Путиномика и жизнь

       Три года прошло с того момента, как президент Владимир Путин взялся либерализовать экономику и укреплять государство. Удается ли ему соблюдать баланс? Отвечает редактор отдела экономической политики Николай Вардуль.

       На поставленный вопрос по существу уже ответили признанные экономические гуру — олигархи. Причем просто взять и в лоб спросить у них, что они думают о путиномике — значит тут же получить отказ. Он может быть дан в разной форме — от "Я политикой не занимаюсь" до высказывания банальных истин под проверенно выключенный диктофон. Поэтому мы спрашивали непрямо, ответ складывался из их оценок эффективности коллективных походов в Кремль. Но даже этих оценок мы получили больше, чем можем опубликовать, снабдив их фотографиями оценщиков. Как выразился один из олигархов: "У меня принцип такой — ни под каким видом не создавать самому поводы для звонков из Кремля".
       При этом в главном — в оценке того, как президент принимает экономические решения — мнения тех, кто поставил под своими словами подпись, и тех, кто предпочел остаться в анониме, совпадают. Под словами Михаила Ходорковского "Мы имеем идеального президента" подпишутся все. И не потому только, что фраза звучит верноподданнически, а потому что олигархи вполне отдают себе отчет в том, какая власть в России конституционно передана в руки одного человека, и ценят тот факт, что по крайней мере в экономике президент ею не злоупотребляет. Если Борис Ельцин трепетно считал, что его слова нужно однозначно воспринимать как руководство к действию, был скор на руку и правил указами, то при Владимире Путине частота выхода указов резко упала. Он делает ставку не на "работу с документами", а на терпеливое выслушивание мнений тех, кто представляет интересы значимой части общества, и доверяет решать экономические проблемы правительству. Именно в этом один из олигархов-"анонимщиков" видит разгадку высоты официальных рейтингов Владимира Путина: "Он электорально акцептабелен, то есть умеет поступать именно так, как от него ждет большинство, или не поступает никак".

Иллия в отношениях между властью и бизнесом была бы полной, если бы в последнее время олигархи не обнаружили тревожные признаки. Таких по крайней мере два

Идиллия была бы полной, если бы в последнее время олигархи не обнаружили тревожные признаки. Таких по крайней мере два. Первый заметили все. Правительство, которому президент доверил экономику, работает с явными сбоями, о чем, например, прямо говорит Олег Дерипаска. Самый яркий пример — "заматывание" налоговой реформы. Касьянов кивает на Кудрина, Кудрин — на Грефа, а время вместе с шансами снижения НДС и единого социального налога в 2004 году уходит. Чтобы ни говорили и как бы ни оправдывались в Белом доме, налицо кризис принятия решений. И возникает он, в частности, потому, что российский президент не английская королева, которая царствует, но не правит. Владимир Путин добровольно предпочитает не вмешиваться в экономику, но правит именно он. Поэтому упомянутое кабинетное трио соревнуется в том, чтобы в своих спорах заручиться поддержкой президента (при этом доступ в Кремль у них примерно равный), а тот, по обыкновению, до последнего одинаково благосклонно выслушивал всех и взял сторону премьера только 19 марта, когда вызвал на ковер Германа Грефа, чтобы тот быстрее посчитал, как снижение указанных налогов повлияет на доходы бюджета-2004.
       Если первый тревожный сигнал можно считать оборотной стороной "идеальности" президента, то второй посерьезнее. Официально считается, что Владимир Путин либерал — по крайней мере в экономике. Но вот на последней кремлевской встрече, когда Михаил Ходорковский, начав с того, что одним из приглашений к коррупции является непрозрачность принятия важнейших экономических решений, привел в качестве примера сделку по покупке "Северной нефти" государственной "Роснефтью", Владимир Путин вступился за госкомпанию. Да как! Он не просто заявил, что "Роснефти" не хватает запасов, но напомнил, что к господину Ходорковскому у налоговиков "тоже были претензии". В общем, ответ получился "асимметричным, но адекватным". Олигархи развернувшуюся на их глазах сцену поняли однозначно: президент ставит на госсобственность — и насторожились. Это не первый случай. "Власть" уже писала о выступлении Владимира Путина 14 февраля, когда он заявил о том, что "Газпром" должен оставаться единым и неделимым. Это снова предпочтение госсобственности. Президента не останавливает явная несуразность — почему делить РАО ЕЭС можно, а "Газпром" нельзя? Почему с тем, что нефть лучше добывают частные компании, он мирится, а с тем, чтобы пустить частника добывать газ, нет? Откровенный ответ дает "дедушка русского либерализма" Евгений Ясин: "Вопрос с реформой 'Газпрома' глубоко политический. По традиции 'Газпром' рассматривают как кошелек правительства и президента. Это большие деньги, к которым в крайней мере можно прибегнуть". Деньги понадобятся на выборы, а это уже политика и власть.
       Здесь и проходит водораздел между Путиным-либералом, исповедующим невмешательство высшей власти в экономику, и Путиным-государственником, решения в долгий ящик не откладывающим. С преобразованием Совета федерации Владимир Путин справился за считанные месяцы, с укреплением главных силовых ведомств и того быстрее. Отсюда следует, что, когда решения в экономике выйдут на политический уровень, президент медлить не будет. А произойти это может после начавшейся войны в Ираке. Если она будет быстротечной, то после нее цены на нефть обвалятся, как считают большинство аналитиков. Это может разрушить правительственные планы снижения налогов и продолжения экономического роста. С этим, впрочем, президент еще может смириться. Но если в результате нефтяной ломки российской экономики в год президентских выборов поднимет голову инфляция или под угрозу будут поставлены интересы бюджетников, особенно вооруженных, вот тогда делегировать решения президент-государственник не станет никому.