«Никогда не состоял в преступной группе»

В Мещанском суде Москвы завершилось очередное слушание по делу о хищениях в «Седьмой студии». Закончен допрос бывшего генпродюсера студии Алексея Малобродского. В течение трех заседаний читалась переписка господина Малобродского с другими фигурантами дела, а господин Малобродский комментировал ее содержание. Какие вопросы задавали экс-генпродюсеру во время слушаний — в онлайн-трансляции “Ъ”.

---

19:17. Судья интересуется, есть ли еще вопросы к Малобродскому. Ни у кого нет вопросов. На этом она закрывает судебное заседание. Следующее заседание в 10:00 26 ноября.

19:16. — Реклама была? – спрашивает судья Аккуратова.

— Да. Реклама была, издавались афиши. Активная реклама была в социальных сетях,— рассказывает Малобродский.

— Какие средства затрачивались?

— Не помню, ваша честь.

— Известно ли вам, проверялась ли работа бухгалтерии?

— Я не проверял. У меня не было полномочий.

— Мероприятия были запланированы на один или на четыре года?

— На один.

— Когда платежи делались в безналичной форме?

— Почти всем партнерам, с которыми я заключал договоры.

— Кто определял, платить наличными или нет?

— Все договоры, которые заключал я,— это были безналичные расчеты. А договоры с физическими лицами были наличные расчеты. Они сами просили выдавать наличные.

19:13. — У вас в трудовой книжке есть запись о работе в «Седьмой студии»? – спрашивает судья.

— Не помню.

— Вы увольнялись. Есть запись в трудовой?

— Не помню.

— Ваш доход в «Гоголь-центре»?

— Вначале 60 тыс. руб. Затем мой средний доход составлял 100-150 тыс. руб. Когда я работал в «Гоголь-центре», мне перечисляли зарплату на карточку со счета театра в банке.

19:12. — В сейфе в какой сумме хранились деньги? – спрашивает судья.

— Сложно сказать.

— Как часто Масляева доставляла денежные средства в кассу?

— Порядка двух раз в неделю.

— Откуда она их доставляла?

— Из «Альфа-банка».

— Третье лицо доставляло наличные денежные средства?

— В период моей работы — никто, только Масляева,— говорит Малобродский.

19:09. — Можете назвать стоимость каждого проекта «Седьмой студии»? – спрашивает судья Аккуратова.

— Это было давно. Не могу назвать,— говорит Малобродский.

— Но у вас была такая информация?

— Да.

— Сохранилась?

— У меня — нет.

— Известно ли вам, где могла сохраниться эта информация?

— В бухгалтерии «Седьмой студии».

— Кто контролировал расход денег на счете?

— Не знаю, как было практически. Неизвестно.

— А в кассе кто контролировал?

— Масляева. Впоследствии ей помогала Войкина.

19:09. Далее Малобродский рассказывает, что ставил в известность своих руководителей — Итина и Серебренникова — о всех значительных тратах. «Необходимость всех затрат вытекала из художественных планов, художественного решения», — говорит он. Далее он рассказывает, что деньги от продажи билетов не все шли в прибыль «Седьмой студии», из вырученных денег оплачивалась аренда помещений на «Винзаводе» и коммунальные услуги.

Затем Малобродский говорит, что счета у «Седьмой студии» были в Альфа-банке. «По ощущениям, треть была по безналичным расчетам, остальное наличными», — говорит Малобродский. — По Синельникову. В 2013 году получили от него контракты.

От кого получили предложения с сотрудничать с ним?

— От Масляевой, — говорит Малобродский.

Также он говорит, что понимал, что Синельников был в Петербурге, где производство дешевле, чем в Москве.

— Он из Санкт-Петербурга вез декорации?

— Вероятно, да.

— Что за карта была у Масляевой?

— Мне известно, что у нее была пластиковая карта.

— Что за счет был у карты?

— Карта была привязана к основному расчетному счету организации.

— Кто инициировал получение карты?

— Не помню.

— Какой был договор «Седьмой студии» с Винзаводом?

— Было два договора. Договор аренды на офис и договор аренды пространства цеха белого. Не помню, каким договором регулировалась продажа билетов.

— Вы заключали договор?

— Нет.

— С вами обсуждались вопросы обналичивание денежных средств и проценты за обналичивание?

— Со мной никогда не обсуждались подобные вопросы.

— С Синельниковым таких вопросов не обсуждалось?

— Нет.

19:01. Далее вопросы Малобродскому задает судья Ирина Аккуратова.

— Когда вы уволились из драмтеатра?

— 1 марта 2011 года.

— На какие средства вы жили с 1 марта?

— На скудные, ваша честь.

— Кто готовил печати?

— Масляева по приказу Итина.

— Печати были одинаковые?

— Да. Одна печать была в офисе, другая нет.

— Почему так?

— Я не знаю.

— То есть вы не знаете точно, где была вторая печать.

— Точно не знаю.

— Ключи от сейфа у кого были?

— У меня, Масляевой и Войкина.

— Вы сами проставляли печати на договоры, которые заключали?

— Иногда да, а иногда это делала Масляева.

— Первичные документы, где хранились?

— В бухгалтерии, у Масляевой.

— В вашем общем кабинете?

— Да.

— То есть вы их видели?

— Я видел, куда их сдавали. Куда дальше она их убирала, по каким стеллажам раскладывала, я не следил.

— Масляева была принята на работу, несмотря на ваши претензии. Какие претензии?

— Мы с ней несколько раз общались. Претензии я формулировал уже в процессе работы, в сентябре 2011 года.

— То есть до приема на работу у вас не было претензий?

Малобродский нервничает, он говорит, что все это было 7 лет назад. Он говорит, что, возможно, критиковал работу Масляевой еще до приема на работу.

— То есть после трудоустройства?

— Да. Наверное, так корректно будет сказать.

— Штатное расписание на пять и на восемь человек видели?

— Нет.

— А когда видели?

— В момент знакомства с делом.

— В зарплатных ведомостях расписывались?

— Я расписывался только в ордерах.

— Вы договаривались с сотрудниками о приеме на работу. Они были в курсе, что с ними должны были заключить договоры?

— Да.

— Они вам сообщали в дальнейшем, что с ними такие договоры не заключались?

— Нет.

— Если бы сообщили — ваши действия?

— Я бы отправил их к Масляевой.

— Об уничтожении документов «Седьмой студии» вам известно что-нибудь?

— Только из материалов дела.

18:52. Прокурор Игнатова зачитывает переписку между Малобродским и Синельниковым. «Я не могу сейчас говорить. Перезвоните позже. Когда пройдет транш, дайте знать», — пишет Синельникову Малобродский, читает прокурор.

— Как вы можете прокомментировать переписку?

Малобродский говорит, что, видимо, речь идет о постановках мероприятий в «Гоголь-центре».

— Вы снимали деньги с Масляевой? — спрашивает прокурор.

Малобродский говорит, что в самом начале подвозил ее на своей машине к офису «Альфа-банка».

— «Седьмая студия» имела договорные отношения с Синельниковым?

— Мне не известно об этих отношениях.

У меня пока нет вопросов по оглашенным показаниям,— говорит прокурор.

18:25. Прокурор Игнатова продолжает задавать вопросы Малобродскому.

— Какие взаимоотношения у вас сложились с Вороновой?

— У нас были рабочие отношения. За рамки рабочих отношений они никогда не переходили. Когда я начал работать в «Гоголь-центре», у нас были разнонаправленные интересы. Поэтому мы много времени проводили в жарких дискуссиях.

— Конфликтные ситуации были с Вороновой?

— Нет, это были рабочие отношения.

— У Вороновой были конфликты с другими участниками «Седьмой студии»?

- Нет. Мне известен только один конфликт, но в нем было задействовано все руководство «Седьмой студии» с одной стороны и Масляева — с другой.

— Кто-либо из родственников принимал участие в «Платформе»?

— Нет.

— Вы с Синельниковым обменивались телефонами? Вели с ним переписку?

— Мы не обменивались телефонами, не вели переписку. Когда я уже не работал на «Платформе», у нас был контакт с Синельниковым в связи с теми работами, которые мы вели в театре.

— О чем вы вели переписку?

Адвокат Карпинская возражает. Она говорит, что это не имеет отношения к «Платформе». Судья требует отвечать. Малобродский говорит, что у него было два контакта с Синельниковым: один касался аренды оборудования для организации концерта в фойе, второй — об организации еще одного проекта.

«Оба контракта были исполнены», — уточняет Малобродский.

— Разговоры о средствах вы вели?, — спрашивает прокурор Игнатова.

— Только в той части, которая касалась выплат ему за работу.

Прокурор просит предъявить Малобродскому письма с электронной почты Филимоновой, адресованные ему и Масляевой, а также некую переписку с мобильного телефона. Затем она спрашивает, за что конкретно платили Синельникову при организации «Метаморфоз». Малобродский говорит, что не помнит.

18:19. Вопросы Малобродскому задает прокурор Надежда Игнатова.

— Что значит «Платформа-1» и «Платформа-2»?

— Мне сложно дать точный ответ. Я полагаю, что речь идет о втором сезоне «Платформы». Там речь идет о том, чтобы какие-то расходы сократить и направить на «Платформу-2». Я понимаю, что речь идет об эксплуатационных расходах. <...>

— Где конкретно располагалось рабочее место?

— У нас был офис. Он представлял собой две смежные комнаты на территории «Винзавода». Там было четыре или пять рабочих мест. Там было постоянное рабочее место у меня, Масляевой, Войкиной, а также у специалистов по рекламе и PR. У Серебренникова не было постоянного рабочего места. Его рабочее место было, собственно, площадка. Некоторые встречи проводились в кафе на территории «Винзавода». У Итина тоже не было своего рабочего места, поскольку он был в Ярославле.

— Сколько было печатей у Седьмой студии?

— По-моему, их было две. Они хранились в сейфе. В помещении офиса. Я не могу утверждать. Насколько я помню, печатей было две.

— Печати сторонних организаций были в сейфе?

— Мне ничего об этом не известно. Я их никогда не видел.

— У вас был доступ к печатям?

— У меня был доступ к печатям, так как у меня был доступ к сейфу.

— Как с вами были оформлены отношения?

— Единственным формальным документом был приказ об оформлении на работу с 14 сентября. Я не помню, чтобы я подписывал соглашение, чтобы я подписывал должностную инструкцию. Круг моих обязанностей был обсужден с Серебренниковым и Итиным.

— В этом приказе размер вашей зарплаты был указан?

— Я не помню.

— Вы получали 100 тыс. рублей?

— Правильно. Я стабильно получал 100 тыс. рублей, начиная с 2012 года.

— Разрешали ли вы Масляевой подписывать за себя какие-либо документы?

— Нет.

— Вы видели документ с подражанием вашей подписи?

— Нет. Я такого не помню. В этом не было необходимости. Я безвылазно там находился.

— «Седьмая студия» предоставляла займы другим организациям?

— Нет, я такого не помню. Это сложно представить, потому что «Седьмая студия» постоянно испытывала потребность в деньгах.

— Займы с Вороновой вы обсуждали? Вы же с ней общались после своего ухода?

— Нет.

17:58. Теперь вопросы у Юрия Лысенко, адвоката Итина.

— Итин участвовал в составлении творческого отчета?— спрашивает он.

— Я этого не помню. Понятно, что отчет отправлялся ему для ознакомления. При этом я должен оговориться, что могу говорить только про отчеты за 2011 год,— уточняет Малобродский.

Адвокат Итина закончил задавать вопросы. У адвоката Серебренникова Дмитрия Харитонова нет вопросов.

17:58. — От кого вам стало известно, что ничего нельзя приобретать в собственность?— спрашивает адвокат Поверинова.

— Мне об этом ничего не было известно.

Я считал и считаю, что это ложная установка. Я не видел ни одного законодательного акта о том, что ничего нельзя приобретать в собственность,— отвечает Малобродский.

— Вы не помните, Минкульт был осведомлен о покупке рояля до или после приобретения?

— Я персонально не уведомлял.

— У меня больше нет вопросов,— говорит Поверинова.

17:53. — Известно ли вам, что Серебренников решил создать «Седьмую студию» с целью хищения средств? — спрашивает адвокат Карпинская.

— Мне об этом ничего неизвестно. Мне известно, что Серебренников решил создать «Седьмую студию», чтобы современное искусство получило распространение. <...> В то время, когда мы знакомились с Серебренниковым и обсуждали «Платформу», мы отдельно обсуждали, что будем работать честно, по закону и не приумножать зла. Этот принцип всегда безукоризненно соблюдался. Ни о каком хищении не могла идти речь и не шла,— отвечает Малобродский.

— Вам предлагали вступить в преступную группу?

В зале смех.

— Нет. Мне никто не предлагал. Следствие заблуждается или фабрикует обвинение. Никогда я не действовал, руководствуясь корыстным умыслом.

Я никогда не совершал никаких хищений. Никогда не состоял в преступной группе. Никогда не злоупотреблял личным доверием.

Из материалов дела, с которыми я знаком, из моих разговоров со следователями, я не вижу никаких причин для таких утверждений.

— Следствие утверждает, что деньги переводились в безналичную форму и распределялись между вами.

— В пределах моей работы я могу категорически утверждать, что никогда никакие средства не распределялись между мной и моими коллегами, кроме заработанных плат. Все средства, которые мы получали, расходовались на нужды проекта «Платформа»!

— Вы вносили недостоверные сведения в отчеты?

— Я не имел отношения к составлению отчетов. Я утверждаю, что вся информация по мероприятиям, которые были реализованы на «Платформе», вся эта информация была корректной и правдивой.

— У меня больше нет вопросов,— заканчивает допрос адвокат Карпинская.

У Апфельбаум, Итина и Серебренникова нет вопросов к Малобродскому. Вопросы есть у Повериновой, адвоката Апфельбаум. Она спрашивает, видел ли он ее подзащитную на «Платформе». Малобродский говорит, что она интересовалась происходящим на «Платформе». Говорит, что видел, как она приходила смотреть мероприятия. Также он говорит, что несколько раз был в Министерстве культуры у Евгении Соколовой, у Олеси Махмутовой и Софьи Апфельбаум.

— Кто занимался вопросами по контракту?—спрашивает адвокат Поверинова.

— В большинстве это были подчиненные. Софья Михайловна была большим начальником. «Все мы отдавали отчет, что “Платформа" - это авторский проект Серебренникова. Те поручения президента, которые давались чиновникам, все они были связаны с имени Серебренникова. Говорить о каком-то лоббировании (со стороны Апфельбаум – “Ъ”) было бы странно,— говорит Малобродский

— Вы занимались творческими, а не финансовыми отчетами?

Малобродский говорит, что только собирал информацию и передавал в бухгалтерию.

17:41. — Мероприятия записывались на видео?— спрашивает адвокат. Малобродский начинает отвечать. Его прерывает судья и просит ответить конкретнее. Он говорит, что отвечает конкретно и продолжает. Из его ответа следует, что мероприятия записывались на видео, а записи хранились на «Платформе».

— А билеты продавались на мероприятия?

— Да, продавались. В материалах дела есть отчеты.

17:33. — Концерт «Стороны света» тоже при вас был?— спрашивает Малобродского адвокат Карпинская.

— Там нет даты? Я, честно говоря, не очень помню. Некоторые мероприятия начинали готовиться при мне, а их выпуск был уже без меня.

— А фестиваль «Цех»?

— Он не нами был придуман, а партнерами проекта «Цех». Но мы проводили его вместе, пригласили современных танцоров — зарубежных и наших.

— А что такое мероприятие «Свадебка»?

— Это проект театра «Провинциальные танцы». Мы проводили его на своей площадке.

— Правильно ли я понимаю, вы нам рассказывали про прокат спектаклей <...> Это все были прямые расходы, но на каждый спектакль были и косвенные расходы. Они как учитывались?

— В рамках стандартного учета. <...> Есть учетные формы. Это тонкости, которые хорошо знают профессиональные бухгалтеры. Я не представляю себе подробностей.

— «Сон в летнюю ночь». Сколько стоили дополнительные расходы на него?

— Я не помню точных сумм.

Прокурор Игнатова внимательно слушает Малобродского. У судебного пристава, который следит за порядком в зале, звонит телефон, он берет трубку и выходит за дверь.

17:26. Адвокат Карпинская спрашивает, был ли поставлен спектакль «Отморозки». Малобродский говорит, что спектакль был не сложный, но пользовался популярностью. «Разумеется, все получали вознаграждение»,— уточняет он. Затем генпродюсер рассказывает про спектакль «Долина боли». Карпинская спрашивает про репетиции. «Конечно, спектакль не может быть поставлен в одночасье»,— отвечает Малобродский и говорит, что,конечно, репетиции были.

— Я к чему задаю такой вопрос. Вы говорили, что в других спектаклях были задействованы актеры «Седьмой студии». А в «Долине боли» были приглашенные артисты. Они получали деньги за репетиции?— интересуется адвокат.

Малобродский говорит, что им платили деньги за репетиции, но меньше, чем за спектакли. «Это не означает, что после каждой репетиции артист получал 1000 или 500 рублей. Велся график, в скольких репетициях они участвуют. Потом составлялась ведомость, в которой была сумма выплаты»,— поясняет Малобродский.

— «Долина боли» — это был дорогой спектакль?

— Относительно нет.

— Как отличить дорого или относительно нет?

— Сложность декораций, выплаты приглашенным артистам, по многим параметрам. От сотен до десятков миллионов рублей может быть разница.

Мы не могли себе позволить много дорогих проектов. «Метаморфозы», «Сон в летнюю ночь» — мы их называли ударными, основными проектами, они были дорогие. На остальных мы старались экономить.

17:14. — Как вы расплачивались с артистами, если Масляева рано уходила с работы?— спрашивает адвокат Карпинская.

Малобродский отвечает, что с артистами рассчитывались по-разному: платили аванс, наличностью в кассе, иногда люди получали деньги по безналичному расчету.

17:07.— Что такое музыкальный перформанс «Сон»?— спрашивает адвокат Карпинская.

— Это четырехчасовой музыкальный перформанс, который требовал непростого оформления. Вся поверхность цеха белого представляла собой лужайку, на которой в спальных мешках размещалась публика. В исполнении были задействованы четыре музыканта. Инструменты, которые были задействованы, мы были вынуждены арендовать. Большое количество перформеров было занято, ребят, которые выполняли пластические номера. Были, кажется, пять музыкантов и 20-25 перформеров вместе с хореографом. Фамилий не помню,— отвечает Малобродский.

Если мы понимали, что без рояля мы не обойдемся, то такие инструменты, как челеста и литавры, были задействованы на какое-то небольшое число мероприятий, поэтому мы решили их арендовать,— продолжает Малобродский.

17:03. Заседание возобновилось. Адвокат Карпинская спрашивает, был ли спектакль «Метаморфозы» поставлен на «Платформе». Малобродский говорит, что это был большой сложный спектакль, который выпускался в несколько этапов, каждый из них заканчивался публичными показами. На первом, говорит Малобродский, в спектакле должны были участвовать танцовщики из Конго, но это оказалось очень затратно, поэтому на третьем этапе трюки исполняли уже артисты «Седьмой студии». «Спектакль "Метаморфозы" был, он был дорогой»,— говорит Малобродский.

— Иностранным актерам оплачивалось проживание и билеты?

— Да, конечно.

— А жили они где?

— Не помню точно. Они могли жить в снятых для них гостиницах, или же они могли жить в съемных квартирах.

— А технический персонал был задействован?

— Да. Все создатели спектакля, как и все участники, получали деньги.

16:25. Далее речь заходит про спектакль «История солдата». Малобродский рассказывает, что делали спектакль по продукции театра танцев «Цех» — были голландские постановщики, в спектакле принимали участие Виктория Исакова и реальные участники войны в Чечне. На бетонном полу цеха белого его невозможно было играть. Затем Малобродский рассказывает про «Охоту на Снарка». Адвокат просит пояснить, почему была задержка при выпуске этого спектакля — не декабрь 2011 года, а январь 2012. Малобродский говорит, что вообще рассчитать точные сроки выпуска спектакля сложно. Говорит, что возможно худрук был недоволен качеством материала.

— «Охота на Снарка» был поставлен на деньги госконтракта или на деньги субсидии? — уточняет адвокат.

— Думаю, что на деньги госконтракта.

Адвокат спрашивает, известно ли ему, что спектакль, согласно требованиям министерства культуры, должен был ставиться в год выделения контракта. Он говорит, что ему было неизвестно об этом. Далее адвокат спрашивает, известно ли ему, что деньги должны были идти только на постановку, а не на зарплаты. Малобродский говорит, что нет, не было. Он удивляется такому требованию.

Затем речь заходит про спектакль Autland. Малобродский тяжело вздыхает. «Вы не вздыхайте»,— говорит адвокат.

Малобродский говорит, что ему сложно не вздыхать и просит перерыв. Судья объявляет перерыв на 15 минут.

16:20.

«Несмотря на то, что мы такие прекрасные с нами никто не хотел работать бесплатно,— говорит Малобродский.— Все получали зарплату или иное вознаграждение в кассе организации».

16:17. Специалистом по кадрам была Войкина, техническим директором был Иван Виноградов, потом его сменил другой человек, поясняет Малобродский.

— Монтировщики были? — спрашивает адвокат.

— Были монтировщики, я их плохо помню.

— Художник по свету?

— Елена Перельман.

— Осветителей не помните?

— Их было несколько, не помню их фамилии.

Далее Малобродский называет фамилии звукорежиссеров. Лейла Кучменова была главным администратором, поясняет он. Администраторы — это люди, которые выполняли задачи по приему и обслуживанию публики, они были из академии МХТ имени Чехова.

— Кто такая Наталья Шендрик?

— Это наш дизайнер, она придумала логотип проекта «Платформа». Она также принимала участие в разработке имиджевой стороны сайта.

Затем Малобродский вновь говорит, что были постоянные артисты. Называет фамилии.

— Все эти люди получали зарплату? — спрашивает адвокат.

— Да, насколько я помню, они получали небольшие выплаты,— отвечает Малобродский и говорит, что на условиях временных договоров также привлекались люди.

— А Элеонора Филимонова состояла в штате?

— Нет. Я не помню ее присутствия на «Платформе». <...> Как я понимаю, эта была личная помощница Масляевой и, как я полагал, ей платила из своих средств Масляева.

— Вам что-нибудь известно, что Филимонова обналичивала деньги для «Седьмой студии»?

— Нет.

— Вам известно, что она участвовала в составлении отчетов для министерства?

— Нет. Я полагаю, что она могла помогать.

— Вы знакомы с господином Петченко?

— Нет. При мне в «Седьмой студии» он не работал.

— Известно ли вам, что он обналичивал деньги для «Седьмой студии»?

— Нет.

— А вам известно, что Петченко вместе с Масляевой открыли медицинский центр?

— Нет. Я узнал об этом только из материалов уголовного дела.

Далее Карпинская называет ряд организаций. Малобродский говорит, что они ему неизвестны. Дочь Масляевой была в штате «Седьмой студии», спрашивает адвокат. Малобродский говорит, что нет, не была.

— Вам известно, что был произведен и показан спектакль «Сон в летнюю ночь»?

— Разумеется, да. Этот спектакль был показан на проекте «Платформа». Его премьера состоялась летом 2012 года. Спектакль номинировался на премию «Золотая маска».

— Расходы на спектакль включались ли в отчет «Седьмой студии»?

— Мне не известно об этом наверняка, я имел косвенное отношение к работе над отчетами. «Сон в летнюю ночь» был выпущен летом 2012 года, соответственно отчет был в начале 2013 года, когда я уже не работал в «Седьмой студии». Но первичная документация на этот спектакль передавалась в бухгалтерию.

— Вам известна госпожа Бочевар?

— Да, она была художником спектакля «Сон в летнюю ночь».

— Кто составлял смету?

— Исполнительный продюсер Екатерина Воронова.

— А что в общих чертах включала эта смета?

— Затраты. Затраты на приобретение реквизита, на пошив костюмов, на аренду оборудования, гонорары авторам и постановочной группе…

Далее адвокат просит перечислить артистов и техперсонал, который был задействован в спектакле. Малобродский перечисляет.

15:56. Малобродский срывается. Говорит, что ему сложно давать показания и просит других адвокатов переговариваться потише.

«Я готов терпеливо отвечать на все эти вопросы, но не понимаю, какое это имеет отношение к предмету обвинения? Может, я чего-то не понимаю?» — делает замечание своему адвокату Малобродский.

«У меня здесь последний вопрос»,— говорит Карпинская и зачитывает письмо Войкиной. «Вороновой выдано 75 тыс. Смета прикреплена»,— читает она.

— Что значит «Вороновой выдано 75 тыс.»? — спрашивает адвокат.

— Воронова была исполнительным продюсером, то есть моей подчиненной. В данном случае я подтверждал бухгалтерии в лице Войкиной целесообразность выдачи денег Вороновой. Об этом пишет мне Войкина,— поясняет Малобродский.

Далее Карпинская просит приобщить к делу письмо Масляевой — Малобродскому. В нем идет речь, что она отправляет ему отчет по деньгам, и что там нет двух выписок. «"Седьмая студия", отчеты подотчетных лиц, указано 2 422 000 руб., затрат по отчетным лицам»,— читает Карпинская. Это отчет за 2011 год, поясняет она судье, которая не понимает, откуда взялось это письмо. «Это письмо фигурирует в обвинительном заключении, но в материалах дела я не смогла его найти»,— отвечает Карпинская.

— Это письмо датировано 29 декабря (2011 года), то есть самый конец года. Я говорил уже о том, что настоятельно просил бухгалтерию вести строгий отчет. Соответственно, бухгалтерия знакомит меня с состоянием этих отчетов. <...> Тут направления расходования: <...>, в адрес ИП Виноградова, <...>. Ответы подотчетных лиц. Здесь порядка трех десятков фамилий сотрудников «Седьмой студии», которые брали деньги под отчет. <...> По дебиту и кредиту — это почти совпадающая сумма (около 2 422 000 руб.). <...> Этот документ не отражает всей работы,— говорит Малобродский.

— А эти подотчетные лица работали в «Седьмой студии»? — уточняет Карпинская.

— В моем понимании, эти люди состояли в трудовых отношениях <...>. Они должны были значиться как кадровые сотрудники организации,— отвечает Малобродский.

— Вы не могли бы пояснить, кто был ассистентом художественного руководителя?

— Шалашова Анна.

Далее Карпинская просит назвать кураторов направлений. Малобродский называет фамилии, уточняя, что в первый год «Платформы» Серебренников был и художественным руководителем и куратором направления «Театр».

15:35. Письмо Малобродского — Войкиной. «Кто такие Харченко и Резник? <...> Махова за июль не получает. <...>»,— читает адвокат.

— Что это за письмо? — спрашивает Карпинская.

— Речь идет о выплатах сотрудникам «Седьмой студии». Я поясняю Войкиной занятость сотрудников и какие-то еще подробности. Кто, сколько должен получить,— отвечает Малобродский.

Далее письмо от 26 августа 2011 года. «Анечка, привет! Я был потрясен вашим вопросом. Было решено, что вы должны получать 30 тыс. Контора вам задолжала за 4 месяца. Мы начнем с вами расплачиваться»,— читает Карпинская.

— А там не написано Анечка — это кто? Там минимум три Анечки было,— спрашивает Малобродский.

— <...> Шалашова,— уточняет Карпинская.

— Анна Шалашова <...> работала бесплатно. <...> Таких писем было много и по отношению к другим сотрудникам,— поясняет Малобродский.

Далее еще одно письмо. В нем речь идет про «Арии», о выплатах денег за мероприятие. «Чтобы артисты не стояли в длинной очереди за получением денег, Екатерина предлагает заранее подготовить ведомости и чтобы бухгалтерия разложила деньги по конвертам заранее»,— поясняет Малобродский, уточняя, что таких случаев было много.

15:29. «Для нас важно, чтобы документы подписал сам Кирилл»,— зачитывает Карпинская письмо Апфельбаум к Малобродскому.

— Что вы можете пояснить? Почему нужно, чтобы подписал Кирилл? — спрашивает адвокат.

— Это лучше спросить у Апфельбаум. Видимо, это было важно министерству. Кирилл был лицом этого мероприятия, поэтому им было важно, чтобы пописал он,— говорит Малобродский.

Письмо от Соколовой к Малобродскому. В нем приводятся примеры технического задания и смета. «Техническое задание — это перечень запланированных мероприятий на "Платформе". Вероятно, Соколова пересылала стандартизированные формы, чтобы мы приводили информацию, которую мы заявляли, в соответствии с требованиями, которые предъявлялись»,— поясняет Малобродский. После он комментирует еще одно письмо. «Какие-то сотрудники министерства отправили на мою почту отчет. Я переправил их тем, кто непосредственно за это отвечал — Итину»,— говорит Малобродский. Далее Карпинская зачитывает еще одно письмо. «Это письмо иллюстрирует показания, которые я уже давал. Я участвовал в подготовке документов, как конкурсу на госконтракт, тем, что предоставлял перечень мероприятий»,— комментирует Малобродский.

Карпинская зачитывает письмо Малобродского к Масляевой. «Пришлю данные для подготовки некоторых договоров»,— читает адвокат.

— Что это значит?

— О каких именно договорах здесь идет речь, я не помню. Речь могла идти о проектах договора с «Винзаводом», либо с кураторами. Это первый этап работы над проектом «Платформа»,— отвечает Малобродский.

Письмо от 23 ноября 2011 года. Масляева пишет Малобродскому. Письмо не содержит никаких сведений, но есть промежуточный «акт Платформы», говорит адвокат Карпинская.

— Что это такое? Зачем это вам? — спрашивает она.

— Мне сложно об этом говорить. Вероятно, он сочла нужным поставить меня в известность,— отвечает он.

Адвокат говорит, что он ей ответил: «Акт не могу анализировать».

— Я могу повторить то, что вы сейчас прочитали. По смыслу это означает, что я не занимаюсь составлением акта, поэтому если это устраивает директора и представителя министерства, то хорошо,— отвечает Малобродский.

Далее идет письмо от 25 октября 2011 года. Отчет по кассе, отчет Вороновой. Эти отчеты пересылает Элеонора Филимонова.

— Кто такая Филимонова? Зачем она пересылала вам эти отчеты?

— Как стало понятно из материалов дела, это сотрудник Масляевой. Но Филимонова не работала в АНО «Седьмая студия». Следовательно, это некая функция главного бухгалтера. Для чего переслала? Не знаю для чего.

Письмо от 17 мая 2012 года от Малобродского к Масляевой. «Я не понимаю, как сделан отчет»,— цитирует адвокат.

— Вы принимали участие в составлении отчета? — спрашивает Карпинская.

— Нет, не принимал. Я давал информацию бухгалтерии по плану выпуска мероприятий и информацию о вышедших мероприятиях.

15:06. Далее речь заходит о спектакле «Кому на Руси жить хорошо». Малобродский говорит, что оригинальный текст в стихах, поэтому Серебренников выступал сразу в нескольких ролях: как автор пьесы, как постановщик и как художник по костюмам. Из письма следует, что выплаты проводились отдельно за текст, постановку и костюмы.

«Мы платили человеку не за факт его существования, а за работу»,— говорит Малобродский.

За пьесу Серебренникову должны были выплатить 200 тыс. руб., а за постановку — 300 тыс. руб. Малобродский отмечает, что не помнит, был ли выполнены эти договоренности.

15:01. Затем письмо от 24 июля 2012 года. Серебренников пишет Малобродскому. «Перекидываем средства на "Платформу-2" пока не прикрыли лавочку»,— цитирует письмо адвокат. Далее в письме говорится о переносе спектаклей с «Платформы» в «Гоголь-центр». «Таким образом, мы довольно быстро наполняем место новым репертуаром».

— Как вы можете пояснить это письмо?

— 24 июля — это последняя неделя моей работы на «Платформы». Я уже получил приглашение пойти работать директором «Гоголь-центра». В этом письме Серебренников делится соображениям о том, как должна идти работа. Он тогда уже получил разрешение, чтобы весь репертуар театра Гоголя была снят.

Далее Малобродский говорит, что было решение составлять репертуар, в частности, из резидентов. Один из них — «Седьмая студия».

Малобродский говорит, что «никогда ни одно событие, выпущенное на "Платформе", не подавалось так, что его производитель был "Гоголь-центр"».

Малобродский уточняет, что это очень важно для понимания. Он отмечает, что никакого «задвоения расходов» никогда не было.

14:55. Далее зачитываются письма от Соколовой, сотруднице Минкульта. В нем фигурирует фамилия некой Свистухиной.

— Кто такая Майя Свистухина? — спрашивает адвокат Карпинская.

— Майя Свистухина — исполнительный директор МВК «Эстейт», то есть «Винзавода»,— поясняет Малобродский.

После адвокат читает письмо от 9 октября 2011 года.

— Что касается расчетов по спектаклю Арии, то 9 октября — это был последний из трех дней, когда мы его показывали — день открытия «Платформы». Это был последний день, когда мы должны были рассчитаться с артистами, и я просил коллег, чтобы они поддерживали соответствующую атмосферу за кулисами, чтобы ни у кого не было сомнения, что мы рассчитаемся в тот день,— отвечает Малобродский.

— «Назовем наш проект "Мечтой", но боюсь у нас не будет 2,5 млн в месяц. <...> Думаю, что структура будет иной, давайте сочинять новую. <...> Чтобы и проект состоялся, и осталось что-то себе». Что значит «оставить что-то себе»? — спрашивает Карпинская, она цитировала письмо Малобродского к Серебренникову.

— Это значит, чтобы не переплачивать за проект. <...> Понятно, что никто из нас не был готов содержать проект за свои деньги. <...> Никто не готов был работать на проекте бесплатно. <...> Уверяю вас, что никаких целей похищать что-либо или присваивать себе у нас не было. <...> Там было, что называется, не до жиру. Речь идет о том, чтобы выплачивать людям какое-то минимально приемлемое вознаграждение,— отвечает Малобродский.

Адвокат Карпинская продолжается задавать вопросы. Цитирует письмо от Малобродского к Итину и Серебренникову от 28 июня 2011 года.

— «По-моему, у нас большая проблема. <...> Пытался дозвониться до Министерства юстиции <...> Не успеваем участвовать в конкурсе <...>». Что значит «договоренности о вознаграждениях»? —спрашивает Карпинская.

Малобродский говорит, что речь идет о кураторах и продюсерах, которых пригласили работать в «Седьмую студию». Он говорит, что их нанимали на работу, и с ними нужно было заключить договоры.

14:43. Далее зачитывается еще одно письмо Вороновой. По словам Малобродского, речь в нем идет о том, что театр Гоголя должен был выплатить «Седьмой студии» деньги по лицензионным договорам. Затем еще одно письмо Вороновой. Малобродский отвечает.

«Из этого письма Вороновой не следует, что я вступал с кем-то в сговор. <...> В этом письме черными русскими буковками написано, что Екатерина просит у меня денег, чтобы решить свои проблемы»,— отвечает Малобродский.

14:35. Продолжается допрос Малобродского. Адвокат Карпинская просит еще раз прокомментировать письмо Вороновой от 2014 года, когда Малобродский уже перешел на работу в «Гоголь-центр». В письме идет речь о переносе спектаклей с «Платформы» на сцену «Гоголь-центра».

— «Что с идей заплатить артистам через "Седьмую студию"?»,— цитирует Карпинская письмо Вороновой, уточняя, что это значит.

— Мы, театр Гоголя, платили артистам деньги,— отвечает Малобродский.— Воронова ставит вопрос о том, чтобы часть расходов несла «Седьмая студия». Я считал, что эта посылка ложная, я возражал. Я настаивал, чтобы все расходы нес «Гоголь-центр».

— «Алексей Аркадьевич, рояль отличный, помогите решить вопрос»,— цитирует Карпинская теперь письмо Серебренникова и просит дать пояснения.

Малобродский говорит, что письмо относится ко времени завершению «Платформы», поэтому Серебренников просит доставить рояль в «Гоголь-центр».

14:27. Судья Аккуратова вошла в зал, просит секретаря объявить присутствующих. Все в сборе, но со стороны обвинения только прокурор Надежда Игнатова, Олега Лаврова — нет, а со стороны потерпевших нет никого.

14:22.

— Ирина Юрьевна, можем ли мы доверить вам просвещение наших адвокатов: кто такой Хаски, кто такой Feduk?

— обращается в штуку Малобродский к адвокату Повериновой.

— Да,— говорит Поверинова.— А то Хаски они знают, а Feduk’а не знают.

14:21. В зале заседаний все готово к началу процесса, ждут судью. Серебренников сидит на первом ряду в серой толстовке и снимать ее, кажется, не собирается.

14:14. Участников процесса, их родственников, журналистов и слушателей пригласили в зал.

14:09. Пришел Серебренников.

14:04. Пришла Софья Апфельбаум вместе с адвокатом Ириной Повериновой и группой поддержки из примерно десяти человек. Примерно в это же время на этаже появились Ксения Карпинская, адвокат Малобродского, и Дмитрий Харитонов, адвокат Серебренникова.

13:57. За пять минут до начала заседания появился Малобродский. Его адвоката Ксении Карпинской пока не видно.

13:57. За десять минут до начала заседания появился Юрий Итин, бывший генеральный директор «Седьмой студии». Он поднялся на четвертый этаж суда вместе с адвокатом Юрием Лысенко. Итин — единственный из четырех подсудимых, отказавшийся давать показания в начале процесса. Первым был допрошен Кирилл Серебренников. Сейчас допрашивают Алексея Малобродского. Затем будет допрошена Софья Апфельбаум, во время «Платформы» она работала в Министерстве культуры РФ и курировала этот проект. После следствие начнет представлять свои доказательства вины фигурантов дела.

13:51. Сегодняшнее заседание станет уже третьим, посвященным допросу бывшего генерального продюсера «Седьмой студии». Если коротко, то пока выяснилось, что под договором с ИП Синельниковым, одним из индивидуальных предпринимателей, через которых, по версии следствия, «Седьмая студия» обналичивала деньги, стоит подпись Алексея Малобродского. Но на суде Малобродский заявил, что эта подпись фальшивка. По его словам, он не только не подписывал этого договора, он вообще его никогда не видел.

13:50. Восьмое заседание по делу «Седьмой студии» назначено на 14:00. За полчаса до начала процесса судебный пристав у дверей 433 зала на четвертом этаже Мещанского суда спрашивал по телефону у начальника: «Серег, мне лавочку выставить как обычно? Хорошо». Затем он убрал телефон и поставил ближайшую к себе лавку поперек коридора. Эти действия приставы выполняют перед каждым заседанием по делу «Седьмой студии». Тем самым они обозначают зону для участников процесса. Все остальные должны находиться за ее пределами.

---

Первое заседание: болезнь адвоката фигуранта дела Алексея Малобродского и перенос заседания.

Второе заседание: оглашение обвинительного заключения, допрос Кирилла Серебренникова.

Третье заседание: прерванный допрос Кирилла Серебренникова и проверка представителя Минкульта.

Четвертое заседание: Кирилл Серебренников об аудите, документах и расходах проекта.

Пятое заседание: Малобродский заявил о подтасовке доказательств и подделке своей подписи.

Шестое заседание: судья весь день читала переписку Алексея Малобродского.

Седьмое заседание: Алексей Малобродский весь день комментировал свои письма.

Фигурантами по делу проходят пять человек. Среди них — режиссер Кирилл Серебренников, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский, экс-гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин и продюсер Екатерина Воронова (находится в международном розыске). Их обвиняют в хищении не менее 133 млн руб., выделенных на проект «Платформа» с 2011 года по 2014 годы. Все фигуранты отрицают вину.