Завершение расследования Роберта Мюллера о «сговоре» команды Дональда Трампа с Россией дает возможности для осторожного перезапуска диалога Москвы и Вашингтона. Однако его влияние на политику санкций будет низким. Прошедший месяц отметился шумихой вокруг серии законопроектов Конгресса США по России: акт о «прозрачности» российского президента, «кремлевский акт», акт о противодействии российскому влиянию в Венесуэле, акт о «непризнании аннексии Крыма». Сюда же добавилась и россыпь резолюций. Всего с начала года по России выдвинуто уже более четырех десятков различных инициатив. Большинство — сырые заготовки без серьезных шансов на успех.
Программный директор РСМД Иван Тимофеев
Фото: Из личного архива
Мартовское творчество конгрессменов скорее говорит о конкуренции за российскую тему.
Например, законопроекты о доходах российского лидера и декларация по расследованию убийства Бориса Немцова прямо пересекаются с ранее представленным проектом закона DASKAA. Пока он является наиболее масштабным и целостным. Хотя мелкие законопроекты в будущем могут стать кирпичиками для его достройки.
Администрация президента США тоже играет на опережение. Законопроект по российскому влиянию в Венесуэле еще не принят, а в SDN уже попал «Еврофинанс Моснарбанк» за связь с венесуэльской PDVSA. Основанием стал президентский указ 13850, принятый еще в прошлом году. Крупные российские банки получили серьезный сигнал не связываться с венесуэльской темой. Впрочем, осторожность они проявляли и до того.
В похожей логике введены и новые санкции против российских судостроителей. Проект DASKAA подразумевает включение в SDN любых российских судостроительных компаний в том случае, если Государственный департамент США зафиксирует нарушение Россией свободы судоходства в Керченском проливе. В текущих политических условиях и в случае принятия законопроекта Госдеп сделает это вне всяких сомнений. Однако пока DASKAA проходит согласование, Минфин США уже вводит санкции. И для этого ему достаточно трех указов президента еще пятилетней давности — 13661, 13662 и 13685.
То есть при желании администрация может вообще обойтись без новых законов.
В SDN попало восемь компаний. Причем они не входят в ОСК — она под санкциями еще с 2014 года.
Отметился рвением и президент США. В проекте бюджета на 2020 год он просит выделить $500 млн на противодействие враждебному влиянию России. Притом что в рамках CAATSA Конгресс выделял на эти цели $250 млн на 2018 и 2019 годы.
В целом по имплементации CAATSA Трамп демонстрирует Конгрессу выполнение и даже перевыполнение закона.
Похожий прецедент был в сентябре прошлого года, когда Трамп подписал указ 13849 по применению ряда положений CAATSA.
Упреждающие действия администрации усиливают позиции чиновников в отношениях с Конгрессом. Они показывают, что бюрократия держит руку на пульсе и эффективно работает по российской теме. В мартовском выступлении в Палате представителей замминистра финансов Сигал Манделкер тема России была в числе приоритетов. Манделкер в Минфине курирует санкции, финансовую разведку и борьбу с финансовыми преступлениями. В частности, было объявлено о создании в Минфине стратегической группы по России. Однако преувеличивать данный шаг вряд ли стоит. Помимо России создано еще шесть групп, отражающих ключевые приоритеты.
Судя по всему, группы не предусматривают создание новых ставок. Скорее речь о качественных изменениях: в группы войдут представители управлений, курирующих разные аспекты работы по приоритетным темам, включая Россию. То есть речь скорее о рабочем механизме внутриведомственной координации. Помимо известного у нас Управления по контролю за иностранными активами в них должны войти представители Управления по анализу и разведке, финансовым преступлениям и финансированию терроризма, Исполнительного бюро конфискации активов и Сети контроля преступности в сфере финансов.