 |
ФОТО: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ  Евгений Ясин предлагает разморозить цены естетвенных монополий |
Акселерация
Российская статистика становится радужнее день ото дня. 23 июня Минэкономразвития, обозрев экономические итоги за январь--май, решило больше себя не сдерживать и пересмотрело темп роста ВВП в 2003 году. Планка официально поднята с 4,6 до 5,4%. Собственно говоря, у министерства просто не было другого выхода: рост ВВП в январе--мае этого года, по сравнению с тем же периодом прошлого года, составил 7,1%. МЭРТ дает ответ и на тут же возникающий вопрос, почему тогда итоговая цифра 2003 года так скромна. Дело, конечно, не в том, что вскоре рост затихнет. Во всем, оказывается, виноват прошлый год, в первом квартале которого был (теперь об этом можно говорить) спад.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ Андрей Илларионов считает, что экономический рост превыше всего |
Что любопытно: и правительство, и ЦБ действуют в строгом соответствии с задачами, поставленными в президентском послании. А там сказано: ВВП к 2010 году удвоить, но реформ ради реформ не проводить, тарифы естественных монополий выше темпа инфляции не разгонять. Это означает "Даешь максимальный рост!". Все, что с ним прямо не связано, а тем более чревато его замедлением,— это и есть реформы ради реформ, то есть реформализм в экономике.
Рост ускоряется. Но это пока. Потому что практически единственная реальная база роста — высокие цены на нефть, об этом говорят все экономисты, не работающие на российское правительство, и в том числе уже упоминавшаяся Энн Крюгер. В 2003 году нефтяные цены существенно не упадут. Естественно, по не зависящей от России причине — просто пока не может в полной мере воспользоваться возможностью экспортировать нефть Ирак: ему еще нужно восстановить свои промыслы. Так что сейчас высокие нефтяные цены даже соответствуют интересам США. Они прагматики, и их цель сегодня — быстрее восстанавливать Ирак, чтобы потом контролировать его экспорт и уже тогда добиться снижения цен.
 |
ФОТО: ДМИТРИЙ АЗАРОВ Герман Греф обещает и экономику диверсифицировать , и нефтяной экспорт расширить |
Убеждать кого-либо в том, что негоже заседать в "большой восьмерке" и одновременно сидеть на нефтяной игле, вряд ли стоит. Все согласятся, разве что сами нефтяники при этом слукавят. А вот как с этой иглы слезать — здесь единства уже нет. Основные споры ведутся о том, нужна ли для диверсификации экономики некая государственная промышленная политика и если да, то какая.
 |
ФОТО: ДМИТРИЙ АЗАРОВ |
Для идейных правых, то есть либералов, словосочетание "промышленная политика" что красная тряпка для быка. Их кредо — "Чем меньше в экономике государства, тем лучше". Самое лучшее, что может сделать государство,— создать максимально привлекательные для любого бизнеса и инвестиций условия, а рынок, который в отличие от чиновников взяток не берет, сам найдет оптимальные приоритеты. Мысль не нова, но пока рынок выбирал в России нефтяной сектор и предпочитал ничего другого не замечать. Значит, какие-то реформы все-таки нужны.
Здесь между либералами происходит раскол. Считается, что установка на удвоение ВВП и, соответственно, на максимальный рост вписана в послание президента его советником, твердокаменным либералом Андреем Илларионовым. Он уверен, что именно рост решает все остальные экономические проблемы. Что же касается диверсификации, она сама придет, и именно рост привлечет инвестиции в отрасли перерабатывающей промышленности. И, поскольку рост для Илларионова превыше всего, значит, его можно поддержать снижением налогов и госучастия в экономике, а также понижением реального курса рубля. Такая политика и будет поддержкой промышленного экспорта, а при ограничении импорта — и промышленности в целом. Правда, в 2003 году Илларионов лоббирует свою идею с меньшим, чем прежде, напором. Потому что сегодняшний экономический рост в России впервые сопровождается относительно высокими темпами увеличения инвестиций. И это происходит не за счет ослабления рубля, на чем настаивал Илларионов, а за счет его укрепления.
 |
ФОТО: ДМИТРИЙ АЗАРОВ |
Есть своя позиция и у Германа Грефа. Она вынужденно эклектична (все-таки министр, а не вольный теоретик). На последнем экономическом форуме в Петербурге Греф взялся за решение задачи удвоения ВВП к 2010 году и разложил ее на девять составляющих. Под номером один значилась задача диверсификации экономики (как ее решать, министр так и не сказал). А под номером пять стояла задача расширения инфраструктуры нефтяного экспорта. И министра ничуть не смутило, что между этими задачами есть очевидное противоречие. От себя лично он добавил, что не позже чем в 2004 году Россия вступит в ВТО. Это ставка на еще большую открытость российской экономики. В обмен на рост конкуренции на внутренних рынках Россия получает более действенные инструменты защиты своих экспортеров от дискриминации.
Впрочем, еще совсем недавно главный российский переговорщик с ВТО, заместитель Грефа Максим Медведков констатировал, что переговоры зашли в тупик, и называл совсем другие сроки возможного из него выхода: 2007 год. Если правительство делает ставку на ускоренный марш в ВТО, это чревато сдачей на финишной прямой главных спорных позиций, таких как длительный период адаптации для банков, сохранение значительных лимитов господдержки сельского хозяйства и низких тарифов на газ и электричество. Впрочем, рост этих тарифов может подтолкнуть структурные реформы по-ясински.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ |
На противоположном, левом фланге удивительно пестрая компания. Здесь и ветераны борьбы за господдержку сельского хозяйства или автомобильной промышленности, и действующие министры, и олигархи. Зато общее кредо промышленной политики нестареющее и ясное — "Поддержка отечественного производителя".
Лоббисты чувствуют, что пробил их час. И только за июнь выдали на-гора два весьма любопытных документа. Один родился под пером Ильи Клебанова в Минпромнауки — это комплекс мер по развитию машиностроения. Министр предлагает развивать его так: продолжать политику низких тарифов естественных монополий; вернуть инвестиционную льготу в налог на прибыль; не снижать ввозные пошлины на продукцию машиностроения кроме тех видов, которые в России не производятся,— на них, не имеющих российских аналогов, пошлины ликвидировать.
Гораздо более масштабный проект родился в РСПП. Это старший брат проекта Клебанова. Он оформлен в виде письма президенту РФ Владимиру Путину от президента РСПП Аркадия Вольского. Документ, написанный, как утверждают, под диктовку Олега Дерипаски, состоит из трех главных частей. Первая — налоговая. Повторяются идеи возврата инвестиционной льготы и обнулирования таможенных пошлин на беспрецедентное оборудование. Дополнения — освобождение от налога на имущество новых производств до их самоокупаемости; расширение практики инвестиционных налоговых кредитов, то есть предоставление налоговых льгот "организациям, расширяющим или модернизирующим производство".
Вторая часть предложений РСПП просто революционна. Авторы честно называют ее нетрадиционным использованием ресурсов ЦБ, которые надо инвестировать не в бумаги казначейства США, а "в создание и приобретение крупных производств в России и за рубежом". Сам ЦБ на это не имеет права, поэтому предлагается, чтобы он депонировал свои средства в "уполномоченном банке" на длительный срок по ставке, равной доходности казначейских билетов США.
Третья часть относительно традиционна. Предлагается учредить "агентство по сопровождению крупных инвестиционных проектов". Этот специальный орган будет отбирать самые перспективные проекты и всячески помогать в привлечении для них инвестиций (при этом оценивать перспективность будут чиновники).
В этом комплексе соседствуют разные идеи. Их общая левизна — в нацеленности на льготы. Но здесь есть проблема. Зачем, например, предоставлять инвестиционную льготу и потом бороться с ее нецелевым использованием, когда проще просто снизить налог на прибыль? Тогда снимается и сомнительная проблема поддержки "инвестиционными налоговыми кредитами" избранных организаций.
Перл проекта РСПП — это, конечно, незатейливое предложение приватизировать часть золотовалютных резервов ЦБ в пользу, скажем, "уполномоченного" МДМ-банка. Это затмевает прежние достижения комбинаторной мысли, блиставшей в революционные 1990-е годы. Комментарии излишни — кроме, пожалуй, одного: если бы предложения РСПП не подавались в пакете с совершенно нереальным замахом на ЦБ, шансы на реализацию у них были бы выше.
Коллеги Дерипаски по олигархическому цеху возмущены, и это понятно. Особенность левых проектов в том, что кто их выдвигает, тот и выигрывает. Любопытна реакция Анатолия Чубайса. Как боевой реформатор-либерал, он снисходительно диагностирует "детскую болезнь левизны" у Аркадия Вольского. Узнав о письме, он, по собственным словам, позвонил
Вольскому и добился от него обещания: "Я больше не буду!"
Между тем в истории с промышленной политикой, как ни парадоксально, Чубайс оказался в одном строю с Дерипаской и Вольским. Нет, ЦБ Чубайс не приватизирует, зато в истории с экспорт-агентствами активно соучаствует. Он написал другое письмо — не Путину, а вице-премьеру Виктору Христенко. И лоббирует агентство по гарантированию инвестиций в электроэнергетику. Идея такова: каждый потребитель электроэнергии должен дополнительно к прочим платежам вносить что-то вроде второй абонентной платы. За счет собранных денег агентство будет оплачивать инвесторам разницу между устанавливаемыми правительством тарифами и той ценой за электричество, которая сделает проекты окупаемыми в разумные сроки. Другими словами, пенсионеры, не становясь акционерами создаваемых генерирующих предприятий, доплатят за их постройку, генераторы будут приватизированы, пенсионеры останутся с носом. Еще один образчик экономической комбинаторики. Чубайс признает, что с его агентством не все в порядке, но объясняет его необходимость тем, что энергетический рынок только формируется. Что делать: убеждения — убеждениями, но дело — прежде всего.
Курс лечения
Максимальное ускорение затеяли либералы в лице Андрея Илларионова. Оно неминуемо застопорится, когда иссякнет главный ресурс роста — высокие цены на нефть. Значит, появление промышленной политики неизбежно.
И эта промышленная политика уже начинает оформляться. Михаил Касьянов принял превентивные меры на аппаратном уровне: у него есть заместитель, Борис Алешин, который и будет ответственным за промышленную политику. Есть у премьера и содержательная идея — заложить в бюджет $500 млн для госгарантий по кредитам, которые будут привлекать экспортеры готовой продукции. Кроме того, подписи президента ожидает снижение НДС с 20 до 18%, которое выгоднее тем, кто имеет дело с многими стадиями переработки, то есть производителям готовой продукции.
Что же касается перспектив диверсификации российской экономики, то она, скорее всего, пойдет по левому сценарию. Во-первых, именно предложения левых позволят быстро достичь максимального роста (правда, они могут обеспечить только спринтерский рывок, а не стайерский забег). Во-вторых, сложился круг влиятельных сил, которые поглядывают налево. В-третьих, реальных оппонентов левой промышленной политики нет. Либералы--теоретики от власти далеко, а те, кто ближе, помимо теории занимаются и политикой. Пример Чубайса характерен. Илларионов в прямой поддержке левых проектов промышленной политики не замечен — наоборот, он публично признал, что предложения РСПП ошибочны, и в очередной раз призвал использовать резервы ЦБ в интересах роста путем опережающих платежей по внешнему долгу. Но у Илларионова беспроигрышная позиция: он не только выдвинул лозунг удвоения ВВП, но и предложил в качестве главного средства его достижения явно нереальные в условиях предвыборного периода требования — сократить удельный вес госрасходов в ВВП. Он сохраняет лицо либерала — виноватым остается правительство.
Чтобы не быть виноватым, правительство, в свою очередь, может оказаться вынужденным проводить промышленную политику левой ориентации. Тогда круг замкнется: инициированная справа установка на максимальный рост приведет к полевению левой промышленной политики.
НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ
|
Какая промполитика нужна России?
Александр Шохин, председатель наблюдательного совета инвестиционной группы "Ренессанс Капитал": — Универсального механизма как такового нет. Есть некие вспомогательные шаги, которые бы способствовали успешному развитию нашей промышленной политики. Среди всего прочего выделяю главное — это упрощение процедуры выхода на рынок малого и среднего бизнеса и дебюрократизация экономики. Сергей Шатиров, первый зампред комитета Совета федерации по промполитике: — Самое главное — она должна соответствовать национальным интересам. А это станет возможно только тогда, когда отечественные производители смогут прогнозировать структуру себестоимости своей продукции и эта себестоимость будет соответствовать конъюнктуре мирового рынка. Главная составляющая себестоимости — услуги монополий. Цены на их продукцию должны быть такими, чтобы компании функционировали и развивались. И тут при любом рынке нужно вводить основы госрегулирования монопольных сфер. Только тогда можно обеспечить длительность контрактов и поставок. Кроме того, нужны четкие госприоритеты — что развивать в первую очередь. Но монополисты опять требуют льгот, и надо очень тщательно смотреть, кому и какие преференции может давать государство. Сергей Глазьев, депутат Госдумы: — Промышленная политика должна ориентироваться на оптимизацию конкурентных преимуществ российской промышленности. Искусство промполитики заключается в том, чтобы выбрать такие приоритеты, реализация которых позволила бы создать "локомотивы" экономического роста, работающие в масштабах всего мирового рынка. Уже можно разглядеть черты нового технологического уклада, который будет определять экономический рост на ближайшие 50 лет. Российская промышленность обладает здесь рядом серьезных преимуществ — в ракетно-космическом комплексе, авиапроме, биотехнологиях, информационных технологиях, микроэлектронике, атомной энергетике, наукоемком машиностроении и др. Аркадий Мурашев, президент Ассоциации ипотечных банков: — Никакая. Промышленной политики, проводимой государством, вообще не должно быть. Потому что промполитика — это всегда отъем денег у конкурентоспособных отраслей и предприятий и передача их неконкурентоспособным. Все должен решать рынок, а поддержку каких-то производителей могут себе позволить только очень богатые государства. |