Офшоры европейской сборки
|
Офшоры европейской сборки |
Пока существуют налоги, будут существовать и попытки минимизировать их. Часто для этого используется нехитрый прием — регистрация в странах с более низкими ставками налогообложения и офшорных юрисдикциях.
Офшор (от англ. offshore, "вне границ") — юридическое лицо, зарегистрированное в стране с льготным налогообложением при отсутствии валютного контроля. Льготное налогообложение офшоров возможно при условии ведения деятельности вне страны регистрации. Работа офшора с другими странами возможна при наличии между ними и страной регистрации соглашения об избежании двойного налогообложения. На данный момент в мире насчитывается более 50 стран с налоговыми льготами для офшорных компаний.
Классическая офшорная схема выглядит просто. Головная компания, зарегистрированная, к примеру, в России, использует офшор в качестве вспомогательного подразделения основного бизнеса, уводя в налоговую гавань часть оборота и аккумулируя там прибыль. По неофициальной статистике, более 80% сделок на российском рынке проходят через офшорные юрисдикции. А среди акционеров едва ли не каждой компании присутствуют иностранные учредители, зарегистрированные в странах с льготным режимом налогообложения.
Черная тень прошлого
Однако за последний год в ведении офшорного бизнеса изменилось очень многое. Махровые офшорные схемы, которые еще недавно строились в странах Карибского бассейна, на Кипре, в Гибралтаре, Анжуане, зоне BVI, ушли в прошлое. Теперь компании переходят в Европу. На первый взгляд это странно — респектабельная Европа, ведущая борьбу с отмыванием капитала, превращается в новую налоговую гавань. И тем не менее собственники многих российских компаний стремятся получить английское и голландское гражданство.
Одна из причин этого — черные списки FATF и ОЭСР, в которые попали большинство бывших классических офшорных юрисдикций. "Первую скрипку в FATF играют европейские страны,— поясняет директор московского представительства Tax Consulting U.K. Вадим Поляков.— При том что европейцы — ярые поборники уплаты налогов, давление с их стороны на офшорные юрисдикции имеет экономические причины. Американцы же после терактов начали массированное давление на офшорные центры с целью поиска денег террористов 'Аль-Каиды'. США больше интересуют не налоги, а поиск источников финансирования".
Это, естественно, мешает бизнесу компаний, зарегистрированных в зонах такого пристального внимания. "В последние несколько лет наблюдается общее повышение уровня контроля над прозрачностью операций,— считает менеджер налогового отдела Ernst & Young Дмитрий Суспицын.— Через непрозрачные юрисдикции стало трудно проводить операции". Бизнес компаний, которые работали через классические офшоры, оказался парализован: большинство банков не открывают счета "черным" адресатам и не принимает их платежи. Офшорные страны, в свою очередь, стараются выйти из черных списков, изменяя налоговый режим и выполняя требования FATF и ОЭСР.
Смена гражданства
В общем, российский бизнес покидает офшоры. Однако получать российское гражданство он не намерен, и это вторая причина, по которой европейские страны оказались выбраны для прописки отечественного бизнеса. "Иметь зарегистрированную в России собственность — это по-прежнему большой риск ее утраты по причинам политического, налогового и судебного климата,— считает замгендиректора инвестиционной компании 'Проспект' Эдуард Нейгебауэр.— Плюс к тому нежелание платить высокие налоги, в то время как можно эффективно использовать низконалогооблагаемые компании с преимуществами международных соглашений об избежании двойного налогообложения".
"Кроме того, сохраняется нежелание сталкиваться с российским антимонопольным законодательством,— говорит Дмитрий Суспицын.— Его требования таковы, что компаниям на покупку значительных пакетов акций приходится получать разрешение антимонопольного ведомства. Если же покупатели зарегистрированы не в России, то требования о получении такого разрешения можно избежать, поскольку сделка совершается нерезидентами".
И бизнес ведется под флагом европейских стран. "Старые схемы модернизируются, выкристаллизовывается тенденция ухода бизнеса на Запад. Это респектабельность,— поясняет Эдуард Нейгебауэр.— Учитывая, что проведение сделок через классические офшоры часто блокирует бизнес, собственники предпочитают регистрировать компании в серьезных странах, открывая там 'красивые' компании. Это, с одной стороны, существенно усложняет сами схемы налогового планирования. Но плюсы использования новых схем в том, что проводить сделки, открывать счета, работать с контрагентами от имени европейской компании становится намного проще".
Главное преимущество иностранных компаний — структурирование собственности, тем более когда эта собственность — вертикально интегрированная, то есть в одной структуре сосредоточен полный цикл производства — от добычи до реализации продукции. К примеру, в такую структуру может входить сервисная компания, эксплуатирующая месторождение, перерабатывающий завод, предприятие по вторичной переработке сырья, экспортная компания, заправочные станции, транспортное предприятие. В начале 1990-х владельцы таких корпораций распределяли бизнес на несвязанные между собой доли собственности по офшорным зонам. Теперь же предпочтение отдается однородным структурам с использованием географической диверсификации собственности, при которой учитываются преимущества той или иной юрисдикции в определенных видах деятельности. Например, швейцарские кантоны выгодны для регистрации сырьевых трейдеров, поскольку там можно получить значительные льготы по налогу на прибыль.
Объединить группу компаний из разных стран (как правило, низконалогооблагаемых или офшорных) можно, используя холдинговые схемы. "Все компании, входящие в такой отраслевой холдинг, требуется связать с головной структурой, которая, как правило, регистрируется в европейской стране,— рассказывает Вадим Поляков.— Это нужно для того, чтобы прослеживалась структура собственности, чтобы показать, что у всех этих компаний один хозяин".
Европейский сандвич
Построение холдинговых схем — дело затратное. А модель проста. Российская компания регистрирует офшор; затем этот офшор создает трансферные компании, которые, в свою очередь, учреждают холдинг, формально становясь его материнскими компаниями. Для этого чаще всего используются Голландия, Англия, Дания, Исландия, Австрия. Холдинг, в свою очередь, может оформлять на себя любую собственность, аккумулировать прибыль, скупать акции компаний. Получается так называемый сандвич. Цель — максимально снизить налогооблагаемую базу и юридически увести бизнес из офшоров.
"Европейские страны осознали, что бизнес стал международным и мобильным,— считает партнер Deloitte & Touche Геннадий Камышников (департамент консультирования по налогообложению и праву).— И заставить компанию платить больше налогов, чем можно, нереально, потому что крупная международная компания всегда найдет способ снизить налоги, диверсифицировав бизнес по разным странам. Поэтому практически в любой стране можно договориться об оптимальном режиме налогообложения в отношении того или иного дохода. Цель компаний — с нулевыми потерями распределить прибыль. Упрощенный пример. Есть российский завод, у которого есть офшорный собственник в BVI; при этом при получении прибыли и выплате дивидендов из РФ в BVI взимается налог 15%. Задача — построить структуру между РФ и BVI, которая помогла бы превратить эти 15% в ставку, близкую к 0%".
Так, европейский холдинг при соблюдении ряда условий может не включать в налогооблагаемую базу прибыль, репатриируемую из-за рубежа (к примеру, из офшоров при использовании договора об избежании двойного налогообложения, заключенного с 60 странами). В ряде стран, например в Австрии, в базу не включаются также и дивиденды, получаемые холдингом.
В общем, холдинг — это базис, который владеет собственностью, аккумулируя прибыль и получая пассивные доходы в виде дивидендов. Таким образом, бенефициар владеет всей структурой; при этом часть активов может "висеть" на холдинге, а часть — на его материнских и дочерних компаниях. При этом в собственности холдинга могут быть любые компании.
Такие схемы позволяют избежать риска утраты собственности. С этой проблемой, кстати, столкнулись многие российские бизнесмены, которые использовали не связанные холдингом классические офшорные схемы. "Ни у кого нет желания наступать на те же грабли, на которые наступил в свое время бывший собственник 'Ингосстраха' и Автобанка Андрей Андреев, у которого вся собственность была раздроблена на десятки офшоров, не связанных между собой,— говорит Вадим Поляков.— Проблем бы не возникло, если бы большая часть активов консолидировалась в холдинговой компании, бенефициарным владельцем которой выступал бы реальный собственник либо аффилированная компания".
Кроме того, европейская компания — это имидж. "Компании становятся прозрачными,— считает Эдуард Нейгебауэр.— Контрагенты уже не хотят работать с юридическими лицами — пустышками. Проходит время, когда люди покупали офшор на одну-две сделки. Теперь компании стремятся показывать историю — к этому добавляется оборот, проведение аудита в именитой компании". "Прослеживается тенденция построения налогового планирования на формировании присутствия в той или иной стране,— подтверждает Геннадий Камышников.— Компания не просто регистрируется, но открывает офис, нанимает сотрудников".
Однако для того чтобы добиться благоприятного налогового эффекта, нужно не только зарегистрировать компанию, но и придать ей экономическую сущность. "Налоговые органы европейских стран обращают внимание на то, для чего создана компания,— поясняет Дмитрий Суспицын.— Если они видят, что компания создана исключительно для минимизации налогообложения, то схемы с участием такой компании становятся рискованными. Поэтому существованию компании необходимо придавать экономический смысл".
Европейские схемы могут быть полезны не только для минимизации налогообложения и создания репутации, но и для работы с иностранными инвесторами и выхода на международные рынки. Редкий зарубежный инвестор будет вкладывать деньги в офшор, зарегистрированный на Кипре или в BVI. "Иностранный капитал легче привлечь, показав прозрачную структуру собственности,— говорит Дмитрий Суспицын.— Например, мы сталкивались с ситуацией, когда ЕБРР планировал инвестиции в торгово-промышленную группу, которая формально принадлежала офшору в странах Карибского бассейна. Но инвестировать в офшоры ЕБРР не может. В итоге был создан холдинг в Нидерландах, в который и вошел ЕБРР. Кроме того, в Европе в отличие от офшорных юрисдикций можно получить большие гарантии по соблюдению прав акционеров, более эффективную юридическую систему".
Кроме того, иностранному инвестору, как правило, невыгодно получать прибыль от ошфора или напрямую из российской компании из-за налогов. А получение прибыли из холдинга при соблюдении некоторых условий может не облагаться налогом. К тому же европейские страны сейчас всячески пытаются привлечь иностранные компании в свои юрисдикции — конкурируя друг с другом, они предлагают все более выгодные условия регистрации и налогообложения.
Конечно, сложные европейские схемы опасны тем, что в случае, если из цепи выпадает хотя бы одно звено, выключаются и все остальные. Плюс к тому безболезненное обслуживание таких схем обходится довольно дорого, поскольку оплачивать приходится не только построение самой схемы, офис и сотрудников, но и юридическое сопровождение. Несмотря на это, компании готовы вкладываться в построение сложных европейских схем. Не только потому, что это имидж и структурированная собственность, но и потому что налоги в России и внутренний риск все еще оправдывают такие затраты.