Одна из самых известных и востребованных певиц своего поколения, любимый голос Риккардо Мути, миланское сопрано Барбара Фриттоли спела в Москве камерную программу из музыки Тости, Мартуччи, Дюпарка и Дебюсси. Возможно, слушателей в зале «Зарядье» могло быть больше, если бы Фриттоли пела коронный репертуар — Верди и Моцарта. Но тот, кто все-таки пришел, получил возможность узнать Фриттоли с необычной стороны. Рассказывает Юлия Бедерова.
Необязательная камерная лирика у Барбары Фриттоли звучит так же серьезно и величаво, как большие оперные партии
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Барбара Фриттоли из тех примадонн нового стиля, которые в девяностых годах прошлого века начали задавать тон на мировых сценах: дозированные ангажементы, широкий, но не безбрежный репертуар, отмеченный уравновешенностью и точностью выбора партий, отсутствие шлейфа капризов и скандалов, красивый баланс на грани чувственности и рационализма, театральности и музыкальности и полное невнимание к привычному для уважающей себя примадонны ореолу божества.
Ее не назовешь ни уникальной драматической актрисой, ни рафинированной интеллектуалкой, ни стадионной, ни камерной певицей по преимуществу. Искусство Фриттоли — это, скорее, золотая середина. Чистый, ясный, с чуть заметным темным тоном тембр голоса, элегантное и естественное, как дыхание, звуковедение, изумительная фразировка, регистровая ровность, аристократическое благородство лирики и драматизм, выраженный скорее сменой краски, чем эмоциональным нажимом, делают Фриттоли как будто идеальным современным лирико-драматическим сопрано, в своей идеальности, по сути, очень необычным.
Ее ценят главные сцены мира и самые именитые дирижеры, и это отнюдь не только Мути, с работами которого в «Ла Скала» связаны хрестоматийные успехи Фриттоли — от Леоноры в «Трубадуре» до Дездемоны в «Отелло». Эти и другие партии Верди и Моцарта Фриттоли пела с Клаудио Аббадо, Зубином Метой, Антонио Паппано, Джеймсом Левайном, Бернардом Хайтинком и другими. А партию Алисы Форд в «Фальстафе», блестяще выстроенную с Мути, Фриттоли в прошлом сезоне очень славно и актерски, и вокально исполняла с Даниэлем Баренбоймом на сцене берлинской «Штаатсопер».
Ничего из перечисленного не услышала московская публика в программе, спетой Фриттоли в ансамбле с пианисткой Мзией Бахтуридзе. Микроинъекции Доницетти, Верди и Масканьи в виде концертных арий не делали погоды. Фриттоли предпочла выступить в роли камерной певицы в довольно редком для российских концертных сцен репертуаре, сфокусированном вокруг итальянской и французской музыки рубежа XIX и XX веков, столь же салонном, сколь изящном. Как, например, две песни из цикла «La canzone dei ricordi» — равно эстетская и очаровательная вокальная музыка Джузеппе Мартуччи, авторитетного пианиста, профессора, дирижера, истового вагнерианца и умелого автора симфонических, ораториальных и камерно-инструментальных партитур. Или цикл «Canzoni d`Amaranta» Франческо Паоло Тости, выбранный знаменитым итальянским издательством «Рикорди», чтобы отметить собственное столетие. Гибкий меланхолический дух музыки Тости, лондонского итальянца, придворного композитора, учителя музыки в семье королевы Виктории и автора четырнадцати томов романсов, Фриттоли чувствует прекрасно, точно и вроде бы очень просто распределяя утонченные, теплые краски в прихотливой форме каждого романса.
Во втором, французском отделении было много Дебюсси, Дюпарка, чуть-чуть Пуленка (вальс «Les chemins de l`amour», наверное, единственная популярная вокальная миниатюра в программе) и Берлиоза («L`ile inconue», «Неизвестный остров»). Все в безупречном стиле, без малейших признаков манерности, с ясностью и гибкостью мелодического рисунка и элегантным равновесием темных и светлых оттенков, беспримерной грусти и кристального обаяния: в малоизвестном (а в ее интерпретации даже чуть таинственном) салонном искусстве Фриттоли представила редкий образец несалонного мастерства.