуги. И даже если надо было переводить детей, то следовало готовить их к переводу. Из семьи, в семью, из учреждения в учреждение. Отношение к детям — как к бревнам зачастую. Так делать нельзя, и я надеюсь, что чувствительность к интересам конкретного ребенка появится. Опять же в постановлении №481 говорится, как важно для ребенка находиться в одной постоянной группе, с близкими взрослыми. Но если детей, как картошку, перевозят с места на место, значит, руководство конкретного детского дома совершенно не понимает духа и сути реформы.