Монтаж катастрофы

В издательстве «Литература без границ» вышло два поэтических сборника Герты Мюллер, известной в России своими романами о выживании тонких интеллектуалов в тоталитарном обществе, и теперь открывающейся в другой ипостаси — поэта-неоавангардиста

В 2009 году Герта Мюллер, немецкая писательница родом из Румынии, получила Нобелевскую премию по литературе. Это было политическое решение — как обычно бывает с этой премией. Мюллер выбрали не за эстетическое совершенство текстов. Скорее — за почти старомодное упорство в изображении ужасов тоталитаризма, за ясность взглядов, отказ от релятивизма. Она — один из немногих больших европейских авторов поколения 1980-х, которых полностью обошли соблазны постмодерна. Это касается не только стиля, но и позиции — долга литератора говорить о травмах истории от первого лица, не передавая речь другим, не оставляя иронических лазеек. Если принадлежность к художественной литературе другого недавнего нобелевского лауреата, Светланы Алексиевич, вызывает вопросы, Мюллер от них избавлена. Она — модернистский классик, живущий в одном языковом мире с Целаном или Платоновым. Существование сейчас такого автора восхищает и озадачивает. И именно ее стихи тут, кажется, могут кое-что прояснить.

В России Мюллер узнали после все той же премии. До того была пара крохотных рассказов в «Иностранной литературе», после — перевод трех замечательных романов (лучший из них, написанный еще до бегства писательницы в Германию из социалистической Румынии, «Человек в этом мире большой фазан», правда, тоже остался журнальной публикацией, так и не вышел книгой). Сборники «Как даме жить в пучке волос» и «Бледные господа с чашечкой кофе в руках» выходят после довольно большого перерыва в русских публикациях Мюллер. Эта задержка объяснима: поэзия Мюллер мало поддается переводу. Будучи сколь угодно точным, он в любом случае вынужден затушевывать сам материальный принцип этих стихов. Поэтому важно, что издания — билингвальные. Даже если не читать по-немецки, можно изучать фактуру оригиналов. Эта работа глаза при встрече с текстами Мюллер не менее важна, чем собственно чтение.

Дело в том, что эти стихи — коллажи. Слова в них вырезаны из газет, журналов, изредка — чужих книг. Эти слова — все разного размера и цвета, набраны разным шрифтом. Каждое несет на себе след невидимого и неведомого нам контекста. Скорее всего, контекста тревожного, травматического — какой еще бывает в газетах? Мы читаем не только слова, мы читаем швы между ними — зияния оборванных связей. Насилие, о котором сказано или подчеркнуто не сказано в этих текстах, повторяется на материальном уровне — в насилии монтажа, в актах разреза и склейки.

Удивительно то, что на уровне поэтики это крайне гармоничные стихи. Как и романы Мюллер, это тексты с изысканными метафорами, тонкими созвучиями и ритмическими колебаниями, изящными парадоксами. Как и романы, они в основном рассказывают о маленьких катастрофах внутри больших катастроф: о том, как общество убивает, рассекает человека — кромсает его на куски. Как и с романами, тут возникает вопрос: как человек способен выразить этот чудовищный опыт в текстах настолько красивых?

Форма стихов Мюллер подсказывает ответ на этот вопрос. Она выдает принципиальную неорганичность этой органики: иллюзорность покорной гармонии, фальшь благополучия. В застывшей катастрофе тотального монтажа сам язык оказывается пронизан скрытым насилием — как пронизана им в мире Мюллер вся социальная действительность. Язык, как и люди, всегда готов предать и оказать неожиданную помощь. Но с ним, как и с людьми, нельзя договориться. Чтобы заставить его говорить правду, язык — как основу фальшивого покоя социума — надо, скажем так, ловить за язык, мучить, рассекать — платить ему его же монетой. (Поэтому Мюллер часто режет слова посредине, составляет из них сборных монстров, маленьких франкенштейнов.)

Это касается и того, кто говорит, возможности рассказа от первого лица. Само «я» в этих текстах принципиально неорганично. Оно — такой же монтаж, результат склеек — саднящих швов, прикрывающих лишения, утраты и травмы. У него нет своих слов: только украдкой собранные чужие. Поэтому его послания напоминают шпионские шифровки, анонимные письма о помощи или записки с требованием выкупа. Это документы последней, решительной важности. Их цель — скорее спасение, чем свидетельство.

Эта установка отличает книги Мюллер от большого количества литературы, посвященной опыту выживания при тоталитарных режимах. Она не ищет язык для описания катастрофы, но заново разыгрывает катастрофу в самом теле языка.

Герта Мюллер «Как даме жить в пучке волос».
Озолниеки: Литература без границ, 2018. Перевод Алексея Прокопьева

Герта Мюллер «Бледные господа с чашечкой кофе в руках».
Озолниеки: Литература без границ, 2018. Перевод Бориса Шапиро