Русские правители гораздо чаще получали челобитные от своих подданных, чем обращались к ним сами. Впрочем, некоторые форматы «прямых включений» доказали свою востребованность в веках
Обращения при получении власти
Традиция программных инаугурационных речей в России ведет свой отсчет с XVIII века, однако ряд историков готовы рассматривать в качестве программных «слезы и гнев» Михаила Романова при первом предложении тому царства (такими символическими жестами, как пишут хронисты, основатель династии напоминал народу, как часто тот свергал своих правителей, и требовал впредь лояльности). Образчик инаугурационного послания дал Петр I, в 1721 году сообщивший Синоду, Сенату и всем чиновникам при получении императорского титула: «Зело желаю, чтоб наш народ прямо узнал, что Господь прошедшею войною и заключением мира нам сделал. Надлежит Бога всей крепостью благодарить; однако, надеясь на мир, не ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархией греческой. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который нам Бог кладет перед очами как внутрь, так и во вне, отчего облегчен будет народ». Сочетание в «официальных речах» внешне- и внутриполитической повесток с тех пор станет их необходимой чертой. С яркой речью, получившей название «Манифест о незыблемости самодержавия», обратился к подданным в 1881 году Александр III. Император при получении царства подчеркивал, что «Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Так в политический дискурс надолго входит «тема стабильности».
Военные послания
Другой классический пример обращений — обращения правителей к подданным по случаю войны, преследующие мобилизационные цели. Одним из родоначальников традиции (в ее современном изводе — с широким информационным освещением) стоит считать Александра I. Как писал Александр Герцен, «объятый ужасом Александр примчался в Москву молить о помощи дворянство и купечество. Он пригласил их в заброшенный Кремлевский дворец, чтобы обсудить, как помочь отечеству. Со времен Петра I русские государи не говорили с народом; надо думать, велика была опасность, если император Александр во дворце, а митрополит Платон в соборе заговорили об угрозе, которая нависла над Россией». Воззвания императора возымели эффект: Москва выставила 80-тысячное ополчение. Риторические упражнения его потомка, Николая II, регулярно обращавшегося к войскам, уже не пользовались такой популярностью, во всяком случае его политическое кредо 1916 года: «Без победы не может быть и не будет мира. Каких бы трудов и жертв нам ни стоило это, мы должны дать Родине победу»,— оказалось далеким от реальных настроений войск. Уже в советский период истории снова война стала поводом для того, чтобы вождь заговорил публично и выступил со знаменитым обращением 3 июля 1941 года: «Братья и сестры…»
Новогодние поздравления
Переходя из XVII в XVIII век, Петр I придумал поздравлять своих подданных с праздником (тогда еще в Успенском соборе Кремля), произнося напутствия на грядущий год. Традиция не то чтобы прижилась: после смерти первого императора тут же была забыта. Дальнейшие властители поздравляли «по случаю нового года» только отдельные категории граждан (войска, Сенат, духовенство и проч.), а в 1936 году еще одну категорию (полярников) по радио поздравил всесоюзный староста Михаил Калинин. Первое развернутое (программное) новогоднее послание в ХХ веке представил общественности Леонид Брежнев, причем его поздравление частями копировало отчетный доклад съезду КПСС. Потом началась «геронтократия», и генсеки предпочли отказаться от публичных выступлений. Возобновление «новогодней эстафеты» произошло в 1985 году, когда Михаил Горбачев пожелал всем наступления социализма и ускорения промышленного роста. Политическое значение новогодних посланий (как в 1999 году) зачастую перевешивало праздничное.
Особые поводы и обязанности
Кроме того, в распоряжении российских правителей всегда оставалась возможность обратиться к подданным по особым случаям, будь то для отмены трехдневной барщины (1797 год, Павел I) или в честь 300-летия Дома Романовых (1913 год, Николай II). Каждое такое «прямое включение» отмечало важные вехи в идеологическом наполнении конкретного царствования. Превращение этих «случайных посланий» в постоянно действующий институт стало возможным тогда, когда появились органы, перед которыми верховный правитель готов был держать слово (хотя бы формально). Так, в советское время возник «отчетный доклад» ЦК партии (читай: ее генсека) партийному съезду, а в новой российской Конституции образца 1991 года закрепилась форма ежегодного «послания президента Федеральному собранию» — то есть прежде всего двум палатам российского парламента. Однако реальный список «адресатов» этих посланий по-прежнему неограниченно широк: не только все российские граждане, но и зарубежные партнеры.