Что смотреть в Венеции

В Венеции открылась 58-я Международная выставка искусства — Венецианская биеннале, старейшая и по сию пору самая важная в мире contemporary art. Не вместившимися в биеннальные вотчины, Джардини и Арсенал, национальными павильонами и сопутствующими выставками оккупирован весь город. Анна Толстова составила путеводитель по лучшим выставкам биеннале

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 6

Кристоф Бюхель. «Barca Nostra», 2018–2019

Фото: Andrea Avezzu/La Biennale di Venezia

Фото: Centre Pompidou; MNAM-CCI; Dist. RMN-Grand Palais

Фото: Jorg Immendorff/Michael Werner Gallery, Markisch Wilmersdorf

Фото: The National Gallery of Modern and Contemporary Art, Rome

Фото: Fondazione Palazzo Albizzini Collezione Burri

Фото: Michele Sereni/Fondazione Querini Stampalia, Venezia

«Чтоб ты жил в интересные времена»

Вход в павильон биеннале в Джардини заволакивает облако — водяного тумана напустила итальянка Лара Фаваретто. При входе свалены мешки с мусором, рваные картонки и пенопласт — боже упаси пнуть их ногой: все эти виртуозные обманки сделаны из разных сортов мрамора албанским скульптором Андреасом Лолисом — он живет и работает в Греции, но в отличие от древних греков ваяет из мрамора не людей, а то, что люди оставляют после себя, то есть мусор. Куратор 58-й Венецианской биеннале американец Ральф Ругофф, более десяти лет возглавляющий галерею Хейворд — знаменитый лондонский центр искусств,— выбрал в качестве названия для своего проекта старинное китайское проклятие «Чтоб ты жил в интересные времена» (в России это выражение бытует в другой форме — «Не дай вам бог жить в эпоху перемен»), которое на самом деле в Китае неизвестно: эта фальшивая восточная поговорка — типичный продукт западного ориентализма, или, шутит Ругофф, fake news.

Мы попали в интересные времена тотального слипания реальности и виртуальности, когда войны и экологические бедствия, не подошедшие непосредственно к вашему порогу, а опосредованные в медиа, кажутся чем-то вроде компьютерной игры, как в жутковатых анимационных антиутопиях канадца Джона Рафмана. На выставке мало документальных работ — фотография, видео и многочисленные инсталляции чаще конструируют возможные миры, нежели служат отражением действительного. И, не считая открывавшей биеннале перформативной сессии с участием Тарека Атуи, boychild и прочих знаменитостей, отсутствует перформанс, позволяющий зрителю ощутить реальность присутствия здесь и сейчас. Что там говорить — сам Ругофф сконструировал два совершенно разных мира из одних и тех же художников: в основном проекте биеннале на редкость мало участников — всего 79, но каждый выставляется дважды, одна работа — в Арсенале, другая — в павильоне в Джардини. Так, украинка Жанна Кадырова развернула в Арсенале прилавки «Рынка», заваленные скульптурными обманками — овощами, фруктами, колбасами, яйцами, букетами цветов,— а в Джардини развесила коллекцию одежды «Секонд-хенд», сшитой из кафельной плитки.

Выставку Ругоффа с его любовью к обманкам и всяческим аттракционам вроде работ китайского дуэта Сунь Юаня и Пэн Юя, у которых вещи сходят с ума — кресло вдруг входит в раж самобичевания, а экскаваторную руку с гигантской кистью одолевает мания поллоковского дриппинга,— наверняка станут упрекать в развлекательности. Самое скандальное зрелище биеннале — «Barca Nostra» швейцарца Кристофа Бюхеля, записного провокатора. В 2015 году Бюхель, представлявший на биеннале Исландию, превратил исландский павильон, арендовавший недействующую церковь Санта-Мария-дель-Аббация-делла-Мизерикордиа, в действующую мечеть для работающих в Венеции мигрантов — венецианским властям пришлось закрыть мечеть (а вместе с ней и исландский павильон) по требованиям возмущенных католиков, а художник замечательно продемонстрировал всю фальшь биеннальной толерантности. На этот раз Бюхель опять оказался в центре главного скандала биеннале: «Barca Nostra» — это то самое судно с беженцами из Африки, что затонуло в Сицилийском проливе 18 апреля 2015 года — спаслись 28 человек, погибли, по разным оценкам, от 700 до 1100. Поднятый со дня Средиземного моря и установленный на берегу Арсенальной бухты плавучий гроб выглядит и памятником жертвам кораблекрушения, и обличением европейской миграционной политики. Вторжение этой сырой и грубой реальности в фантазийный выставочный мир — прекрасный кураторский ход Ругоффа, но его мало кто оценил: публика радостно делает селфи на фоне эффектной ржавой посудины, критика исходит ядом, обвиняя художника и куратора в потворстве обществу спектакля.

Развлекательность — единственный упрек, который можно бросить Ральфу Ругоффу, все остальные пункты кодекса кураторской чести он соблюл: впервые в истории Венецианской биеннале количество женщин-участниц превысило количество мужчин, художницы и художники, происходящие из бывшего колониального мира, преобладают над уроженцами бывшего Запада. Однако такой подход нисколько не обедняет выставку, как опасаются противники принудительного равноправия: она практически сплошь состоит из звезд, постоянных участников всевозможных биеннале, «манифест» и «документ», причем звезды в большинстве — новые и сверхновые, среднего поколения, от 35 до 50. Можно сказать, у Ругоффа музейный подход: он делает ставку на проверенные имена, выставляет работы с музейным пиететом и не насилует художника единой концепцией — в кураторском манифесте отстаивается право произведения искусства обходиться без четко артикулированного и однозначно считываемого смысла.

Ведь смысл всегда ускользает. Зритель завороженно бродит внутри аудиоинсталляции индийской художницы Шилпы Гупты «For, In Your Tongue, I Cannot Fit», представляющей собою лес огромных гвоздей, на которые насажены листочки с поэтическими текстами, и вслушивается в голоса на незнакомых языках: название взято у азербайджанского поэта-мистика XIV века Насими, замученного в Алеппо, работа посвящена поэтам, подвергшимся репрессиям. Здесь можно найти имена Назыма Хикмета, Янниса Рицоса, Адониса, Ай Цина, отца Ай Вэйвэя, Тараса Шевченко, Виктора Некипелова, Ирины Ратушинской, Иосифа Бродского, а русское ухо выхватит из хора английских, французских, арабских или китайских стихов строки Хармса и Ахматовой. Зритель буквально проваливается в медитативное видео француза Сиприена Гайяра «Ocean II Ocean»: вначале камера следит за тем, как отслужившие свое вагоны нью-йоркской подземки затапливают в океане, сбрасывая с баржи,— они плавно погружаются на дно, обрастают водорослями и беспозвоночными, их обживают рыбы; затем камера отправляется в плавание по станциям московского и прочих советских метрополитенов, выхватывая в узорах мраморных облицовок контуры моллюсков и другой океанской живности. Конечно, политически озабоченный критик может понять этот фильм как размышление о биполярном мире и противостоянии США и СССР, проявляющемся даже на столь глубинном уровне. Остальные же свободны в интерпретациях.

«May You Live In The Interesting Times»
Arsenale, Giardini, до 24 ноября

Национальные павильоны

Всего в Венеции должно было открыться 90 национальных павильонов, но открылось 89: Венесуэла по понятным причинам не участвует, и ее павильон в Джардини заколочен. В это число не входят ставшие уже традиционными выставки стран-сепаратистов: Каталонии, Уэльса и Шотландии. В этом году к ним прибавился издевательский павильон Пьемонта, сделанный по идее Каролин Кристов-Бакарджиев и безжалостно высмеивающий идею национального представительства. В принципе, все они, официальные и неофициальные, представляют интерес, даже российский,— правда, последний не с художественной, а с культурно-политической точки зрения.

Одни страны идут проторенной дорогой, выставляя живых классиков, новых звезд или заново открытых ветеранов национальных школ: Чехия устроила настоящую ретроспективу к грядущему 95-летию мастера кинетической абстракции Станислава Колибала; США показывают скульптуры Мартина Пурьера, форма и техника коих уходит корнями в афроамериканскую культуру; Франция собирает очереди на иммерсивную инсталляцию волшебницы Лор Провост; Австрия вспомнила о концептуалистке-акционистке Ренате Бертльманн, которая в конце 1970-х приезжала в СССР и даже делала перформансы вместе с Риммой и Валерием Герловиными. Другие страны обращаются к сложным моментам своей истории: Канада отдала павильон инуитскому коллективу Isuma и кается в преступлениях колонизации; Греция вспоминает о 1948 годе — трагическом для нации и оптимистическом для биеннале; Индия, изредка участвующая в биеннале, посвятила свой проект Махатме Ганди. У России, как всегда, особый путь — она предъявляет государственнический пафос, консерватизм и невнятность своей культурной политики.

Литва

«Золотой лев» за лучший национальный павильон по справедливости достался литовцам — за оперу «Солнце и море (Марина)» творческого коллектива в составе режиссера Ругиле Барзджюкайте, драматурга Вайвы Грайните и композитора Лины Лапелите (их знаменитый спектакль «Хорошего дня!» привозили в Москву на «Золотую маску» в 2014 году). Публика собирается на хорах старинного здания какого-то военно-морского назначения и, облокотясь о перила, смотрит вниз, а внизу — живая картина: настоящий пляж, напоминающий о Куршской косе и Художественной колонии Ниды, где и родилась идея работы, на пляже — люди разных, модельных и немодельных комплекций в купальниках, играющие дети, собаки, причем люди поют, высказывая вслух свои мысли по широкому кругу вопросов — от собачьего дерьма, которое не убирают ленивые хозяева, и лицемерия отдельных вегетарианцев до невыносимых условий труда при неолиберальном порядке и экологических угроз, нависших над миром. Бесконечно остроумная и изящная работа.

Marina Militare, Arsenale, до 31 октября
(перформансы только по субботам!)

Бразилия

Барбара Вагнер и Бенжамин де Бурка, блеснувшие на последних «Скульптурных проектах» в Мюнстере, вновь обращаются к исследованиям низового субкультурного творчества: двухканальная видеоинсталляция «Swinguerra» посвящена танцевальному движению северо-восточной Бразилии swingueira и снималась в ходе подготовки уличных команд к конкурсу — в тесном сотрудничестве с танцорами. Бесконечное разнообразие рас, гендерных идентичностей и телесностей, полное торжество невербальной коммуникации, всепоглощающий ритм — главное, самому не пуститься в пляс.

Giardini, до 24 ноября

Швейцария

Еще одна феерическая танцевальная видеоинсталляция — «Двигаясь назад» Полин Будри и Ренаты Лоренц: хореографический перформанс в исполнении пяти танцовщиков смешанных расовых и гендерных идентичностей, пребывающих в поступательно-возвратном движении и вступающих в сложные взаимодействия, оказывается политическим протестом против «традиционных ценностей» и «общепринятых норм».

Giardini, до 24 ноября

Гана

Гана впервые участвует в Венецианской биеннале и по сему случаю мобилизовала все лучшие художественно-интеллектуальные силы ганского происхождения. Павильон, встроенный в анфиладу Арсенала, сконструировал «звездный архитектор» Дэвид Аджайе, среди экспонентов — такие знаменитости, как Эль Анацуи, Джон Акомфра и Линетт Ядом-Боакье.

Arsenale, до 24 ноября

Чили

«Измененные взгляды» чилийской художницы Волуспы Харпы — тотальная инсталляция в трех частях, где «Гегемонический музей» перетекает в «Портретную галерею субалтернов» и заканчивается прекрасной «Эмансипационной оперой». Из одних этих названий ясно, что речь идет о разоблачении патриархата и колониализма, двух вечных спутников, однако тонкая и многомерная работа Харпы начисто лишена шаблонного феминизма и шаблонной постколониальной критики.

Arsenale, до 24 ноября

Российские выставки

Павильон России, на который Минкульт не дал ни копейки, тем не менее замечательно демонстрирует консервативный поворот в государственной культурной политике РФ. Эрмитаж в качестве коллективного кураторского недоразумения этаким атлантом на глиняных ногах горделиво возвышается над биеннале, призывая блудных сыновей современного искусства вернуться к вечным ценностям, а именно — к Рембрандту. Рембрандтовский русский мир воссоздан силами студентов Репинского института, соорудившими что-то вроде мастерской художника-реставратора, и кинорежиссера Александра Сокурова, в пошло-патетических видео объясняющего человечеству, в каких условиях приходится работать нашим реставраторам всемирной гармонии. В одном фильме, например, на картину «Христос в пустыне» кисти главного русского рембрандтомана Крамского наложен видеоролик, изображающий сцену казни сжигаемых заживо заложников ИГИЛ (запрещенная в России организация),— интересно, что, в отличие от провокационного жеста Кристофа Бюхеля, опус Александра Сокурова, беззастенчиво использующего пропагандистские материалы террористов в целях росгоспропаганды, не вызвал вопросов об этике. Замечательный театральный художник Александр Шишкин-Хокусай попытался смягчить пафос, противопоставив высокодуховному голландцу фламандское жизнелюбие, но его веселая раешная инсталляция по мотивам картин Йорданса и Снейдерса из коллекции Эрмитажа положение не спасает.

К венецианскому пиру русского духа присоединились и другие главные музеи страны. Третьяковка показывает в выставочном центре Университета Ка-Фоскари ретроспективу послевоенного соцреалиста Гелия Коржева, празднуя его «возвращение в Венецию» (он представлял СССР на Венецианской биеннале в 1962 году) и на голубом глазу цитируя слова тогдашнего комиссара советского павильона о глубоком коржевском гуманизме. Пушкинский музей отмечает 500-летие Тинторетто выставкой в церкви Сан-Фантин, где, например, показывают прелестные, одновременно остроумные и меланхоличные видео Ирины Наховой, но попытка предъявить миру современное отечественное искусство с человеческим лицом тонет в эрмитажно-третьяковском консервативном контексте.

Дух всепобеждающего консерватизма отсутствует лишь в двух русских проектах. Во-первых, на выставке «Время, вперед!» фонда V-A-C, удачно вплетающего работы своих подопечных вроде группы «Куда бегут собаки» или Дарьи Иринчеевой в ткань из первых имен актуального мирового искусства. Во-вторых, на расположившейся неподалеку от фонда V-A-C, в библиотеке Ка-Фоскари, выставке «Art:Tech» — очередной венецианской вылазке петербургских художников круга медиахудожницы, куратора и коллекционера Анны Франц: здесь, скажем, можно увидеть новую мультимедийную инсталляцию «В шоколаде» удачно сложившегося дуэта художницы Марины Алексеевой и композитора Владимира Раннева. Обе эти выставки ясно дают понять, что институциональные возможности современного искусства в сегодняшней России ограничены частными фондами и художнической самоорганизацией, с государством и государственными музеями ему лучше не связываться.

Giardini, до 24 ноября
«Gely Korzhev. Back To Venice», Ca’ Foscari, до 3 ноября
«There Is A Beginning In The End», Chiesa di San Fantin, до 10 сентября
«Time, Forward!», V-A-C Foundation Venice, до 20 октября
«Art:Tech», Ca’ Foscari Zattere Cultural Flow Zone, до 28 июня

Другие выставки

Как ни смешно это звучит сегодня, но одной из целей прогрессивного венецианского градоначальника Риккардо Сельватико, придумавшего Венецианскую биеннале в самом конце XIX века, было привлечь в Венецию туристов. К началу XXI века город уже не знал, как избавиться от этой напасти, однако залы Галереи Академии изрядно опустели и стало казаться, что в борьбе за культурного туриста Венеция проигрывает Венецианской биеннале. Похоже, на этот раз Серениссима решила взять реванш: выставки искусства второй половины XX и начала XXI века в венецианских музеях, включенные или не включенные в официальную параллельную программу биеннале, порой не уступают основному проекту и лучшим павильонам.

Аршил Горки и Хелен Франкенталер

В Ка-Пезаро — большая, обстоятельная, с рядом обязательных шедевров ретроспектива Аршила Горки (1904–1948), друга и предшественника абстрактных экспрессионистов. В пару к ней — небольшая ретроспектива «амазонки живописи действия» Хелен Франкенталер (1928–2011) в палаццо Гримани-ди-Санта-Мария-Формоза, но зайти сюда стоит не только ради лиричной живописи последовательницы Джексона Поллока, подружки Клемента Гринберга и жены Роберта Мазервелла. Во дворце с неплохо сохранившимися и замечательно отреставрированными интерьерами XVI века попытались частично восстановить роскошное собрание одной из знатнейших венецианских фамилий, некогда владевшей множеством антиков, картинами Босха и Рафаэля. И, поскребя по сусекам венецианских музеев, воссоздали легендарную «Трибуну» — видимо, первый в новой истории кабинет античной скульптуры. Добравшимся до «Трибуны» и осмотревшим наличествующую экспозицию выдают VR-очки — чтобы эффект путешествия во времени был законченным.

«Arshille Gorky: 1904–1948», Ca’ Pesaro, до 22 сентября
«Helen Frankenthaler: Pittura/Panorama», Palazzo Grimani, до 17 ноября

Яннис Кунеллис, Пино Паскали и Альберто Бурри

В Венеции шутят, что основной проект биеннале — это ретроспектива Янниса Кунеллиса (1936–2017) в Фонде Prada. То ли барочные интерьеры Ка-Корнер-делла-Реджина, служащие отличным и осмысленным контрастом к работам классика arte povera, то ли кураторское мастерство Джермано Челанта, то ли то обстоятельство, что куратор и художник дружили с молодости, то ли все вместе, но кажется, будто Кунеллис жив и сам делал экспозицию. Ретроспектива другого героя «бедного искусства» и друга Кунеллиса Пино Паскали (1935–1968) переворачивает сложившиеся представления об искусстве трагически погибшего художника: вводя в оборот его фотографии, рисунки, мультфильмы и рекламные ролики, кураторы Антонио Фруджис и Роберто Лакарбонара показывают, какую роль сыграли эти мультимедийные активности в работе над вошедшими во все хрестоматии инсталляциями. Узнать, откуда выросло arte povera, можно на маленькой, но очень внятной ретроспективе Альберто Бурри (1915–1995) в Фонде Чини: рваная мешковина, искореженное железо, продырявленный пластик — искусство с незаживающей военной раной.

«Jannis Kounellis». Fondazione Prada, до 24 ноября
«Pino Pascali: From Image To Shape», Palazzo Cavanis, до 24 ноября
«Burri la pittura, irriducibile presenza», Fondazione Cini, до 28 июля

Георг Базелиц и Йорг Иммендорф

«Новый дикий» Георг Базелиц — первый, кто удостоился прижизненной ретроспективы в Галерее Академии. Она не так велика, учитывая размеры его oeuvre’а, но интересна ранними вещами, среди которых выделяется портрет Эрнста Неизвестного, графикой, показывающей, как много дало Базелицу изучение итальянского Ренессанса и маньеризма, и обнаженными, на фоне которых замаскированные под колхозниц натурщицы Коржева с третьяковской выставки кажутся жалкой поделкой. Йорг Иммендорф, коллега Базелица и самый дикий из «новых диких», предстает на выставке в Фонде Кверини-Стампалья политическим и художественно-критическим сатириком: подает пример советским товарищам относительно того, каким должен быть настоящий социалистический реалист, сражающийся за правду, и отчаянно высмеивает алхимические искания «капиталистического реалиста» Зигмара Польке.

«Bazelitz — Academy», Gallerie dell’Accademia, до 8 сентября
«Joerg Immendorf. Ichich, Ichihr, Ichwir, We All Have To Die», Fondazione Quierini Stampalia, до 24 ноября

Роман Опалка и Мариатереза Сартори

Парадный этаж Фонда Кверини-Стампалья отдан выставке-диалогу между польским концептуалистом Романом Опалкой (1931–2011) и венецианской постконцептуалисткой Мариатерезой Сартори (род. в 1961): оба ведут свой отсчет времени среди постоянной экспозиции одного из самых чарующих музеев города — в обстановке аристократического дома XVIII века, последнего славного века Венеции, каковая атмосфера сама по себе служит прекрасным memento mori.

«Roman Opalka And Mariateresa Sartori: Dire il Tempo», Fondazione Quierini Stampalia, до 24 ноября

Люк Тёйманс

Первая кисть Бельгии, друг и однокашник Яна Фабра, Люк Тёйманс не дает зрителю спокойно наслаждаться своим колористическим даром: ведь каждая безобидная на вид картина — пейзаж, портрет, натюрморт — есть отражение найденного медийного образа с неудобным политическим подтекстом. Начиная с колоссальной напольной мозаики, украшающей атриум палаццо Грасси и лучше всего видной с верхнего этажа: нежные сосенки на фоне странных вертикальных полос-разрезов — это пейзаж в окрестностях концентрационного лагеря Шварцхайде, нарисованный его узником, художником Альфредом Кантором, и разорванный на клочки, чтобы спрятать от надзирателей.

«Luc Tuymans: La Pelle», Palazzo Grassi, до 6 января

Джоан Джонас

Джоан Джонас, живой классик концептуального искусства, пионерка перформанса, феминистка и экоактивистка, выступает в защиту мирового океана и его разумных обитателей, призывая человечество отказаться от рыбной пищи. Портреты рыб, осьминогов и прочих морских гадов вместе с многосоставной видеоинсталляцией, сделанной по мотивам показанного здесь перформанса, выставлены в недействующей церкви Сан-Лоренцо, которую венский фонд TBA21-Academy превратил в центр искусства, науки и образования Ocean Space.

«Joan Jonas: Moving Off The Land II», Ocean Space, Chiesa di San Lorenzo, до 29 сентября

Future Generation Art Prize 2019

Международная премия для молодых художников, учрежденная киевским Фондом Виктора Пинчука, давно воспринимается как кадровый резерв разнообразных биеннале, «документ» и «манифест». Стоит обратить внимание на всех художников, вошедших в шорт-лист, и особенно — на победительницу, литовскую медиахудожницу Эмилию Шкарнулите (в Литве положительно происходит художественный бум).

Future Generation Art Prize 2019, Ca’ Tron, до 18 августа

Пабло Бронштейн

Живущий в Лондоне аргентинец Пабло Бронштейн танцует от печки, точнее — от барочной живописи и архитектуры Музыкального салона Оспедалетто, переводя их в хореографию: бесконечная вариация пары классических танцовщиков, время от времени прерываемая вторжениям пары цирковых клоунов, бесконечно умножается в видеозеркалах, и за этим mise en abyme наблюдает свирепо вращающий глазами видео-Аполлон. Прелестная рокайльная безделица сделана под кураторством Катрин Вуд, отвечающей за перформативные программы Тейт Модерн.

«Pablo Bronstein: Carousel», Ospedaletto, Barbaria delle Tolle, до 24 ноября