Взгляд со стороны на уязвимые места российской экономики
Фото: Wodicka / Getty Images
Фото: YouTube.com
Осенью прошлого года «Огонек» (№ 44 от 6 ноября 2017 года) побеседовал с человеком, входящим в топ-100 лидеров французских экономистов (по версии Le Figaro), Людовиком Субраном о состоянии российской экономики и прогнозах на нынешний, 2018-й. Год спустя выяснилось, что многое из предсказанного сбылось (см. «Время показало»). Журнал решил продолжить разговор с экспертом.
— Ваш прошлогодний доклад назывался «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». За это время Россия куда-нибудь прыгнула?
— На Россию явно оказали влияние апрельские санкции США. Но на меня произвели впечатление не они (сегодня от Штатов, руководимых Трампом, можно ждать чего угодно), а шаги, предпринятые российскими властями. Особенно грамотно мне как экономисту показалось все, что делалось в сфере недопущения шока в области ликвидности, и повышение Центробанком ключевой ставки. Результатом санкционного «апрельского удара» стало то, что связка «цена на нефть — рубль» оказалась разорвана. Я убежден, что, если бы не американские санкции, рубль был бы крепче, и существенно крепче: его курс к доллару был бы на 10–20 рублей ниже с учетом возросшей стоимости черного золота. Впрочем, все это не главное, куда важнее то, что российской экономике удалось отбить удар и выстоять при сильном нажиме. Но заплатить за это пришлось немало: не только разрывом упомянутой выше связки, но и «эффектом Златовласки».
— А это что еще за зверь?
— Это милая девушка из французской сказки. В России популярен ее аналог под названием «Маша и три медведя». Суть одна и та же: юному созданию все время хочется получить в избушке медведей «золотую середину» — средней высоты стул, удобную по размерам кроватку, тепленькую, а не горячую или холодную, кашу.
«Эффект Златовласки» в экономике — это консервация ситуации на уровне минимального роста. В случае с Россией это примерно 1,5–1,6 процента роста ВВП на ближайшие пару лет.
Это хорошо, если оценивать происходящее с точки зрения общей устойчивости экономики, но недостаточно для того, чтобы привлечь инвесторов. Такую «тепленькую кашку» могут подавать годами, но современной экономике, зависящей от инноваций и постоянного притока инвестиций, это точно не на пользу.
— Но 1,5 процента трудно назвать ростом — это больше похоже на статистическую погрешность!..
— На самом деле цифра роста выше в 2 раза — 3 процента, но если вычесть инфляцию, получим те самые 1,5 процента. Такой рост дает шанс на повышение доходов компаний и населения. С другой стороны, такой показатель ощутимо ниже, чем в других странах, не испытавших такого санкционного давления, там он в 2 раза выше. Кроме того, столь мизерный экономический рост оказывается недостаточен, чтобы снизить риски неплатежей в российской экономике.
— Россия уже долго находится под прессингом. Достанет ли ресурсов держаться и дальше?
— Это не в последнюю очередь зависит от личностей, которые руководят экономикой и государством в целом. Мое мнение: у вас сильные профессионалы. Но этого было бы мало, если бы не столь высокая приспосабливаемость населения к ухудшению условий жизни: и люди, и компании, что называется, затянули пояса. Бизнес и вовсе откликнулся на просьбу власти «помочь материально». Из всех наций на планете сегодня разве что Китай способен продемонстрировать аналогичную сплоченность и управляемость. Я, конечно, сужу с позиции иностранца, но меня поражают цифры в отчетах, которые ясно свидетельствуют, чего удалось добиться всего за несколько месяцев. Хотя при этом нельзя все же сказать, что все было сделано идеально, отнюдь! На мой взгляд, некоторые долгосрочные обещания были даны опрометчиво, а некоторые заявления и вовсе излишни. Я, в частности, про дедолларизацию. Да и отсутствие нацеленности власти на структурные реформы тоже ничего хорошего не сулит. Но самым большим просчетом, на мой взгляд, является завышенность ожиданий властей — столько требовать от населения в такой ситуации не стоит. Ведь люди оказываются в положении, когда идет и обесценивание рубля, и болезненная пенсионная реформа. Груз слишком велик для большинства россиян, учитывая растущий разрыв в уровне доходов различных слоев населения.
— Терзают смутные сомнения, что мы по-разному понимаем дедолларизацию: вы — об уходе от американской валюты в золото, а нас больше волнует возможность запрета на хождение доллара в стране и (или) принудительная конвертация долларовых вкладов в рубли...
— Оправданные опасения. Но дедолларизация подобна многоступенчатой ракете и то, о чем вы сказали, лишь третья из ступеней. Ей должны предшествовать две другие: ужесточение контроля за капиталами, которые деноминированы в валюте, и воздействие на крупный бизнес, имеющий большие долларовые активы, чтобы он инвестировал в отечественную экономику. Попытки решить обе задачи власть предпринимает с 2015 года. Проблема в том, что реализация таких планов скажется на среднем классе, а вот самые богатые опять вывернутся. А раз так, такие меры превратятся в очередной налог на средний класс, а сама идея дедолларизации будет скомпрометирована.
— Сравнение с ракетой — не самое лучшее после аварии «Союза»... Да и способна ли страна, половина доходов которой зависит от продажи нефти, отказаться от доллара?
— Ответ очевиден: прежде ей необходимо снизить эту зависимость. Что и происходит: правительство России повысило на 2 процента НДС. Зачем бы еще это делать, если не для того, чтобы увеличить налоговую составляющую доходов бюджета? Иное дело, что уход от доллара — изначально мало осуществимая затея по причине своей затратности: ее цена превысит любые выгоды от реализации. У Лафонтена есть такая басня — «Про лягушку, которая хотела стать такой же большой, как бык». Не знаю, есть ли аналог ей в русском языке...
— Есть: «Лягушка и вол». Крылов...
— Значит, в России должны понимать, чем могут обернуться попытки принудительной дедолларизации.
— В вашем новом докладе не учитывается такой негативный фактор, как возможность оттока средств с частных вкладов в банках. Почему?
— Безусловно, если люди начнут забирать деньги из банков, добром это не кончится. Хранение дензнаков под матрасами — плохой сигнал для любой экономики, даже не находящейся под санкциями. Но все же я не верю в развитие такой негативной тенденции: у меня ощущение, что россияне все еще доверяют отечественной банковской системе. И это доверие оправданно: ситуация в ней лучше, чем пару лет назад. По крайней мере, так это выглядит для меня — иностранного специалиста, не живущего в России, но регулярно ее посещающего. С другой стороны, возвращение статус-кво в финансовый сектор — оборотная сторона медали ползучей национализации банковского сектора. И сейчас негативная реакция обывателей может быть вызвана страхами перед растущим госвлиянием.
— Возможен ли союз государств, желающих отказаться от доллара?
— Даже не могу сообразить, кто бы мог в него войти... Никто из еврозоны точно. Китай? Сейчас юань набирает вес, но это не меняет ситуации, когда самые богатые слои населения и компании КНР держатся за доллар. Криптовалюты не оправдали ожидания, хотя еще несколько лет назад я лично надеялся на то, что они могут составить конкуренцию, а то и стать альтернативой доллару, этого не случилось. И к чему мы пришли? Сегодня все усиленно скупают облигации казначейства США. Но это прямо противоположный процесс, который только укрепляет зависимость других валют от доллара. Так что теоретически в антидолларовый союз могли бы вступить Турция, Россия и Китай, но практически это сложно себе представить.
— В прошлом году вы говорили о риске оттока средств из российских ценных бумаг. Этого не случилось. Почему?
— Оттока не произошло, но приток серьезно сократился, что не есть хорошо. Что мы видим на рынке? Было 10-летнее увеличение доходности по российским бумагам, но, несмотря на это, приток «длинных денег» серьезно сократился. Сейчас на фоне слухов про дедолларизацию и национализацию возникают дополнительные риски. Добавьте к этому инфляцию и рост НДС на 2 процента и поймете, почему многие инвесторы уже склоняются не в пользу капиталовложений в Россию. С другой стороны, в таких странах, как Аргентина и Турция, дела обстоят еще хуже, так что среди развивающихся стран инвестиции в Россию все еще котируются. Разумная политика на этом этапе заключается в том, чтобы развеять слухи о дедолларизации и как-то укрепить ликвидность.
— Почему не сработал такой фактор, как сохранение политической стабильности после президентских выборов в марте? Отношения с тем же Евросоюзом, например, еще ухудшились...
— Я с вами не согласен. Наоборот, я уверен, что Европа Путину «открывается»: смотрите, Эмманюэль Макрон его пригласил в Париж, явно наблюдается какое-то потепление в отношениях между двумя странами. Это потепление ощущается и в отношениях России и ЕС в целом. Иное дело, что в 2019 году ЕС будет сконцентрирован на своих внутренних делах — в целом ряде стран ожидаются выборы, так что им будет не до России. С другой стороны, поскольку Россия сегодня куда более стабильная и предсказуемая страна, чем другие развивающиеся экономики, это открывает окошко возможностей для сближения.
— Ну, не окошко, а форточку скорее, если учесть побочные эффекты вроде «дела Скрипалей»...
— Великобритания уже не с нами, да и Европа не едина по ряду позиций. Лично меня волнует позиция не Западной, а Восточной Европы в отношении России. Вышеградская группа (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия.— «О») принимает в штыки любую попытку западноевропейских стран сблизиться с Россией.
— И как вы это объясняете?
— Нам, то есть Западной Европе, трудно понять, почему так. Восточноевропейские страны столь сильно зависят от западной экономической помощи и от возможностей нашего рынка принять их рабочую силу, но они кусают руку, которая их кормит. В итоге мы имеем, что имеем: Западная Европа не отвечает ни на какие резкие заявления и даже действия своих восточных партнеров. Они, возможно, и хотели бы обострить ситуацию, но не получается. Восточная Европа мне сегодня напоминает подростков, которые неосознанно или осознанно идут на обострение отношений с родителями. Многие на Западе предлагают подождать, пока этот подростковый максимализм сойдет на нет, но, на мой взгляд, стоит отнестись к ситуации куда более серьезно. Изменения уже есть: если раньше вся риторика на Западе сводилась к тому, что Евросоюз един и неделим, то сегодня принято говорить о «разноскоростном движении» его участников, кое-кто признает и то, что расширение ЕС произошло слишком быстро. Иное дело, что у Германии и Франции наблюдается разница в подходах: Париж больше сосредоточен на поддержании на плаву еврозоны в ее нынешнем виде, тогда как Берлин хотел бы привлечь в качестве одного из ключевых игроков Польшу. Понимаю, что из России вся эта ситуация выглядит иначе и тут считают Евросоюз в целом плохим союзником, не поддержавшим Москву в трудные времена, но надо понимать, что у нас, в ЕС, собственные авгиевы конюшни, которые надо чистить.
— Я правильно поняла, что экономические повестки дня для России и всего остального мира различаются?
— Безусловно. Из-за разных правил игры, связанных с санкциями. Но из России почему-то в основном видят негатив, связанный с этими ограничениями, а ведь есть и позитив: из-за «санкционной стены» сюда не проникает новый финансовый стресс, который крушит экономики других развивающихся стран. Из-за ограниченности доступа России к мировым финансовым источникам эти тенденции не сказались на вашей экономике в такой же мере, как на финансовых секторах Турции или Аргентины. Более того, и население, и бизнес в России приспособились к ситуации, и реальная экономика функционирует довольно слаженно.
— В нашей прошлой беседе вы поделили все происходящее в России на плохое, хорошее и безобразное. А как оцените ситуацию сейчас?
— Сейчас в вашей экономике правит бал «кинематограф». В прошлом году, когда я был в России, то смотрел на ситуацию, как на вестерн. Тогда все выглядело привлекательно, но все ждали новой волны санкций и дождались — в апреле. О последствиях мы уже говорили. Но потихоньку возникло привыкание к новой норме, сопротивляемость ситуации, в итоге создалась ситуация «ни горячо, ни холодно», так что сегодня мы смотрим другое «кино» — сказку про «Машу и медведей».
— Сказку может сменить триллер? После нового пакета санкций...
— Думаю, Европа не допустит масштабных санкций, способных затронуть российский банковский сектор. Слишком много в России европейских банков. Уже апрельские санкции дорого обошлись европейцам в прямом смысле слова из-за сложностей финансирования. К тому же не следует игнорировать и позицию Китая: Пекин явно не одобряет усугубление санкционного давления на Москву. Так что «сказка» кончится только после выборов президента США. Какой фильм начнут «крутить» после этого, предсказать не берусь.
Время показало
Детали
В № 44 от 6 ноября 2017 года «Огонек» опубликовал интервью с Людовиком Субраном, в котором среди прочего шла речь и о прогнозах развития российской экономики на 2018 год. Многое сбылось
О перспективах роста
«Мы прогнозируем рост российской экономики — незначительный, но все же рост. Драйверами в этом случае выступят внутрироссийские факторы на фоне увеличения объемов кредитования, смягчения денежно-кредитной политики, роста доверия со стороны потребителей и бизнеса. Да и санкции оказывают все меньшее влияние на приток иностранных инвестиций в Россию, что и объясняет в конечном счете рост российского ВВП».
О внешних инвесторах
«Есть основания полагать, что часть спекулятивных инвесторов, наблюдая укрепление рубля и контролируемую инфляцию, могут задержаться на рынке».
Об опасностях колебаний «околоноля»
«В любой закрытой системе есть пределы того, что та или иная страна может сделать самостоятельно. Да, в режиме закрытой экономики Россия показала себя неплохо в кризис, но сейчас антураж сменился и возник риск, которого вчера еще не было — длительного пребывания на одном уровне — в районе "нуля". Рост в такой ситуации просто невозможен за счет собственных ресурсов, требуются новые экспортные возможности и, что еще важнее, импорт инноваций и лучших практик. То есть дыры в экономике тут худо-бедно залатали, но, для того чтобы стать успешными, нужен обмен технологиями, а Россия из этого мейнстрима исключена из-за санкций».