"Дело Скрипалей", ставшее главным движком грандиозного скандала, последовательно набиравшего обороты целый месяц, похоже, отработало свой ресурс — градус антироссийских эмоций в Великобритании подпитывать все труднее, а перенос акцента на "финансовую поляну" противоречит британским интересам
Борис Джонсон в бытность мэром Лондона постоянно эпатировал публику и нередко выглядел клоуном (на фото он завис на стропах, отмечая Олимпиаду-2012). Теперь этот человек возглавляет британский МИД и, случается, эпатирует уже весь мир
Фото: Barcroft Media/ТАСС
В "деле Скрипалей" в последнюю неделю произошли очевидные изменения. Во-первых, обращает на себя внимание, что сообщения о ходе расследования и всех привходящих обстоятельствах ушли с первых полос газет, теле- и радиоэфиров и новостных сайтов. Это не значит, что вообще ничего не пишут и не сообщают, но что накал напряженности спал — заметно.
Дело, разумеется, не только в законах поведения массмедиа (никакой скандал нельзя слишком долго удерживать в центре внимания, аудитория устает), главная причина в другом: после небывалого массового обмена высылками дипломатов дальше просто некуда. Объявлять послов персонами нон грата, разрывать дипломатические отношения? Это был бы совсем "термояд". Так что, как и предсказывали в начале кризиса многие комментаторы, удары на официальном уровне сошли на нет (во всяком случае пока). К тому же Юлия Скрипаль пришла в себя и, возможно, прояснит картину случившегося в Солсбери. А кроме того, появились новые важные детали в самом расследовании: глава оборонной лаборатории в Портон-Дауне заявил, что не может со стопроцентной уверенностью говорить о "русском происхождении" примененного средства, а следствие сообщило, что наивысшая концентрация нервно-паралитического вещества находилась на входной двери дома Скрипаля. Возникли новые вопросы: был ли некто, кто его там распылил? И можно ли восстановить ядовитый след, как в случае с полонием?
Занятно, что "Таймс" буквально через день сообщила со ссылкой на источники в британских спецслужбах, что ими установлено месторасположение "секретной российской лаборатории", где производилось нервно-паралитическое вещество, примененное в Солсбери. Спецслужбам, сообщала газета, удалось это сделать на основе анализов вещества и разведданных через несколько дней после происшествия. Эта утечка в "Таймс", впрочем, погоды не сделала: явно требовалось смягчить эффект от прозвучавшего заявления лаборатории в Портон-Дауне.
Что-то у них не склеивается, как сказал бы Штирлиц. И всем очевидно: взята пауза — чтобы обстановка несколько успокоилась и чтобы обдумать следующие шаги.
Перспектива с препятствиями
Понятно, в каком направлении в Лондоне намерены думать и шагать — в парламенте на минувшей неделе прошли слушания по "русской коррупции" с участием авторитетных приглашенных экспертов. С "делом Скрипалей" связь прямая: борьба с отмыванием грязных денег, оседающих в лондонском Сити, рассматривается как асимметричный ответ на отравление в Солсбери. По итогам слушаний комитет Палаты общин по иностранным делам опубликовал объемистый (44 страницы) транскрипт, который стал теперь официальным документом. Он не обязывает власти принимать по нему какие-либо конкретные меры, но сам ход дискуссии говорит о многом.
Прежде чем перейти к прозвучавшему на слушаниях, надо отметить, что председателю комитета по иностранным делам Тому Тугендхату несколько раз по ходу мероприятия приходилось призывать участников дискуссии к сдержанности в высказываниях и даже прерывать экспертов и самих депутатов. Деталь важная: парламентская неприкосновенность действует на слушаниях, участников не могут по закону преследовать за клевету, диффамацию или тому подобное, но "модератор" требовал осторожности в словах и гасил страсти. А он — подполковник военной разведки в отставке, ветеран войн в Ираке и Афганистане и в разгар скандала сам высказывался крайне жестко в отношении России (это ему принадлежит фраза "если это не акт войны, то военно-подобный акт"). Тем разительнее был контраст с его же поведением во время слушаний.
А теперь о том, что, собственно, прозвучало в ходе дискуссии. Ну, конечно же, были названы и имена российских предпринимателей, которые у всех на слуху и у нас, и в Англии, и названия некоторых "подозрительных" компаний, и страны, через которые отмываются средства (упоминались, в частности, Латвия, Кипр, налоговые гавани на британских подопечных территориях плюс остров Мэн, самоуправляемая территория в Ирландском море). Но после изложения всех этих слагаемых не следовало извлечения суммы — осмысленный сценарий, как следует поступать, так и не был изложен. Зато прозвучали ссылки на целый набор "объективных обстоятельств", которые препятствуют продвижению по стезе борьбы с пагубным явлением.
Эксперты, приглашенные на парламентские слушания, в один голос отметили, что Британии просто не хватает финансовых и человеческих ресурсов для расследования сложных механизмов отмывания денег. И согласились с тем, что помимо ресурсов спецслужбам нужно политическое прикрытие со стороны правящих кругов страны, чтобы расследования доводились до логического конца (преследования в суде, административных мер и тому подобных санкций).
Но не только это. Оливер Буллоу (бывший корреспондент в Москве и автор готовящейся к печати книги "Moneyland" о грязных финансовых операциях, которая выходит в сентябре этого года) напомнил малоизвестную историческую деталь: советские-российские деньги были глубоко внедрены в британскую финансовую систему по крайней мере с 1950-х годов, когда через лондонские институты финансировалось международное коммунистическое движение и другие зарубежные проекты СССР.
"Многое говорит, что, по существу, зерно того капитала, которое дало в послевоенные годы шанс на возрождение Сити, пришло из Советского Союза,— сказал Буллоу.— СССР не хотел хранить свои доллары в Америке и предпочел Лондон. Это стало основой для рынка евродолларов, который стал источником (нашего) послевоенного процветания".
Прозвучали и занятные цифры. Ну вот, например: если верить анализу "Дойче банка", опубликованному в 2015 году, через лондонский Сити отмывалось до миллиарда фунтов месяц (свыше 80 млрд рублей по нынешнему курсу). Это оценка по минимальному уровню (продолжаем цитировать Буллоу по протоколу парламентских слушаний), а по максимальной оценке Национального управления по борьбе с преступностью (NCA — британский аналог ФБР), сумма достигала 100 млрд фунтов в год. Выступавший тут же оговаривается, что чем больше нулей у называемой цифры, тем более это похоже на догадку, но впечатление на собравшихся (и не только) все это производит. Куда идут эти баснословные деньги? Ответ звучит: это элементарно — туда, откуда их труднее всего изъять, то есть в недвижимость, частные школы для детей и родственников, в инвесторские визы. Буллоу в этом месте напомнил, что по гражданству учеников-студентов в частном секторе Британии лидируют Китай, Гонконг и Россия, в таком порядке.
Следом выступает Том Китинг, директор Центра по изучению финансовой преступности и безопасности при Королевском объединенном институте оборонных исследований (RUSI), который отмечает, что российские инвестиции преимущественно носили характер финансовых, а не промышленных в течение последних 20 лет. "Со стороны закона у нас было такое отношение, что нужно приветствовать это денежное нашествие, а не тревожиться о нем,— сказал он.— Зачем рассматривать это как угрозу нашей безопасности?.." Китинг, представлявший главный военный мозговой центр Британии, напомнил, что сам он работал в банковском инвестиционном секторе 20 лет, и, оглядываясь назад, не может положа руку на сердце сказать, что сегодня одобрил бы все те сделки, в заключении которых сам участвовал. И не скрывал: на лондонской фондовой бирже есть активы, за которые Сити боролся, лоббировал власти, чтобы облегчить проведение сделок, не отдать их Нью-Йорку или другому финансовому центру. На вопрос влиятельного депутата-консерватора Прити Пател (она занимала ключевые посты в министерствах финансов и международного развития), не означает ли это, что Англия "намеренно сделала себя привлекательной и открытой для притока такого рода денег в Лондон по сравнению с другими мировыми финансовыми центрами", Китинг ответил утвердительно.
Финансовый корреспондент "Гардиан" Джульетт Гарсайд, участвовавшая в нескольких нашумевших международных расследованиях (включая знаменитое "Панамское досье"), была на слушаниях еще жестче в отношении британского правительства. Она отметила: в то время как Франция, Германия и Швейцария приняли жесткие меры против финансовых махинаторов, вплоть до судебного преследования, со стороны британских властей прозвучало оглушительное молчание. Недофинансирование контролеров — это лишь один из факторов, другой — отсутствие политической воли. Контролерам, сказала она, вовсе не нужно "собирать много скальпов" финансовых большаков. Достаточно время от времени нескольких громких открытых судебных процессов, чтобы дела шли иначе. "В этом смысле,— подчеркнула она,— вопрос не столько в ресурсах, сколько в разрешении".
Неужели имеется в виду разрешение сверху? Оказалось, именно так: поясняя свою мысль, Гарсайд отметила, что на контрольные службы оказывалось большое сдерживающее давление со стороны политических властей, в том числе со стороны... самой Терезы Мэй. Причем именно тогда, когда контролеры, казалось, добивались успеха. "А это создает определенную долю неуверенности",— сказала она, указав также, что и на самих журналистов давили.
Идентифицируя угрозу
На слушаниях выяснилось, что ни депутаты, ни приглашенные эксперты не вполне ясно представляют себе, есть ли и в чем именно заключается "угроза национальной безопасности". И каким образом финансовые операции связаны с "делом Скрипалей"? Депутат-консерватор Боб Сили, как бы разводя руками, спросил экспертов: "Так в чем же эта угроза? Вот что я хочу понять. Угроза в том, что вносится коррупция? Что это нездорово и вредно для системы?"
Этот вопрос несколько огорошил приглашенных экспертов. Том Китинг согласился — да, нездорово. И далее ответил вопросом на вопрос: кто знает, почему в моем родном городе Солсбери случилось то, что случилось? Суть дела в том, что в Британии образовалась агломерация русских денег, а с этим появляются не самые желанные люди и деятельность...
Объясняя "русскую угрозу", Люк Хардинг, бывший корреспондент "Гардиан" в Москве и автор нашумевшей на Западе книги о России "Государство-мафия" (2011 год), повторил на слушаниях свои старые тезисы: что любой олигарх по команде сверху готов развернуть эти деньги в боевые порядки все равно где — на футбольном стадионе, в "активных мерах" по всей Европе или для поддержки какой-либо крайне правой партии. Хардинг напомнил, что имена хорошо уже известны, например по санкционному списку американского Министерства финансов. Вопрос в том, сказал британский журналист, захотим ли мы его расширить?
В качестве возможной модели Хардинг предложил составить список из 5 тысяч высших должностных лиц "Кремля" и заявить, что все они, а также их дети попадают в некий "стоп-лист" и им закрывается дорога в Британию. Обсуждались и другие меры, в частности, усиление "списка Магнитского" и отзыв лицензии у российских международных вещательных каналов RT и "Спутник" (общая рекомендация была — нет, не отзывать).
Председатель комитета Тугендхат по результатам высказанных экспертами соображений заключил, что британское правительство обладает огромным ресурсом влияния на Москву — от контроля за доступом в страну до надзора за финансовыми потоками. Эксперты с ним согласились, но отметили, что при наличии всего необходимого инструментария британцам не хватает политической воли для его применения. Почему?
На этот вопрос попыталась ответить Джульетт Гарсайд. Во-первых, сама правящая партия получает политические пожертвования из источников, связанных с Россией (называлась сумма в 820 тысяч фунтов). Во-вторых, и это прямо сказала Гарсайд, перекрывать российские деньги "для Сити, мотора нашей экономики, не в интересах [властей] — и это решающий аргумент". Прозвучал компромиссный вариант: если нас не хватает на принуждение, то нужно решить, что в такой ситуации более эффективной может оказаться прозрачность финансовых операций...
Анализировать и толковать содержание слушаний можно и так, и этак, чем сейчас и занимаются дипломаты и политологи. Если же сводить в одно-два слова общее впечатление от услышанного, то можно сказать: это растерянность.
Вышел, как говорят англичане, damp squib — "мокрый фейерверк", то есть эффект оказался куда скромнее, чем можно было ожидать. По просьбе депутатов одному из экспертов поручили составить некий документ с набором позиций, по которым политики могли бы судить, где "чисто", а где "нечисто". Что из это выйдет при таких настроениях, это еще нужно посмотреть.
Говорит Голливуд
Пока эксперты готовят пособие по русской угрозе, "гибридный ответ", возможно, уже происходит на другом, асимметричном направлении. Речь о "мягкой силе": интернет и телевизоры, Скайп и другие всякие сети-чаты с фильмами, клипами и демотиваторами. В разгар горбачевской перестройки, если кто еще не забыл, одним из "мягких" гуманитарных проектов была комиссия по преодолению так называемого образа врага (причем с обеих сторон, даже Терминатора-Шварценеггера в Голливуде переодели в мундир русского милиционера и отправили гоняться — вместе с американским полисменом — за нашими мафиози в США). Теперь снова откатились назад.
В начале этого года нашумел англо-американский триллер "Макмафия", где выведено криминальное сообщество, включающее русских финансистов, чекистов и мафиози с их киллерами, которые свободно действуют по всему миру. На "Макмафию", художественный фильм-сериал, теперь ссылаются чуть ли не как на документальное свидетельство. А сейчас на американском и британском телевидении подходит к кульминации 7-й сезон сериала Homeland ("Родина", но homeland security — это также национальная безопасность). Если в первых сезонах Homeland речь шла о героической борьбе американских разведчиков с исламистским терроризмом, об Иране, об Афганистане и Пакистане, о проникновении террористов в Германию вместе с беженцами, то в последнем сезоне интрига другая: отважные цээрушники разоблачают сеть русских шпионов уже на территории США, где они проводят "активные меры" против самого президента, а главным русским "плохишом" оказывается тот же суперагент, который придумал "распятого мальчика" в украинском конфликте! И когда в связи с "делом Скрипалей" спрашивают, а где доказательства, ответом звучит именно этот "мягкий" гибридный ответ, который оказывается важным фактором в принятии решений — фон создан, и с этим трудно спорить.
Впрочем, у России не так уж мало пространства для поступательной деэскалации конфликта, как может показаться. В ближайшие дни, скорее всего, это пространство обозначится яснее.