Король бриллиантов

Гарри Оппенгеймер в течение десятилетий возглавлял один самых больших в мире промышленных и горнодобывающих конгломератов с ресурсами, простирающимися от Кейптауна до Лондона и Аляски,— Anglo American Corporation of South Africa. Он приобрел прозвище «король бриллиантов». В равной степени его можно было бы назвать королем золота, платины, урана, ванадия и меди — фактически он контролировал мировые стратегические запасы этих металлов и минералов.

Как великий финансист, он построил империю, которую называли «китайской головоломкой» — из огромного количества контрольных и неконтрольных пакетов акций разных компаний. Сложнейший комплекс, в дополнение к контролю мирового рынка алмазов через De Beers и связанные с ним добывающие компании. Он занимался также вложением в международный банковский сектор, недвижимость, бумажную промышленность, деревообработку, угледобычу, производство локомотивов и пивоварение. Империя Оппенгеймера включает 600 компаний, действует на шести континентах, в ней занято 800 тыс. человек. Как глава этой империи, Гарри Оппенгеймер четверть века считался одним из богатейших людей мира.

Отец и сын

Идею глобальной алмазной монополии и построенной на этой основе финансовой империи Гарри Оппенгеймер позаимствовал у своего отца — Эрнеста, еврейского предпринимателя из Франкфурта-на-Майне, который занимался производством сигар и учился ювелирному делу. Эрнест Оппенгеймер прибыл в Южную Африку еще в 1902 году. Там при поддержке американского банка JP Morgan основал корпорацию Anglo American, долгое время остававшуюся крупнейшим в мире концерном по добыче минерального сырья. А еще захватил испытывавшую финансовые трудности компанию De Beers, основанную Сесилом Родсом для добычи алмазов.

Гарри полностью разделял финансовую стратегию отца: «Никто не будет интересоваться бриллиантами, если они продаются в мелких лавках». Внешне же с отцом Гарри был схож разве что невысоким ростом — 168 см. Отец родился в Германии, Гарри — в южноафриканском Кимберли (в 1908 году). Отец учился в обычной школе на родине недалеко от Франкфурта-на-Майне, а Гарри — в престижной английской школе, а затем в Оксфорде, который окончил с отличием по политическим наукам, экономике и философии. К слову, еще в Оксфорде он приобрел полотно кисти Ренуара всего за $40. Картина стоила неимоверно дороже. Гарри всю жизнь гордился столь выгодной инвестицией.

Отец выглядел всегда скромно, Гарри же был бонвиван. «Со своими щегольскими усами и блестящими глазами он мог бы сойти за жизнерадостного француза, завсегдатая бульваров»,— писал один журналист.

Гарри Оппенгеймер построил роскошную резиденцию в Кейптауне, где дорожки в парке были усыпаны шлаком золотоносных кварцитов, оставшихся после извлечения золота. Дорожки блестели на солнце настолько сильно, что, как сказал один из гостей, создавалось впечатление, что идешь по золоту.

Фундамент империи

В полной мере как финансист Гарри развернулся после 1957 года, когда на его глазах за столом умер его отец. Гарри стал главой Anglo American и председателем совета директоров De Beers. От отца он унаследовал 100 предприятий — и добавил еще 60. Капитал был вложен не только в добычу алмазов и золота, но и в лесоводство, пивоварение, производство пластиков и удобрений, а также в недвижимость. Капитал Anglo American под его руководством вырос с 65 млн рандов в 1957 году до 24 млрд рандов ($3,7 млрд) в 1987-м.

Гарри счел нецелесообразным поиски новых месторождений золота, сосредоточившись на уже имеющихся. Он сделал главную ставку на алмазы. Контроль его на мировом рынке алмазов был абсолютным. О его успехе можно судить по тому, что в 1958 году акция De Beers продавалась в Лондоне за $15, а через десятилетие (к началу 1969 года) ее стоимость выросла в десять раз.

Главная идея Оппенгеймера: бриллианты — не просто украшение, а средство вложения капиталов.

В мире, пораженном инфляцией, идея была революционной. Оппенгеймер говорил: «Контроль над рынком бриллиантов необходим не потому, что существует перепроизводство или падение спроса, а просто потому, что значительные колебания цен, которые, справедливо или нет, признаны нормальными для других сырьевых товаров, были бы пагубны для доверия людей к такому явному предмету роскоши, как бриллианты, находящиеся в больших количествах в виде ювелирных изделий на руках у публики».

Разумеется, нашему герою помогла конъюнктура рынка. В отличие от времен Бурбонов в XX веке бриллианты, оставаясь роскошью, стали предметом массового спроса. Идея Оппенгеймера оказалась пророческой. Люди обратили внимание, что с середины 1960-х годов по начало 1970-х цена камней отличного качества росла в несколько раз быстрее, чем индекс Dow Jones. По мнению европейцев, отцы и деды которых превратились в бедняков в результате политических потрясений первой половины XX века, бриллианты гораздо надежнее, чем деньги в банке. Драгоценные камни сохранят свою ценность и тогда, когда будут изношены горностаевые мантии, а роскошные автомобили превратятся в хлам. В прошлом веке бриллианты стали еще и излюбленным предметом незаконных финансовых операций. Если $1 млн купюрами перевезти через границу незамеченным было практически невозможно, то бриллианты на ту же сумму умещались в сигаретной пачке.

Мешочек камней

Но во вложении денег в бриллианты имеется и риск. Принадлежавший Оппенгеймеру алмазный концерн De Beers Consolidated Mines, входящий в Anglo American Corporation of South Africa и контролирующий 80% мировой добычи алмазов, сбывал свою продукцию через так называемую Центральную сбытовую организацию. Ее методы работы были весьма своеобразны и отличались, если можно так выразиться, деспотизмом. В качестве официальных покупателей она выбрала ограниченное количество торговых фирм. Эти счастливцы один раз в месяц приглашались в Лондон на торги (всем остальным приходилось позднее покупать у этих оптовиков по значительно более высоким ценам).

Организация не продавала клиентам отдельные камни, а вручала каждому полотняный мешочек с ассортиментом алмазов всевозможного размера, формы и стоимости. Мешочек можно было купить только целиком. Представители Оппенгеймера объясняли такую странность тем, что этот метод якобы не дает никому из покупателей занять монопольное положение на рынке алмазов определенного размера и таким образом влиять на рынок. Далее покупатели Оппенгеймера отправляли алмазы на огранку.

Король в оппозиции

Подобно своему отцу, который занимал пост мэра города Кимберли и был депутатом парламента, Гарри отдал дань политической деятельности. В течение девяти лет он был членом парламента от оппозиционной Юнионистской партии и считался ее главным специалистом в области финансов. Его позиция была своеобразной — по южноафриканским понятиям он был либералом, выступавшим против апартеида. При этом Гарри подчеркивал, что апартеид экономически убыточен, так как подвергает страну экономической и финансовой изоляции. Оппенгеймер, высокообразованный человек, много путешествовавший и проводящий в Лондоне столько же времени, сколько в ЮАР, служил для правительства Южной Африки источником постоянного беспокойства. Но, поскольку финансовые и промышленные интересы Оппенгеймера имели первостепенное значение для экономики страны, члены правящей партии не осмеливались идти дальше завуалированных угроз.

В конце 1950-х годов он постоянно курсировал между Йоханнесбургом, где находился офис Anglo American Corporation of South Africa, и Кейптауном, где заседал парламент. Проведя там половину недели, он возвращался обратно, чтобы посвятить время работе над финансовыми вопросами. На обратном пути он обычно заезжал на свой конный завод в Мауритц-Фонтейне.

В Йоханнесбурге Гарри построил резиденцию, ставшую украшением города. Там была собрана коллекция старинного китайского фарфора и редких гравюр XIX века с печатью голландской Ост-Индской компании, корабли которой открыли Кейптаун. Гарри скромно утверждал, что не является знатоком искусства: «Не то чтобы собирал коллекцию с исторической точки зрения. Я ведь вообще не коллекционер в буквальном значении этого слова. Просто иногда покупаю вещи, если они красивы».

Выступая против правящей националистической партии, Оппенгеймер завоевал своим красноречием и остроумием репутацию оратора. Ежегодно, когда министр финансов вносил законопроект о новом бюджете, партия Гарри выдвигала его для выступления с критикой. Дебаты велись на двух языках — националисты говорили на африкаанс, юнионисты отвечали им по-английски. Оппенгеймер был единственным, кто удосужился выучить африкаанс, и коллеги по партии жутко ему завидовали, потому что были вынуждены дожидаться перевода не только речей оппонентов, но и самого Гарри.

Критика Оппенгеймером бюджета вызывала огромный интерес публики — все галереи в парламенте в такие дни были забиты до отказа. Жена Гарри обычно приглашала в Кейптаун своих друзей. Посещение выступлений Оппенгеймера было всегда эффектным. В парламент съезжались дамы в роскошных шляпах и белых перчатках и мужчины во фраках. Картина напоминала оперную премьеру.

Одну из самых заметных речей Гарри произнес, когда правительство начало проводить широко разрекламированную программу борьбы с инфляцией, которая требовала серьезных экономических мер. Оппенгеймер спокойно заявил, что правительство само себе противоречит: с одной стороны, министр финансов заявляет, что инфляцию уже почти удалось победить, с другой — требует у парламента дополнительных полномочий для борьбы с ростом цен.

После окончания речи Оппенгеймера публика вставала и уходила, как будто закончился спектакль. Дамы возвращались к коктейлям и крикету, мужчины — на товарную и фондовую биржи.

Секреты управления

Гарри управлял своей империей через маленькую частную компанию в Йоханнесбурге — E. Oppenheimer & Sons, принадлежащую ему и его сыну Ники. И этой компании на бумаге принадлежало не так уж много: всего 8,2% акций Anglo American и 6,5% акций Mineral and Resources Company, в Charter Consolidated и De Beers — вообще ни одной. Эти четыре компании обеспечивали самое большое предложение алмазов в мире и, как говорили в конце 1980-х годов, «самое большое в некоммунистическом мире» предложение золота и платины. Секретом менеджмента Гарри было косвенное управление — через бесконечные холдинговые компании. В Америке, Европе и Австралии при его жизни даже не подозревали, что десятки тысяч компаний либо созданы, либо приобретены Оппенгеймером.

Гарри Оппенгеймер завещал свою империю семье. В том числе 40% акций De Beers и 2% акций Anglo American. В 2011 году семья решила продать свои акции De Beers за $5,1 млрд — причем продать именно Anglo American. Все члены семьи, включая Ники и его сестру Мэри, заявили, что пришла пора искать новые сферы бизнеса, тем более что De Beers набрала много долгов и перестала приносить прежнюю прибыль. Ники Оппенгеймер сказал: «Приходит время, когда нужно отойти в сторону и дать другим нести твое бремя».

Сергей Минаев