«Когда они будут ликвидированы, сказать трудно»

Принято считать, что дополнительное условие передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан, выдвинутое советским правительством в январе 1960 года (вывод всех иностранных, т. е. американских войск с территории страны), никогда не принималось японской стороной. Однако мы нашли в архиве и впервые публикуем документ, подтверждающий обратное.

«Мы были потрясены»

Существует множество версий того, почему в советско-японской декларации 1956 года появилось положение о передаче части Курильских островов Японии. Утверждают, что Н. С. Хрущев внес это дополнение в декларацию якобы в отместку за то, что его не включили в состав советской делегации на переговорах. По другой версии, этот неожиданный ход первый секретарь ЦК КПСС сделал во время переговоров в Москве в 1956 году для того, чтобы ускорить заключение мирного договора с Японией.

Своеобразный статус Хрущева в тот период действительно создавал немало затруднений при организации официальных визитов и переговоров на высшем уровне. Глава партии не мог подписывать никаких соглашений ни от имени правительства страны, ни вместо главы советского государства. Именно поэтому тогда он чаще всего отправлялся за границу или с председателем Совета министров СССР Н. А. Булганиным, или с председателем Президиума Верховного совета СССР К. Е. Ворошиловым. Однако все и в Советском Союзе, и за рубежом прекрасно знали, кто ведущий, а кто ведомый в этой паре.

А предложение островов в качестве широкого жеста было сделано задолго до начала переговоров в Москве. В 1955 году проходили советско-японские переговоры в Лондоне, о ходе которых академик АН СССР и РАН С. Л. Тихвинский, в то время советник посольства СССР в Великобритании и член советской делегации, вспоминал:

«Советская делегация настаивала на подписании мирного договора с признанием японцами советской принадлежности Южного Сахалина и Курильских островов. На переговорах в Лондоне у нас были весомые козыри: возвращение японских военнопленных — военных преступников, разрешение японским рыбакам вести лов в экономической зоне СССР в Охотском море, а также неприменение права вето при допуске Японии в ООН».

Но неожиданно посол СССР в Великобритании и глава делегации на переговорах Я. А. Малик лишил советскую сторону всех преимуществ.

«И вдруг,— писал С. Л. Тихвинский,— в августе 1955 года после десятка заседаний Я. А. Малик во время неофициальной беседы в саду японского посольства неожиданно спросил у главы японской делегации Сюнъити Мацумото: "Как вы думаете, сможем мы с вами быстро завершить переговоры, если в советской позиции будет некая подвижка?". Малик пояснил, что в случае подписания договора СССР мог бы передать Японии остров Шикотан и архипелаг Хабомаи. Такова была утвержденная в Москве самим Хрущевым запасная позиция, к ней нашей делегации можно было прибегнуть только в крайнем случае. Малик выдал ее без согласования с остальными членами делегации, мы были потрясены. Потом мы его спрашивали: "Яков Александрович, как же так, мы ведь члены правительственной делегации". А он молча показывал жестом на Москву. Перед этим Малик побывал в Москве на июльском пленуме ЦК КПСС, где, как потом он признался нам, Хрущев отругал его за отсутствие быстрого прогресса на переговорах. Здесь проявилась нетерпеливость Хрущева, его желание показать, что В. М. Молотов (в 1955 году был министром иностранных дел СССР.— "История") не умеет вести переговоры, а он даст указание — и сразу же все завертится».

Собственно, Малик лишь подтвердил то, что японцы и так знали.

«Не разбиравшийся в специфике международных переговоров Н. С. Хрущев,— констатировал Тихвинский,— еще до беседы Малика с Мацумото в саду японского посольства публично высказал посетившей Москву делегации японских торгово-промышленных кругов, что ввиду близости острова Шикотан и архипелага мелких островов Хабомаи к территории японского острова Хоккайдо можно было бы при заключении мирного договора возвратить их Японии. Этим заявлением Н. С. Хрущев нарушил статью Сан-Францисского мирного договора, по которому Япония отказывалась от Курильских островов в целом».

«Только после заключения мирного договора»

Японцы немедленно воспользовались промахом Хрущева. В справке, составленной зам. зав. Дальневосточным отделом МИД СССР М. С. Капицей к визиту делегации Японии в Москву в 1956 году (см. «Несмотря на эту уступку СССР»), говорилось об изменениях, внесенных после этого в японский вариант проекта мирного договора:

«30 августа японская сторона внесла новый вариант статьи 5 в следующей редакции:

1. Из числа территорий Японии, оккупированных в результате войны Союзом Советских Социалистических Республик,

а) полностью восстанавливается суверенитет Японии в день вступления в силу настоящего договора над островом Итуруп, островом Кунашир, островом Сикотан и островами Хабомаи.

б) Вопрос о принадлежности острова Карафуто (японское название южной части Сахалина — М.К.) южнее пятидесятого градуса северной широты с прилегающими к нему островами, а также Курильских островов будет решен в возможно короткий срок путем переговоров между союзными странами, включая Союз Советских Социалистических Республик, и Японией"…

Поэтому территориальный вопрос на Лондонских переговорах не был решен».

17 октября 1956 года, во время встречи с министром земледелия и лесоводства Японии Итиро Коно, заменявшим прилетевшего в Москву, но слабого здоровьем премьер-министра Итиро Хатаяма на всех переговорах с Хрущевым, первый секретарь ЦК КПСС пытался выбраться из созданного им же самим неприятного положения:

«Советское правительство неоднократно сообщало японской стороне и в Лондоне через т. Малика, и в неоднократных беседах в Москве о том, что мы согласны передать Японии острова Хабомаи и Сикотан при условии заключения Мирного Договора и установления дипломатических отношений между нашими странами. Но оказалось, что в либерально-демократической партии Японии нет единства по вопросу о переговорах, поэтому японская сторона предложила не касаться пока территориального вопроса, а ограничиться ликвидацией состояния войны и восстановлением нормальных дипломатических отношений, на что мы и согласились. Но, давая свое согласие на этот новый вариант, мы имели в виду, что передача островов Хабомаи и Сикотана последует только после заключения мирного договора. Таковы наши предложения».

Складывается новое положение, при котором невозможно осуществление обещания Советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотана

Кроме того, Хрущев выдвинул и еще одно обязательное требование для передачи островов: Соединенные Штаты должны вернуть Японии занятый американскими войсками остров Окинава. Но в декларацию это условие так и не внесли.

Повод для официального подтверждения этого требования появился в начале 1960 года. В памятной записке советского правительства правительству Японии от 27 января 1960 года говорилось:

«19 января с. г. подписан так называемый "Договор о взаимном сотрудничестве и безопасности" между Японией и США. Содержание этого договора серьезно затрагивает положение на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана и тем самым интересы многих государств, расположенных в этом обширном районе, в первую очередь, конечно, таких непосредственных соседей Японии, как Советский Союз и Китайская Народная Республика.

По этому договору пребывание иностранных баз, вооруженных сил и наличие военных на японской территории вновь закрепляется на длительный период с добровольного согласия правительства Японии…

Советский Союз не может, разумеется, проходить мимо такого шага, как заключение Японией нового военного договора, подтачивающего устои на Дальнем Востоке, создающего препятствия развитию советско-японских отношений. В связи с тем, что этот договор фактически лишает Японию независимости и иностранные войска, находящиеся в Японии в результате ее капитуляции, продолжат свое пребывание на японской территории, складывается новое положение, при котором невозможно осуществление обещания Советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотана…

Ввиду этого Советское правительство считает необходимым заявить, что только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Сикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 г.».

В ответной памятной записке правительства Японии от 5 февраля 1960 года было сказано:

«Правительство Японии не может одобрить позицию Советского Союза, выдвинувшего новые условия осуществления положений Совместной декларации по территориальному вопросу и пытающегося тем самым изменить содержание декларации. Наша страна будет неотступно добиваться возвращения нам не только островов Хабомаи и о-ва Сикотан, но также и других исконных японских территорий».

Заявления о непризнании неприемлемого дополнительного советского условия передачи островов повторялись японскими политиками снова и снова. Но некоторые японские официальные лица решили использовать для выхода из нового тупика конфиденциальные встречи с советскими представителями.

«В конфиденциальном порядке»

28 февраля 1964 года посол СССР в Японии В. М. Виноградов встретился с влиятельным членом японского правительства и правящей Либерально-демократической партии (ЛДП) — начальником канцелярии премьер-министра Такэо Нода.

«Имел беседу с Нода Такэо в его частной резиденции,— говорилось в записи беседы.— Беседа носила неофициальный характер. Инициатива встречи исходила от Нода. Министр предложил встречу через своего личного секретаря Ямада К., с которым III секретарь Посольства Пронников В. А. (Дж. Баррон в книге "КГБ сегодня. Невидимые щупальца" назвал Пронникова начальником линии ПР — политическая разведка в резидентуре КГБ в Токио.— "История") поддерживает доверительные отношения. (Личный секретарь министра сообщил т. Пронникову, что Нода намерен обсудить с послом в конфиденциальном порядке "пути улучшения японо-советских отношений".)».

Обстоятельный разговор продолжался около трех часов, и за это время собеседники успели обсудить немало серьезных вопросов. К примеру, кто теперь будет возглавлять просоветское лобби в японских правящих кругах.

«В начале беседы Нода сказал, что те силы в Японии, которые выступают за улучшение отношений с СССР, понесли большую утрату в связи со смертью Такасаки Тацуносукэ. Сейчас трудно найти в Японии человека, который бы заменил Такасаки».

После таких широких контактов с Посольством ему стали угрожать правые, ему привесили даже ярлык "красный"

В числе прочих обсуждался и хорошо знакомый советским дипломатам и руководителям Итиро Коно:

«Нода сказал, что человеком, который… проявляет большую заботу об улучшении японо-советских отношений, является Коно Итиро.

На мое замечание, что за последнее время Коно Итиро как-то сторонится нас, хотя в прошлом поддерживал довольно тесные контакты с Посольством, Нода заявил следующее:

"Коно действительно часто встречался с послом Федоренко, осуществлял широкие контакты с советским Посольством. Однако после таких широких контактов с Посольством ему стали угрожать правые, ему привесили даже ярлык «красный». Коно — это такой человек, который как политический деятель очень расчетлив, прекрасный тактик. Коно — политик, а будущее такого политика ясное.

Все знают о настроениях Коно, о его самом дружеском отношении к Советскому Союзу, но и понимают его положение. Поэтому его друзья, в том числе и я, видные деловые круги, которые сильно заинтересованы в развитии японо-советских отношений, посоветовали Коно некоторое время переждать и активно не выступать. Мы просто сказали ему: «Замри на некоторое время». Поэтому я скажу Вам, господин посол, как своему другу откровенно, что самой сокровенной мечтой, самой большой заботой Коно будет оставаться улучшение японо-советских отношений. Поэтому, если говорить о контактах с Вами, то Коно просто не может встречаться по причинам, о которых я говорил выше. Коно думает о Советском Союзе по-прежнему хорошо, если не лучше, и я прошу Вас, господин посол, знать об этом. Коно недавно сказал, что если представится наиболее удобный случай, то мне следует встретиться с совпослом".

Со своей стороны попросил Нода передать Коно привет и наилучшие пожелания».

«Времена сейчас сильно изменились»

Однако главной темой беседы было то, что времена в Японии изменились. Об этом же советскому послу говорил и встречавшийся с ним днем ранее министр иностранных дел Масаёси Охира.

«Поинтересовался у Нода,— говорилось в записи беседы,— что он думает о вчерашней беседе совпосла с министром иностранных дел Японии Охира и о приглашении Охира посетить СССР…

Отметив, что, по-нашему мнению, у Охира весьма трезвые рассуждения в том плане, что нужно искать пути улучшения японо-советских отношений, спросил у Нода, отражает ли это настроения, имеющиеся в ЛДП.

Нода ответил утвердительно.

Нода заявил, что с высказыванием Охира о том, что "времена сейчас сильно изменились и если то, что казалось невозможным ранее, в настоящее время становится возможным", полностью согласно большинство в партии. Нода подчеркнул, что приглашение министру Охира поехать в СССР является правильным и своевременным. Поездка Охира в СССР будет иметь большое значение для японо-советских отношений. Что касается формы приглашения Охира (в качестве гостя министра иностранных дел СССР), то Нода отметил, что это очень хорошая форма. Разговоры об улучшении японо-советских отношений давно следует начать или хотя бы положить им начало. Если не начинать таких разговоров, то обе стороны не смогут понять друг друга, не смогут разрешить важные проблемы.

Нода сказал, что для Охира лучше всего поехать самому в СССР, познакомиться со всеми лично, обменяться мнениями».

Собеседник заявил далее, что хотя он не то, что ненавидит американцев, но ему не нравится, когда США навязывают Японии свою волю

Кроме того, глава канцелярии премьер-министра рассказал советскому послу о новой политической линии Японии:

«Если сказать Вам откровенно, то два-три года назад у нас в Японии было совершенно иное отношение к Советскому Союзу. Мы не верили Советскому Союзу. Почему?

Раньше дело обстояло следующим образом: перед Японией стояли две великие державы — СССР и Америка. В то время Япония верила Америке. Верила-то верила, однако думала о том, как бы отойти от США.

Японцы были близки к Америке и в то же время они почти совсем не понимали советской позиции, советской политики. Мы не понимали, действительно ли политика мирного сосуществования, провозглашенная Советским Союзом, является искренней, по-настоящему политикой мира. Мы имели в этом отношении определенные сомнения. И поэтому, мы, японцы, не решались иметь дело с СССР.

Однако за последнее время японцы поняли, что Советский Союз действительно миролюбивая держава. Это Советский Союз показал делами. На сегодняшний день, можно говорить, существует атмосфера доверия к Советскому Союзу. И это, пожалуй, становится причиной возможности разрешения проблем японо-советских отношений. Отсюда и министр Охира стал трезво подходить к сложившейся обстановке, к вопросу об улучшении японо-советских отношений. Должен сказать, что он и лично заинтересован в этом. Резюмирую то, что он сказал мне ранее: доверие к Советскому Союзу в Японии значительно углубилось.

Другая причина, которая заставляет японских политиков трезво мыслить, заключается в том, что они заботятся о развитии экономики Японии. Именно эти политические деятели считают, что между Японией и Советским Союзом непременно должно существовать тесное экономическое сотрудничество. Поэтому премьер-министр Икэда хочет торговли Японии с коммунистическим блоком и сильно желает взаимного процветания советско-японских экономических отношений. Конечно, Икэда открыто об этом нигде не заявляет. Если говорить откровенно, то среди наших министров есть один или два человека, которые имеют несколько другое мнение о развитии отношений с коммунистическим блоком, но таких людей меньшинство. Большинство министров придерживаются такой же точки зрения, что и премьер Икэда. Эти люди, так же как и Икэда, желают расширения экономического сотрудничества между Японией и СССР. Именно это большинство приветствует поездку Охира в Советский Союз. Таково положение сейчас».

«Критически относятся к политике США»

Затем Виноградов и Нода обсудили, насколько далеко может зайти деамериканизация Японии.

«Собеседник,— писал посол,— сказал далее, что во время войны Япония находилась под большим влиянием военщины и это нанесло значительный ущерб Японии, как государству. Было время, когда Японии волей-неволей пришлось пойти на сотрудничество с Америкой, когда Япония была вынуждена пойти на то, чтобы придерживаться односторонней ориентации на Америку. Однако в то время нельзя было не заметить, что многие из политических деятелей Японии были недовольны этим. Они считали, что Япония должна решать различные вопросы со своих самостоятельных по­зиций, например, проводить самостоятельную внешнюю политику. Такое настроение передавалось и большинству японского народа; недовольство политикой односторонней ориентации на США было огромным.

В настоящее время с ростом экономических сил страны в Японии довольно критически относятся к политике США в отношении Японии. Это, конечно, не означает, что в Японии ненавидят США. Дело заключается в том, что методы действия американцев в Японии, да и не только в Японии, встречают сильную критику со стороны японцев. Таким образом, в политике Японии стали все отчетливее проявляться настроения самостоятельности, т. е. настроения, отвечающие подлинным интересам японского народа…

Собеседник заявил далее, что хотя он не то, что ненавидит американцев, но ему не нравится, когда США навязывают Японии свою волю.

И если какая-то часть людей в США не хочет укрепления добрососедских отношений между СССР и Японией, то в Японии не обращают на это внимания.

Спросил у Нода, не кажется ли ему, что определенные круги США могут втянуть Японию в авантюры помимо воли самой Японии…

Нода ответил, что когда заключался японо-американский договор о "безопасности", между СССР и КНР был заключен военный договор. Поэтому в тех условиях договор с США был оправданным и естественным. Это было вызвано необходимостью момента. Однако времена изменились. Наличие американских военных баз в Японии — это вопрос времени. Вряд ли найдешь в Японии человека, который бы приветствовал от всей души наличие в своей стране иностранных баз. Однако вывод этих баз зависит не только от характера отношений между Японией и США, это в большой степени зависит от усиления Японии и международной обстановки, от состояния вопроса всеобщего разоружения и др. Разумеется, американские военные базы не могут долго находиться на территории Японии. Когда они будут ликвидированы, сказать трудно, но определяющим моментом здесь будет развитие международной обстановки, движение за мир, за запрещение ядерного оружия».

А от ликвидации американских баз собеседники перешли к территориальной проблеме:

«Коснувшись вопроса о мирном договоре между СССР и Японией, Нода в шутливом тоне сказал, что Япония — маленькая страна, не имеет полезных ископаемых, но имеет огромное население, в связи с чем Советскому Союзу следовало бы передать ей Южные Курилы. Япония в свою очередь уберет со своей территории американские военные базы (по словам Нода, он как раз занимается в канцелярии премьер-министра вопросами о так называемых "спецтерриториях"). Поскольку население Японии очень велико, по сравнению с ее территорией, продолжал собесед­ник, то возвращение ряда островов будет иметь важное значение для нее. В частности, некоторые острова Курильской гряды, например, Хабомаи и Сикотан имеют значение с точки зрения морского промысла.

Для Советского Союза, по его мнению, передача этих островов не затруднительна, поскольку они не имеют для СССР экономического значения…

В заключение беседы министр заявил, что он хотел бы, чтобы подобная встреча не была последней».

В Москве запись разговора внимательно прочитал секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, который поручил ознакомить с документом остальных секретарей ЦК. Судя по дальнейшим событиям, был намечен целый ряд мер для поддержания новой японской политической линии. В мае 1964 года с визитом в Японию отправилась советская делегация во главе с первым заместителем председателя Совета министров СССР А. И. Микояном.

Правда, ожидавшегося сближения между странами так и не произошло. Как писал академик Тихвинский, «Японию затянуло в пучину холодной войны». Существуют различные версии, объясняющие то, почему не состоялся этот поворот в японской политике. Но сохранившийся в советском архиве документ четко показывает, что японские политики приняли оказавшееся неисполнимым советское условие передачи островов. Пусть и неофициально. Но ведь и Хрущев, когда предложил японцам Шикотан и Хабомаи, тоже не был ни главой государства, ни главой правительства.

Евгений Жирнов