Правозащитное сообщество должно дать оценку работе Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Ярославской области, которая не смогла выявить случаи пыток в колонии, считает один из авторов федерального закона «Об общественном контроле», член ОНК Московской области Валерий Борщев. На прошлой неделе адвокаты фонда «Общественный вердикт» обнародовали десятиминутную видеозапись, на которой 18 мужчин в служебной форме жестоко избивают осужденного Евгения Макарова. Адвокаты заявляли об избиениях в ИК-1 с весны прошлого года. Но тогда следователи отказали в возбуждении уголовного дела. Сегодня, как ожидается, будет избрана мера пресечения шести задержанным сотрудникам ИК-1, участвовавшим в пытках.
Один из авторов федерального закона «Об общественном контроле», член ОНК Московской области Валерий Борщев
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— Валерий Васильевич, как вы прокомментируете работу ОНК Ярославской области, где обнаружилась видеозапись с жестоким избиением осужденного в июне прошлого года? Учитывая, что еще год назад адвокаты пострадавшего открыто заявляли о пытках?
— Произошедшее в Ярославской области — это следствие того, что в ОНК нет правозащитников. Наблюдатели не занимались этим случаем и ничего не выясняли, хотя должны были — это их задача.
— После распространения видеозаписи один из бывших членов ОНК признался журналистам, что осужденные последние пару лет массово жаловались на истязания (полномочия предыдущего созыва закончились в сентябре 2017 года). Наблюдатели сообщили об этом в свою общественную палату, и им посоветовали не поднимать тему.
— Да? Ну понятно. В любом случае они не должны были идти в общественную палату. Общественная палата вообще тут ни при чем. Они должны были обратиться в прокуратуру, в СК, да хотя бы во ФСИН, обсудить эту ситуацию. То, что ОНК не довела ситуацию с пытками до конца,— это непрофессионализм.
— Нужно ли сделать выводы из истории в Ярославской области?
— Конечно, в такой ситуации должен быть рассмотрен вопрос, почему ОНК пропустила такой вопиющий случай и не выполнила свои функции. Я не за исключение этих членов из комиссии. В законе не предусмотрено исключение из ОНК в таких случаях, да и не нужно оно. Но обсудить и дать оценку работе ОНК необходимо, и это будет полезно. Понятно, что эти люди не могут следить за соблюдением закона в местах лишения свободы и впредь им такую деятельность поручать нельзя. В конце концов, есть же кодекс этики ОНК.
— Обсуждение Ярославской ситуации должно вестись среди ОНК или в Общественной палате?
— Общественная палата должна как минимум это зарегистрировать, а правозащитная общественность — и наша Ассоциация независимых наблюдателей, и Совет общественных наблюдательных комиссий члена ОП РФ Марии Каннабих — должна обсудить и зафиксировать, что ОНК Ярославской области не выполнила своих функций.
— Вы говорите, что в ОНК нет правозащитников...
— Такая ситуация с пытками везде, потому что были вычищены общественные наблюдательные комиссии, теперь там нет правозащитников. В Санкт-Петербурге тоже хотели всех вычистить. Но там в ОНК есть активные две девушки: они выяснили, что Филенкова (Виктор Филенков, фигурант дела «Сети».— “Ъ”) пытали в изоляторе. Правда, власти все опровергли, а Филенкова перевели в область, где нет правозащитников в ОНК.
Наше страшное бедствие — то, что наблюдательные комиссии в большом изобилии стали заполнять бывшие сотрудники ФСИН, МВД — одним словом, силовики.
Там, конечно, бывают достойные люди. Например, в Ростове-на-Дону — майор Юрий Блохин, бывший сотрудник МВД. Но это не должно быть настолько массово. Сейчас дошло до того, что экс-начальника московского СИЗО «Бутырка» Дмитрия Комарова, при котором в изоляторе умер Сергей Магнитский, приняли в ОНК Москвы. Это просто вызов, нарушение нормы, согласно которой человек должен иметь опыт правозащитной деятельности.
— Вы следите за деятельностью ОНК. В каких регионах самые проблемные комиссии?
— Это в первую очередь Карелия, Челябинская область, Мордовия, Ярославская область, Омская область — традиционно. Там наблюдатели знают о пытках, знают о нарушениях, но ничего не предпринимают, чтобы бороться с этим.
— Но ведь вы не знали до этого момента о том, что в Ярославле ОНК была в курсе, что людей пытают в колонии. Может, и в других регионах так же?
— Да, не знал. Вполне может.
— Вы постоянно говорите о необходимости изменить ФЗ №76 «Об общественном контроле». На прошлой неделе президент РФ подписал законопроект с поправками. Но, видимо, не теми, на которые надеются правозащитники (см. “Ъ” от 5 июля). Что нужно, по-вашему, поменять в законе?
— Нужна федеральная ОНК, члены которой могли бы заходить в места лишения свободы любых регионов. Первоначально закон, который я подготовил, предусматривал федеральный статус. Его в таком виде приняла Госдума. Но в Совете федерации документ остановили. Была создана комиссия по доработке, и в уже принятом законе у ОНК оказался статус региональных. А ведь у нас регионы неравномерны. Кроме того, передача полномочий выбора членов в ОП РФ — это ошибка. Нужно передать набор уполномоченному по правам человека либо хотя бы дать право омбудсмену и Совету при президенте РФ по правам человека рекомендовать своих членов, чтобы было три института, которые формируют ОНК. И, конечно, нужно набирать правозащитников. Сейчас же Общественная палата оголила общественный контроль, он сейчас ничтожный. И как последствие — увеличение числа пыток.
Почему общественным наблюдателям запретили съемку в колонии
Член общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга Яна Теплицкая потерпела поражение в борьбе за право проносить в исправительные колонии видеокамеры и фотоаппараты. Судебное решение, признавшее незаконным запрет члену ОНК пронести аппаратуру в колонию №6, откуда поступило сообщение об избиении заключенного, не устояло в апелляционной инстанции. Санкт-Петербургский городской суд удовлетворил жалобу колонии, в которой говорится, что правозащитникам достаточно письменно фиксировать побои, а снимать заключенных на камеру необходимости нет. Между тем когда члены ОНК зафиксировали письменно следы от электрошокера и гематомы у фигурантов «дела Сети», им отказали в возбуждении уголовного дела.