Совет по правам человека потребует привлечь к ответственности тех, кто применял силу к участникам митинга 5 мая. Речь в данном случае идет не о полиции, а о людях в казачьей форме. По данным газеты «Коммерсантъ», несколько заявлений об избиении участников акции уже направлены в Следственный комитет. На прошлой неделе о выходе из СПЧ из-за неготовности совета провести срочное заседание по этому поводу заявил журналист Максим Шевченко. Главный редактор проекта «Сноб», обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер озвучил главные вопросы, на которые, по его мнению, власть должна ответить после событий 5 мая.
Можно по-разному относиться к личности Максима Шевченко, к его выходу из СПЧ, к роли и деятельности самого президентского совета. Можно обсуждать реакцию Познера на решение Шевченко, можно устроить хайповую дискуссию о полезности-бесполезности сотрудничества с государством. Я приветствую любые споры, в которых истина рождается, умирает и рождается снова, но, боюсь, в данном конкретном случае события и обсуждения вокруг могут заслонить собой и отвлечь наше внимание от главного.
Главное же во всей этой истории – требование публично обсудить и расследовать обстоятельства столкновений между людьми в камуфляже с казачьими знаками различия и митингующими на акции «Он нам не царь», прошедшей в Москве за два дня до инаугурации нового старого президента России. Насколько мне известно, это требование поддержали многие известные правозащитники и журналисты из СПЧ – во всяком случае, на момент написания этой реплики проект соответствующего заявления совета подписали около 20 его членов, включая Леонида Парфенова, Елену Масюк, Леонида Никитинского, Сергея Пашина, Лилию Шибанову, Илью Шаблинского, Тамару Морщакову.
Впрочем, повторю, это тот случай, когда важно не столько то, кто, что и когда подписал, сколько результат. И если скандал вокруг объявления традиционно лояльного власти Максима Шевченко о выходе из президентского совета поможет этого результата достичь – тем лучше для всех.
Результатом, на мой взгляд, должны стать публичные ответы представителей власти — Кремля, правительства, МВД — на следующие вопросы. Считает ли власть нормой ситуацию, когда во время митинга, пусть несанкционированного, одни люди атакуют с кулаками и нагайками других? Делегировало ли какое-либо государственное ведомство людям с казачьми нашивками на камуфляже право на применение насилия? Если нет, то почему сотрудники полиции даже не попытались пресечь проявления насилия с их стороны в то время, как хватали и сажали в автозаки мирно протестующих? Напомню, в результате акции 5 мая в Москве было задержано более 700 человек.
Известно, что на камуфляжной форме оказавшихся на Пушкинской площади людей были нашивки организаций «Центральное казачье войско» (ЦКВ), «Первая сводная офицерская пластунская сотня» и «Крымский казачий полк». Как выяснили СМИ, в частности, портал «Медуза», сторонников Навального атаковали люди с нашивками двух последних упомянутых организаций, представители ЦКВ сами ни на кого не нападали, но и другим персонажам в форме казаков нападать не мешали. Отсюда следующие вопросы, на сей раз к московской мэрии и Минкульту. Соответствует ли действительности информация Telegram-канала «Чудеса OSINT» что в 2016-2018 годах «Центральное казачье войско» получило от правительства Москвы три контракта на «обучение и закрепление необходимых знаний и прикладных навыков при осуществлении деятельности по охране общественного порядка, обеспечение безопасности при проведении публичных и массовых мероприятий на территории города Москвы»? Действовали ли казаки по заданию мэрии в данном конкретном случае и, если да, как мэрия оценивает их «работу»?
Правда ли, что, как сообщил телеканал «Дождь», в 2016-2017 годах ЦКВ получило 6 млн рублей от российского Минкульта на осуществление «Цикла проектов казачьей культуры»? И, если все так, считает ли Минкульт действия и бездействие представителей ЦКВ на Пушкинской достойным проявлением той самой «казачьей культуры», или мы стали свидетелями демонстрации элементов «боевой пляски» (так называлась одна из тем мастер-классов в рамках проекта)?
Имеют ли отношение к проектам, связанным с финансированием так называемых казачьих организаций в Москве и других крупных городах России, администрация президента и правительство России? И, если да, зачем они это делают – больше финансировать некого?
Я понимаю, что для очень многих представителей нашей аудитории, вне зависимости от мировоззрения, эти вопросы звучат, мягко говоря, наивно. Как сказал мне в частном разговоре один лояльный Кремлю бизнесмен, «если власть активно и успешно использовала казаков — как настоящих, имеющих прямое отношение к казачеству, так и ряженых — против уличных выступлений оппозиции в начале ХХ века, почему бы ей не делать то же самое и в ХХI-м?»
Даже не буду лишний раз напоминать, к чему привела тактика общения с оппозицией царскую Россию. Замечу только, что представления о ценности человеческой жизни, о месте насилия как инструменте диалога между властью и обществом в России нового тысячелетия по идее должны отличаться от стандартов столетней давности. И, как мне кажется, напоминать об этом большим дядям в Кремле — их сознание во все времена работает по одной схеме — должны всеми возможными и, конечно, законными способами те, кто хочет жить в по-настоящему прогрессивной и просвещенной стране. То есть мы с вами.