В условиях бесконечного политического кризиса и почти неизбежного коллапса экономики Венесуэлы нельзя не задумываться, что случится с $17 млрд, вложенных РФ в страну? Российские нефтяники и газовики контролируют более 10% энергобизнеса Венесуэлы, выступают операторами в проектах Petromonagas, Petromiranda, Petrovictoria, Petroperija и Boqueron.
Фото: Из личного архива Виктора Хейфеца
Политических сценариев в Венесуэле видится несколько: силовое смещение президента Николаса Мадуро в результате массовых выступлений при участии американских и/или местных вооруженных структур с передачей власти оппозиции; переворот, но с сохранением контроля в руках военного сегмента чавистов; удержание Мадуро власти в среднесрочной перспективе. На самом деле сценариев больше, но это основные. А вот для российских инвестиций вариантов меньше.
Спикер парламента Хуан Гуайдо, провозгласивший себя «временным президентом», щедро пообещал России «гораздо большую сохранность инвестиций», вложенных «на законной основе», чем может обеспечить нынешнее правительство. Дьявол кроется в деталях. В зоне риска все контракты, заключенные россиянами, начиная с 2016 года. С момента победы оппозиции на парламентских выборах Мадуро игнорировал Национальную ассамблею при заключении сделок. Ничто, конечно, не мешает парламентариям принять закон о гарантиях этих инвестиций. Но Гуайдо нужно будет получить санкцию «вашингтонского обкома». А ее пока нет оснований ждать. Слова спецпредставителя США по Венесуэле Эллиота Абрамса о том, что «только Венесуэла, переживающая восстановление» сможет вернуть России и Китаю вложенные средства,— лишь элемент стратегии, направленной на вытеснение Москвы. Гарантий неприкосновенности активам при отступлении никто не дает, и стоят эти слова не больше, чем когда-то данные обещания не расширять НАТО.
При первом варианте смены власти не стоит уповать на сохранность и контрактов, заключенных с соблюдением венесуэльского законодательства. Опыт Ливии и Ирака показывает, что «революционная законность» не выглядит особо щепетильной в отношении обязательств прежних режимов. Можно долго судиться в международном арбитраже, но тем временем в нефтегазовом секторе вокруг Ориноко успешно утвердятся другие компании и страны.
Сохранение Мадуро во дворце Мирафлорес тоже ничего не гарантирует Москве. Венесуэлу эффективно душат экономическими санкциями, которые могут добить местную нефтяную промышленность, и так переживающую падение производства. В условиях развертывающейся спирали кризиса особых дивидендов инвестиции приносить не могут. Толку от Citgo, переданной в залог за кредит, нет: американские санкции не позволяют PDVSA нормально работать. Просто забрать вложенные средства не получится: кабинет Мадуро может расплачиваться предприятиями, но у него нет запасов валюты.
Однако если Пекин инвестирует в Венесуэлу, мечтая о достижении роли глобального экономического гегемона, то для Москвы Каракас стал союзником на мировой арене, хоть и растерявшим уже почти все влияние. В условиях новой холодной войны даже таких друзей бросать не принято: политические инвестиции неизбежно перевешивают риски для экономических, лишь дополняющих геополитическое присутствие. Конечно, Россия хотела бы спасти и то и другое. Но для этого понадобится вывести Венесуэлу из экономического кризиса, что выглядит практически неподъемной задачей.
