|
Фантастический конвейер Жюля Верна |
 |
Драмы начинающего автора
Автор самых романтичных и во многом революционных книг второй половины XIX века родился в семье провинциальных французских буржуа. Отец будущего писателя был известным адвокатом в портовом городе Нанте и сам происходил из семьи судейского. Честность Пьера Верна вошла у горожан в поговорку, практика процветала, и когда у мэтра родился первенец — Жюль Габриэль, он знал, кому передать свое дело.
Однако сын не выказал никакого желания корпеть над скучной юриспруденцией, он предпочитал запоем поглощать совсем другие книги — романы с приключениями и путешествиями. Страсть к дальним странствиям оставалась чисто платонической, "книжной" до лета 1839 года, когда 11-летний подросток, вконец возбужденный видом швартовавшихся в порту парусников, решил бежать и устроиться юнгой на один из них, отправлявшийся в Вест-Индию. Жюль договорился с юнгой-сверстником, чтобы тот, тайно проведя его на борт, сам потом сошел на берег. Уговоры были подкреплены родительскими медяками, сэкономленными на сладком. Фантастичнее всего в этом плане было то, что он почти удался: мальчик незаметно пробрался на корабль и вышел на нем в море. Неизвестно, чем бы закончилась авантюра, если бы не забившие тревогу родители: они быстро вышли на "продажного" юнгу, который легко "раскололся" на учиненном ему допросе. После чего Пьер Верн на первом же паровом боте поспешил в соседний порт, где бросил якорь парусник, и успел перехватить сбежавшее чадо. Жюлю задали хорошую трепку, посадили в качестве наказания на хлеб и воду, кроме того, мать заставила его поклясться, что "впредь он будет путешествовать только в мечтах". Клятву Жюль все-таки нарушил, но это случилось гораздо позже...
Окончив школу, Жюль Верн уступил настояниям отца и отбыл в Париж учиться на юриста. Однако, получив ("вымучив", по его собственным словам) диплом, он окончательно отказался от уготованной ему "теплой" адвокатской конторы в Нанте, предпочтя ей рискованный труд начинающего литератора. Отец выбора сына не одобрил, но все же регулярно посылал ему деньги, которых, впрочем, хватало лишь на самое необходимое. Первым увлечением Жюля Верна, молодого писателя и завсегдатая литературных салонов, стала драматургия — самый надежный, как ему казалось, путь к успеху. В 1847 году Верн написал первую пьесу в стихах — "Александр VI", за
 |
| Нант — родной город Верна. Здесь же молодой адвокат Жюль Верн окончательно выбрал стезю литератора |
После 1851 года Жюль Верн начал прирабатывать на стороне. Он занимался репетиторством, служил некоторое время по специальности — в нотариальной конторе, банке, а также был секретарем Лирического театра. Но подобная "халтура" отрывала от главного, и со временем Верн от нее отказался. В конце 1850-х годов он женился на молодой вдове, и один из ее близких родственников, биржевой маклер, предложил будущей литературной знаменитости помогать ему за скромное вознаграждение. Эта работа какое-то время фактически была единственным стабильным источником дохода молодой семьи. И все же, несмотря на постоянную нужду, Жюль Верн не терял оптимизма — в письме к отцу он предрек самому себе литературную славу к 35-летнему возрасту.
И не ошибся — слава пришла к Верну как раз в 1863 году, когда вышел первый из его "научных" романов — "Пять недель на воздушном шаре". Дебютант отдал рукопись на суд самому Дюма, мэтр ее прочел, пришел в восторг и посоветовал начинающему автору переключиться с исторических пьес на "романы о науке". Прославленный писатель, сам того не ведая, оказался в роли повивальной бабки, выдав путевку в жизнь будущему классику этого жанра: Дюма познакомил 34-летнего дебютанта со своим другом, романистом Биша, а тот свел Верна с издателем Пьером Жюлем Этцелем.
Роль его в судьбе Жюля Верна трудно переоценить. К моменту встречи с Верном Этцель уже успел основать издательство — и потерять его в политических катаклизмах, вызванных революцией 1848 года. Убежденный республиканец, он работал на административной должности во Временном правительстве, а после государственного переворота 1852 года был вынужден эмигрировать. Этцель вернулся на родину только после объявления амнистии и сразу же возобновил прерванную издательскую деятельность, которая и прославила его на всю страну. В основном благодаря Жюлю Верну.
Предложение, от которого не отказываются
Роман "Пять недель на воздушном шаре" издателю понравился, и он пообещал выпустить его отдельной книгой. Кроме того, Этцель обсудил с автором-новичком идею периодического издания, которую вынашивал не один год. Речь шла о предназначенном юной аудитории журнале приключений и путешествий — увлекательных и одновременно познавательных. Этцель прозорливо увидел в Верне автора, которого как раз и искал, и предложил ему сотрудничество на постоянной основе.
 |
| Пьер Жюль Этцель стал постоянным издателем Верна; кроме того, у него Верн позаимствовал внешность для капитана Немо |
Как бы то ни было, Верн подписал контракт с радостью: для него важна была даже не сумма (хотя почти полтысячи франков в месяц смотрелись недурно), а скорее обеспеченный фронт работ, перспектива. В ближайшие годы он сможет жить только на литературные заработки, и это было главное. Нельзя сбрасывать со счетов и родство душ издателя и автора: Верн и Этцель оказались единомышленниками во всем, что касалось лица нового журнала и литературы вообще.
В середине позапрошлого века книгоиздательство еще не успело превратиться в большой бизнес (читательская аудитория была малочисленной, а производство — дорогим), и литераторы, за редким исключением, были готовы на кабальные условия. Однако, в отличие от большинства коллег, Этцель авторов не обирал и не тиранил. Поэтому, как только дела издательства пошли вверх — в основном благодаря растущей популярности Жюля Верна, Этцель тут же переоформил договор со своей "курицей, несущей золотые яйца". Согласно новому контракту, заключенному в декабре 1865 года, гонорар за роман увеличивался до 3000 франков, а в 1871 году Этцель, пожалев автора, который стал ему ближайшим другом и фактически компаньоном, сократил "норму" до двух романов в год и обязался выплачивать за каждый уже по 6000 франков. Правда, в то время в стране свирепствовала инфляция (следствие очередной революции, войны с Пруссией и других известных событий).
 |
| Книжная серия "Необыкновенные путешествия" была специально придумана для Верна — в ней публиковались его наиболее успешные романы |
В наше время на подобные условия могут рассчитывать только отдельные авторы, в чьей способности постоянно "выпекать" бестселлеры издатели не сомневаются,— такие, например, как Стивен Кинг. Правда, на нынешнем книжном рынке пожизненных договоров уже не подписывают: речь может идти о контрактах либо на определенный срок (на который вся продукция того или иного автора становится собственностью "полонившего" его издательства), либо на определенное количество будущих произведений. Надо сказать, что, заключая с авторами договоры на еще не написанные книги, издатели сегодня рискуют в той же мере, что и первым применивший эту схему Этцель: даже в случае предоставления автором откровенно "сырой", а то и вовсе некондиционной рукописи полученный аванс возврату не подлежит. И "попасть" на деньги автор может лишь тогда, когда передаст произведение издателю-конкуренту (в современные договоры забивается сумма неустойки, заведомо превышающая возможные авансы "со стороны").
Единственным пунктом, где Этцель оставлял за собой право на определенный диктат, были цензурные соображения. Так, прежде чем окончательно представить капитана Немо лицом индийской национальности, Верн перебрал как минимум два варианта: польский революционер--участник восстания против России и американский аболиционист--борец против рабства. И тот и другой Этцель "зарубил". Первый — потому что к тому времени Россия и Франция держались в своих взаимоотношениях нейтралитета: Александр II закрывал глаза на агрессивную внешнюю политику Наполеона III, а тот — на жестокое подавление польского восстания 1863 года. Что касается второго варианта, то после отмены рабства в США делать капитана Немо защитником негров было уже неактуально. Так создатель "Наутилуса" превратился в принца Дакара, мстившего английским колонизаторам за смерть жены и детей. В том, что главными врагами положительного героя должны быть именно англичане, оба француза — писатель и издатель — не сомневались.
Грядущее настоящее
Жюль Верн и "Журнал воспитания и развлечения" оказались словно созданы друг для друга. Писатель приобрел гарантированный рынок, ограниченный только физическими возможностями литературного товаропроизводителя, а журнал — постоянного автора, ставшего лицом издания. В нем, кстати, печатались и другие писатели, но их имена история не сохранила. Зато три и даже два романа Жюля Верна из серии "Необыкновенные путешествия" стабильно обеспечивали журналу подписчиков на весь год, а непосредственно издательству Этцеля — еще и ажиотажный спрос на книги, выходившие вслед журнальным публикациям.
 |
| С годами творчество стало для Верна своего рода наркотиком, лекарством от жизненных неурядиц. В частности, "Робур-завоеватель" был написан в год, когда в Жюля Верна стрелял племянник, а яхту пришлось продать из-за долгов сына |
Французский, а затем и мировой читатель очень быстро привык к тому, что каждый год из-под пера Жюля Верна выходит по три увлекательных и в высшей степени познавательных романа. И этот неослабевающий интерес оказался тираном похуже иного издателя. Писатель трудился от зари до зари, сравнивая себя с "ломовой лошадью, которая если и отдыхает, то в своей же упряжке". Продолжая неукоснительно следовать графику — три романа в год, он летом 1866 года взялся еще за одну работу, предложенную Этцелем (прежде всего — чтобы расплатиться с долгами, которые, как водится, росли вместе с гонорарами),— составить "Иллюстративную географию Франции". Пришлось, не бросая "Детей капитана Гранта", выдавать в день дополнительно 30 страниц достаточно серьезного текста. Разделавшись с географией, писатель взялся за историю — "Историю великих путешествий и великих путешественников". Но вот следующее предложение вошедшего во вкус Этцеля — написать четырехтомный труд "Завоевание Земли наукой и техникой" — Верн после недолгих колебаний отверг. Он уже успел устать от работы, которая была помехой главному делу его жизни — "Необыкновенным путешествиям".
В отличие от книг Жюля Верна, которые, как и положено забронзовевшей классике, никаких сенсационных откровений не сулят, его биография не столь однозначна. Во всяком случае, реальный образ писателя сильно отличается от того, который вырисовывается при знакомстве с его героями.
В Жюле Верне удивительным образом сочетались бунтарь-романтик и консервативный буржуа (сказались отцовские гены), фантазер и скрупулезный спец-зануда, гениальный провидец и наивный слепец. Ярый республиканец и противник монархии, он получил орден Почетного легиона не от Республики, а от умиравшей империи: датированный 1870 годом указ о награждении Верна был, возможно, последним документом, подписанным императрицей-регентшей перед революцией. "Прогрессист" и борец против несправедливости, он выступил против отмены сфабрикованного приговора офицеру-еврею (знаменитое дело Дрейфуса, расколовшее Францию).
 |
| Мир считает Верна отцом подводных лодок — неудивительно, что первая атомная субмарина получила название "Наутилус" |
Миллионам читателей, выросших на книгах Жюля Верна, трудно поверить в то, что автор "Необыкновенных путешествий" на самом деле редко покидал Париж. Он не являлся в полном смысле слова кабинетным затворником, совершавшим свои походы лишь по страницам географических атласов: на собственной паровой яхте "Сен-Мишель III", купленной за 55 000 франков, писатель прошел по всему Средиземноморью и вдоль Северной Европы и, кроме того, пересек на пароходе-лайнере Атлантику. Но в более экзотических местах, описанных им с дотошностью специалиста,— Африке (за исключением Северной), Азии, Южной Америке, Австралии — действительно не был ни разу.
Другое популярное заблуждение — Жюля Верна считают отцом современной научной фантастики. Под которой — так уж сложилось — понимаются прежде всего произведения о будущем. Между тем грядущего писатель почти не касался, для Верна это было делом принципа: он изображал настоящее, лишь слегка преображенное разного рода техническими новинками и открытиями. И эти его немногочисленные прогнозы содержали как попадания в яблочко (субмарина), так и не менее уверенные посадки в лужу (полет на Луну в пушечном снаряде).
Смерть — не форсмажор
Последние два десятилетия жизни Жюль Верн работал, не только не снижая темпа, но и с каким-то маниакальным напряжением. Писательство стало для Верна наркотиком, средством забвения от навалившихся со всех сторон невзгод — семейных и прочих. В 1886 году племянник Гастон, помещенный впоследствии в психиатрическую клинику, стрелял в него из револьвера и серьезно ранил в ногу. А спустя несколько дней пришло известие о смерти Этцеля. И хотя его сын, унаследовавший издательство, относился к Жюлю Верну с должным пиететом и официально подтвердил действие заключенного контракта, писателя новость буквально подкосила. Но более всего угнетала Верна ситуация с его старшим сыном Мишелем: тот вел беспутную жизнь, сорил деньгами и даже после того, как остепенился и стал работать, терпел неудачу за неудачей. В одном лишь 1885 году финансовые авантюры Мишеля обошлись Жюлю Верну в 30 000 франков, а спустя год он был даже вынужден продать яхту, чтобы расплатиться по долгам сына.
Рана в ноге так и не зажила, и до конца жизни писатель передвигался с трудом. Умер он в марте 1905 года от приступа диабета. Однако к тому времени у Этцеля-младшего скопилось столько неизданных произведений Жюля Верна, что они продолжали выходить еще десять лет. Этот запас был исчерпан в 1914 году, когда в "Журнале воспитания и развлечения" был опубликован роман "Удивительные приключения экспедиции Барсака" (отдельной книгой его издали пять лет спустя, после окончания первой мировой войны).
 |
| Изданный лишь в наше время роман Верна "Париж в XX веке" оказался мрачным и саркастическим. Неудивительно, что в свое время издатель его завернул |
Как и подобает настоящему классику, писатель со временем "обзавелся" внушительным объемом посвященной ему литературы. Казалось, жизнь и творчество Верна изучены до мельчайших подробностей, однако в октябре 1994 года литературный мир взорвала сенсация: была найдена рукопись до той поры никому не известного романа Жюля Верна "Париж в XX веке".
Неизвестная рукопись классика — вещь, подобная случайно обнаруженной египетской пирамиде, ранее странным образом остававшейся незамеченной. К тому же отыскался не какой-нибудь малозначащий фрагмент или черновик, а завершенный футуристический роман — повествование о будущем, которое писателя, как уже упоминалось, вроде бы никогда не интересовало. Причем роман, можно сказать, мрачный и даже саркастический. Не случайно Этцель в 1863 году "завернул" эту рукопись, справедливо посчитав, что подобное пророчество сослужит дурную службу имиджу несгибаемого оптимиста и певца технического прогресса, в качестве которого он, Этцель, и привлек писателя к сотрудничеству.
С точки зрения художественных достоинств это раннее произведение Верна вряд ли составит конкуренцию "Таинственному острову" и "Детям капитана Гранта". Но отдельные детали, мысли и догадки делают его достойным если не прочтения, то хотя бы упоминания. В мире 1960 года, каким его представил Жюль Верн, по знаменитым парижским катакомбам проложены линии метро, люди пересылают друг другу документы с помощью прибора, подозрительно напоминающего современный факс, а самодвижущиеся экипажи работают на чистом водороде (в целях улучшения "экологической обстановки" любые передвижения городского транспорта прекращаются после 10 вечера). Мир стал настолько "деловым", что система образования нацелена исключительно на подготовку бизнесменов, а преподаватели объединены в своего рода акционерное общество — Societe Generale de Credit instructionnel. О том, что в чести лишь точные науки, а искусство в загоне, свидетельствует эпизод с поэтом, которому присудили литературную премию: награда нашла героя, поскольку других претендентов не было — стихов во Франции давно не пишут.
Роман выглядит вполне современным, несмотря на некоторую архаичность стиля и на странное сочетание даты (1994) и имени автора на титуле. Это единственная из сотен с лишним книг Жюля Верна, снабженная значком копирайта и принесшая его нынешним наследникам какой-никакой, а доход (права на все остальные произведения давно перешли в разряд public domain — "общественное пользование"). Между прочим, в точном соответствии с тем самым "вечным" контрактом, подписанным 130 лет назад.
ВЛАДИМИР ГАКОВ