Зигзаг нефти
Почему цены на углеводороды растут и кто от этого выиграет
Баррель Brent торгуется на уровне $84. Это максимум с ноября 2014 года. То ли еще будет: многие аналитики предрекают возврат к заветной сотне за баррель к концу года. Дорогая нефть хороша для России. Но другие страны уже испытывают проблемы от роста цен на углеводороды.
Фото: AP
Причины происшедшего за последние недели роста цен на нефть на сей раз хорошо известны. Влияет целый комплекс факторов: падение добычи в Венесуэле и различные проблемы, влияющие на добычу и экспорт в Ливии и Нигерии, где порты периодически блокируются повстанцами.
В Венесуэле ситуация с добычей критическая — сказывается вялотекущая экономическая катастрофа. Сейчас добыча находится на уровне 1,2 млн баррелей в день (мбд), почти в два раза ниже прописанной ОПЕК квоты. По прогнозу Barclays, не исключено падение до 0,5 мбд к середине 2019-го (в 2016-м производство было на уровне 2,1 мбд).
Всего совокупное производство в Венесуэле, Ливии и Нигерии упало почти на 10% с начала 2018-го.
Однако сейчас всех заботит не текущая ситуация, а то, что с рынком будет совсем скоро — в ноябре. Дело в том, что, во-первых, основные антииранские санкции вступят в силу 4 ноября, во-вторых, в ноябре пройдут выборы в Конгресс США, а Дональду Трампу жизненно важно сохранить в нем большинство. Для этого ему хотелось бы удержать цены на бензин под контролем — как минимум.
Персидский гамбит
Провозглашенная Трампом цель экономического уничтожения Ирана конфликтует со второй целью — приостановкой роста цен на топливо внутри страны.
Ситуация с Ираном в последние недели начинает прорисовываться все более четко. США занимают жесткую позицию относительно применения вторичных санкций к импортерам иранской нефти. Ранее экономисты давали оценку выбывающих иранских баррелей в 0,5-0,6 мбд при досанкционном иранском экспорте на уровне приблизительно 2,5 мбд.
Сейчас более или менее понятно, что «обамовский» относительно мягкий вариант антииранских санкций вряд ли повторится. Все слишком напуганы Трампом и его непредсказуемостью, поэтому соблюдать санкции, скорее всего, будут более дисциплинированно.
Несмотря на многочисленные заявления европейцев, индусов и китайцев о незаконности экстерриториального действия американских санкций и тонны бумаг, исписанных возмущенными тирадами в адрес США и заверениями в отстаивании интересов национального бизнеса, толку от всей этой активности мало. Политики практически ничего не могут противопоставить американским санкциям. Причина в том, что карательные меры в отношении тех, кто не будет соблюдать антииранские санкции, будут применяться не к государствам, а к конкретным компаниям. А последние в глобальной экономике так или иначе завязаны на американский рынок. И в случае строптивости будут иметь на нем большие проблемы, чего, ясное дело, никто не хочет.
Выходит, единственный вариант для импортеров иранской нефти — не громогласно напоминать о своем суверенитете, а просить власти США о смягчении санкционного режима для своих компаний. С этим сейчас проблемы. Крупнейшие импортеры иранской нефти, например Индия, пока не могут получить от США каких-либо послаблений в рамках санкционного режима.
Многие импортеры (ЕС, Япония, Южная Корея) уже останавливают иранские поставки, готовясь к санкциям заранее,— НПЗ нужно «обкатать» нефть от других поставщиков. Иран же в свою очередь уже испытывает проблемы со сбытом и увеличивает запасы нефти в танкерах на приколе.
Если импортеры не получат исключений из санкций к ноябрю, увы, результатом может быть практически полное обнуление импорта иранской нефти ее основными импортерами — ЕС, Японией, Южной Кореей и Индией.
В отношении Китая есть варианты — китайские импортеры меньше завязаны на американский рынок, есть свои танкеры, страховщики и банки, готовые профинансировать и обслужить сделки с Ираном в юанях. Но продолжение импорта иранской нефти КНР будет воспринято США как политический демарш. А с учетом проблем Китая в текущей торговой войне с США и явно примирительной риторики и действий Пекина во время последнего раунда тарифных атак в сентябре можно предположить, что Китай не будет столь уж активным спасителем Ирана.
В связи с этим многие аналитики пересматривают свои прогнозы и говорят о возможном выбывании приблизительно 1 мбд иранской нефти в ноябре 2018 года. Есть и более жесткие оценки. Так, по прогнозу главы компании-нефтетрейдера Mercuria Даниэля Йегги, иранский экспорт может упасть аж на 2 мбд, то есть сократиться до малозначимых 0,5 мбд. В общем, почти обнулиться. Конечно, скорее всего, это завышенная оценка, особенно учитывая налаженные еще в предыдущий период санкций каналы иранской контрабанды через Ирак и ОАЭ, но даже тот факт, что о такой возможности задумываются люди в бизнесе, сам по себе впечатляет.
Кто, если не Иран?
Рост производства в Саудовской Аравии, Кувейте и ОАЭ, странах с самыми значительными незадействованными мощностями по добыче нефти, пока не в состоянии компенсировать «иранский фактор».
Текущий уровень производства этих трех стран уже приближается к максимуму до вступления в силу соглашения ОПЕК+: 16,4 мбд в августе 2018-го против 16,8 мбд в ноябре 2016-го. А ведь для компенсации выбывающих иранских баррелей Саудовской Аравии, Кувейту и ОАЭ придется превысить максимумы производства, достигнутые еще до реализации соглашения ОПЕК+. Возможно, к этому уже ведется некоторая подготовка, так как в августе в этих странах произошел рост добывающей активности — плюс девять буровых установок.
Однако министр энергетики Саудовской Аравии Халид аль-Фалих во время встречи представителей ОПЕК в Алжире в конце сентября заявил , что необходимости в увеличении производства нет.
Это вызвало возмущение Трампа, озабоченного предстоящими выборами и ростом цен на бензин в США. Во время своего выступления на Генеральной ассамблее ООН 25 сентября он обрушился с критикой на страны ОПЕК, отметив, что «они грабят весь мир, и мне это не нравится». При этом, как отметил Трамп, многие из стран ОПЕК пользуются защитой США, хотя не платят за это.
Честно говоря, довольно странное заявление, учитывая, что военный бюджет Саудовской Аравии составляет 10% ВВП вместо 2,2% ВВП в среднем по миру, и значительная доля из этих денег идет на закупки американского вооружения.
Теоретически Трамп может ответить частичной распродажей нефти из американских стратегических резервов (Special Petroleum Reserve, SPR). Последний раз продажа из SPR производилась прошлой осенью после урагана Харви, чтобы компенсировать последствия урагана, нарушившего снабжение топливом в Техасе.
Сокращение объема SPR имеет и экономические обоснования.
SPR был создан в 1975 году, после нефтяного кризиса 1973-го, чтобы обезопасить США от срыва поставок с Ближнего Востока. По рекомендациям IEA достаточными считаются резервы нефти и нефтепродуктов, покрывающие три месяца импорта. Сейчас SPR содержит 660 млн баррелей, а вместе с коммерческими запасами нефти и нефтепродуктов общие резервы США составляют 1,9 млрд баррелей. В середине 2000-х годов стратегический резерв приближался к критерию IEA (общие запасы перекрывали его).
С тех пор объем SPR изменился не сильно, а нетто-импорт из-за роста собственной добычи упал вдвое. Достаточность резервов выросла почти вдвое и сейчас составляет 115 дней импорта (с коммерческими запасами — 320 дней) вместо 90, рекомендуемых IEA. Однако распродажа SPR из политических соображений перед выборами в Конгресс неизбежно будет сопровождаться жесткой критикой со стороны демократов.
Кроме того, ситуация с добычей нефти в США хорошая — производство растет и сейчас находится на очередном историческом максимуме — 11,1 мбд. Ситуация с запасами нефти и нефтепродуктов в США тоже становится более комфортной, чем летом. Они ниже пятилетней средней (последний раз до марта 2018-го это наблюдалось в ноябре 2014 года), но они опять приближаются к пятилетней средней из-за роста запасов в последние недели.
Когда дойдет до сотни
Как бы то ни было, неопределенность из-за выбывающих иранских баррелей и их компенсации другими производителями, по мнению представителей нефтетрейдеров Trafigura и Mercuria, может привести к росту цен до $100 за баррель Brent уже к Новому году.
Но будут ли цены стабильны? Здесь все по-прежнему: низкие цены не стимулируют производство и стимулируют спрос, высокие цены — наоборот. И высокие, и низкие цены нестабильны из-за этих факторов, возвращающих их к некому равновесию, диктуемому отрицательной обратной связью. Впрочем, в ценах на нефть масса факторов, и некоторые из них вовсе не подчиняются каким-либо простым правилам, поэтому все предсказания могут оказаться далекими от реальности.
Тем не менее очевидно, что у высоких цен на нефть есть свои бенефициары. Прежде всего это страны ОПЕК, а также Россия и Канада. Но есть и страны, для которых «баррель по сотне» будет большим напряжением, и экономическим, и, возможно, даже социальным.
Дорогая нефть уже начинает ударять по экономикам крупных импортеров углеводородов. Мало того что в Турции бушует полноценный валютный и долговой кризис, так она к тому же еще и крупный импортер нефти.
В турецких лирах цена на нефть выросла с начала года более чем на 100%. И без того острая ситуация в стране ухудшается теперь и из-за роста цен на нефть.
Индия, а это третий крупнейший импортер нефти в мире, рассматривает вариант временного ограничения импорта. В Индии закупки нефти и газа за рубежом составляют более 20% импорта, или 3% ВВП. Это много. Пока еще Индия надеется покупать иранскую нефть с дисконтом, но далеко не факт, что ей удастся уговорить США. В противном случае придется раскошеливаться.
Развивающиеся страны и так испытывают сейчас массу проблем в связи с повышением ставки ФРС. Теперь к ним добавляются становящиеся все больше издержки на углеводороды. Среди наиболее уязвимых стран — крупные энергоимпортеры, прежде всего Индия, а также Турция, Филиппины и ЮАР. Южная Корея и Тайвань более развитые страны, но и они пострадают, если нефть будет дороже $100.
Проблемы испытывают не только крупные импортеры — центробанки Филиппин и Индонезии повысили в конце сентября ставки на опасениях разгона инфляции, основным драйвером которой выступили все те же цены на топливо. Бразилия и Малайзия ввели топливные субсидии.
Экономики США и Европы и в чуть меньшей степени Китая более устойчивы к высоким ценам, но и у них накапливаются свои внутренние проблемы, не связанные с нефтяным рынком, но могущие в дальнейшем повлиять на спрос. В ЕС сейчас особенно тревожна ситуация в Италии, где новое правительство отказывается от мер экономии, несмотря на неуправляемо растущий госдолг.
Все эти симптомы крайне тревожны. Экономические перспективы на ближайшие годы, а возможно, даже месяцы исключительно неопределенные. Так что всплеск цен на нефть может быть вскоре сведен на нет резким падением спроса в сценарии резкого же замедления мировой экономики. Так что загогулина — рост до $100, а потом кратное снижение — вполне реалистичный вариант. Впрочем, будущее неопределенно, так что при желании можно представить и более оптимистичные сценарии для России.