Каждый «Кинотавр» — рентгеновский снимок российского кино, на котором видно, что за год треснуло, что срослось, а что так и останется патологией навсегда. «Огонек» рассказывает, чего ждать от стартовавшего в Сочи кинофестиваля
За фестивальным блеском скрываются неразрешимые проблемы российского кинематографа
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото
Прошлый год, крещенный «Викингом» и завершившийся «Движением вверх», был для российского кино особенным, может быть, самым удачным со времен СССР. Отечественные фильмы — где-то правдами, где-то неправдами — отвоевали у иностранцев четверть всего национального проката. Их доля выросла в полтора раза — с 17 до 24 процентов. Всего же российские фильмы собрали 13 млрд рублей — в 50 раз меньше, чем зарабатывает на американской почве Голливуд, но все же. Однако в этом году рекорд наверняка будет превзойден: по подсчетам президента «Кинотавра» Александра Роднянского, только «Движение вверх» и «Лед» за два зимних месяца заработали 4,5 млрд рублей. Тем временем наша анимация штурмует азиатские рынки, а сериалы пробиваются на Netflix — главную телевитрину планеты.
Успешно оказалось и авторское кино. «Нелюбовь» Андрея Звягинцева добилась призов на Каннском и Лондонском фестивалях, признания нескольких ассоциаций кинокритиков США и премии «Сезар». Александр Яценко из «Аритмии» Бориса Хлебникова был назван актером года в австралийском Брисбене, чешских Карловых Варах и городе ветров — Чикаго. И, что гораздо важнее, награды по всему миру получали именно дебютанты из России. Упрямые якутские продюсеры фильма «Костер на ветру» Дмитрия Давыдова, отвергнутого некоторыми российскими фестивалями, увезли дипломы из южнокорейского Пусана и канадского Торонто. А одиссея кабардино-балкарской «Тесноты», начатая в Канне, продолженная на «Кинотавре» и завершенная в американском Теллурайде, и вовсе главная история успеха прошлого года.
Ключевой вопрос сегодня: как «Кинотавр-2018» ответит на эти вызовы, идущие изнутри и снаружи? Ведь отборщики сочинского фестиваля всегда могли рассказать самое важное о российском кино не только зрителям, но и самим кинематографистам. Пять лет назад основной конкурс «Кинотавра» озадачился вопросом о том, где искать волю к жизни. В 2015 году «Кинотавр» продолжил присматриваться к молодым героям. А 2017 год стал призывом посмотреть по сторонам: в конкурс попали снятые на грузинском языке «Заложники» и кабардино-балкарская «Теснота». Еще тот судьбоносный год предупредил о расколе между кино государственным и частным. 9 из 14 фильмов программы были сняты без участия Фонда кино и Министерства культуры. Пока большие государственные фильмы осваивали космос («Время первых» и «Салют-7») и обживали прошлое («Викинг», «Матильда»), авторское кино прибиралось на кухнях простых людей, но этот маленький порядок казался неизмеримо важнее всеобщего блага.
В отличие от прежних фестивалей программа «Кинотавра-2018» не дает подсказок о том, в каком времени мы живем и куда движется наше кино. Это заметно даже по приветственным письмам патронов смотра. Пока мэр Сочи, глава Краснодарского края и министр культуры пишут о подъеме нашего кино и значимости фестиваля, его президент Александр Роднянский в своем обращении к гостям рассуждает о конфликте Канна и Netflix. (Напомним, месяц назад Канн отказал в участии фильмам крупнейшего интернет-сервиса, см. «Огонек» № 16) Российская индустрия настолько далека от этих событий, что Роднянский не берется назвать вектор нашего особого пути: то ли мы по привычке отстаем, то ли опережаем весь мир.
Если прошлый фестиваль и выявил зазор между государственным и частным кино, то нынешний поспешил склеить трещину: из восьми полнометражных дебютов семь созданы при поддержке властей.
Программный директор «Кинотавра» Ситора Алиева отмечает, что впервые с 2003 года для режиссеров-дебютантов пришлось создавать отдельный конкурс: так много было заявок от новичков. А значит, фестиваль продолжает работать лифтом в большое кино. В этом году в «старшие классы» перешли сразу три режиссера, до этого известные по короткометражным фильмам,— Тимофей Жалнин, Антон Коломеец и Игорь Каграманов.
При этом основной конкурс почти целиком состоит из ветеранов разных «Кинотавров». Из 12 режиссеров лишь один — Михаил Расходников — новичок. Его фильм «Временные трудности» — история отца, жестокими методами помогающего сыну победить свою инвалидность. Остальные участники конкурса — разной степени титаны: Дмитрий Месхиев и Алексей Федорченко, Григорий Константинопольский и Александр Гордон, Михаил Сегал и Денис Шабаев, Сергей Ливнев и Иван И. Твердовский, Наталья Мещанинова, Авдотья Смирнова и Анна Матисон.
Так в чем же уникальность этого «Кинотавра»? Отвечать на этот вопрос, еще не увидев фильмы, неблагодарное дело, но, кажется, организаторы оставили журналистам одну зацепку. Все последние годы фестиваль так мчался сломя голову вперед, что то и дело забывал про прошлое России, оставляя его на откуп большим блокбастерам-нацпроектам. В этом году, по словам программного директора Ситоры Алиевой, ситуация изменилась. Четверть фильмов в основном конкурсе — самые настоящие костюмные драмы.
«Война Анны» Алексея Федорченко — драма про холокост, увиденная глазами ребенка; на ум тут же приходят «Иди и смотри» и «Дневники Анны Франк». Снятая Авдотьей Смирновой «История одного назначения» — очерк о военной службе Льва Толстого. Действие фильма «Ван Гоги» Сергея Ливнева происходит в пересменку СССР и России. Отец и сын живут на разных концах планеты, но продолжают грызть и любить друг друга. Отца играет Алексей Серебряков, ставший после «Левиафана» и переезда в Канаду символом неуживчивости русского человека и российского государства. Отцы и дети присматриваются друг к другу не только в «Ван Гогах» и во «Временных трудностях», но и в «Подбросах» Ивана И. Твердовского и в «Двух билетах домой» Дмитрия Месхиева. Герой первого фильма — инвалид из интерната, которого вдруг забирает домой мать. Героиня второго фильма — тоже выпускница интерната, внезапно узнавшая, что у нее есть отец. Однако перестав считаться круглой сиротой, девушка теряет право на жилплощадь от государства. Квартирный вопрос — не самая свежая метафора для описания конфликта поколений, но до сих пор работающая: соседей не выбирают.
В том числе и соседей на карте: «Мира» Дениса Шабаева — это кино про Донбасс, премьера которого состоится всего спустя две недели после того, как в каннском «Особом взгляде» приз за режиссуру взял «Донбасс» Сергея Лозницы. Фильмы неизбежно будут сравнивать, хотя их сюжеты не пересекаются даже географически: у Шабаева герой-словак едет из Англии в Луганск, чтобы реставрировать советские памятники. Год назад на «Кинотавре» был показан мрачный, жестокий и по-балабановски безысходный фильм «Скоро здесь кончится» (режиссер Алексей Рыбин), описывающий отношения Украины и России как садомазохистскую связь. По иронии судьбы, та картина тоже казалась русским послесловием к каннской премьере столь же патологической «Кроткой» Сергея Лозницы.
Еще один фильм о разомкнутых объятиях и разорванных связях — закрывающий «Кинотавр» документальный проект Веры Кричевской «Дело Собчака». В нем режиссер вместе с дочерью политика разбираются в его судьбе и пытаются понять, какую роль он бы играл в сегодняшней России. И даже фильм-открытие фестиваля — скорее сентиментальное, чем яростное, «Лето» Кирилла Серебренникова — напоминает о трагической необратимости времени. В конце этой музыкальной драмы герои окажутся как никогда близки к переменам, которых требовали их сердца, но на экране появятся печальные цифры: годы жизни Науменко и Цоя. Если что-то и объединяет все фильмы «Кинотавра», так это простая мысль: времени очень мало. Всегда.