Опыт показывает, что любая компания, вовлеченная в международные торговлю, финансы, инвестиции, не может позволить себе просто не соблюдать санкции. Но как при этом не развязать войну всех против всех? Противостояние между: миноритариями и основными акционерами, менеджментом и акционерами, регуляторами и компанией, компанией и фондовыми или товарно-сырьевыми биржами и т. д.?
Фото: из личного архива Ильи Рачкова
Например, представим себе, что во исполнение санкций Олег Дерипаска продал часть своего пакета акций компании En+ (зарегистрирована на острове Джерси). Допустим, это пакет ниже блокирующего и продается одному или группе инвесторов. Корпоративное право Джерси дает возможность предоставить им расширенные полномочия: больше мест в совете директоров, право вето в отношении определенных сделок (например, крупных) или корпоративных действий (например, решений о допэмиссии акций).
Сложившаяся ситуация способствует этому: En+ важно доказать властям США, что прежние акционеры, из-за участия которых компанию и включили в санкционный список, больше не контролируют ее ни де-юре, ни де-факто, ни прямо, ни косвенно.
Однако чтобы предоставить владельцу больше прав, чем ему дает то или иное количество акций, акционеры должны заключить акционерное соглашение. Учитывая санкции, содержание и стороны этого соглашения придется раскрыть OFAC. Безусловно, такое соглашение будет подчинено не российскому праву, а праву острова Джерси (во всяком случае в части, в которой оно императивно применяется к корпоративным отношениям компании, зарегистрированной на Джерси) и, возможно, еще и праву иной территории (например, Англии), выбранному сторонами.
В акционерном соглашении можно предусмотреть все инструменты защиты инвестиций и прав как новых, так и существующих акционеров. Без заключения соглашения право острова Джерси слабо защищает и тех и других. Например, миноритарии, конечно, могут попробовать объединиться, чтобы избрать одного или нескольких членов совета директоров, оспаривать в суде корпоративные решения и действия менеджмента, если не согласны с ними (но это дорого и долго, а иногда и результат непредсказуем), задавать менеджменту неприятные вопросы, требовать предоставления информации и т. д.
Однако если с миноритариями не будет заключено акционерное соглашение, у них есть, по сути, только один рычаг воздействия на компанию: продать акции в случае отсутствия ожидаемых дивидендов или роста капитализации компании.
Олег Дерипаска тоже мог бы выиграть от заключения соглашения между акционерами. Например, он или назначенные им компании могли бы получить опцион на обратный выкуп своих акций по заранее согласованной цене, если основания для включения компании в санкционный список отпадут. В новейшей истории России уже были примеры возвращения контроля над компаниями известными бизнесменами после того, как та или иная угроза миновала: например, Михаил Гуцериев вернул себе контроль над «Русснефтью» (от Олега Дерипаски), а Владимир Чуйков — над ГОТЭКом (от «Сбербанк Капитала»).
Акционерное соглашение позволяет решить и другие задачи, связанные с интересами не столько самих акционеров, сколько компании. В нем можно предусмотреть глубоко эшелонированную защиту En+ от враждебного поглощения или агрессивных действий новых акционеров. Даже OFAC готово было бы до определенной степени терпеть ограничение прав новых инвесторов, если это не способствует обходу санкций.
