Чем заполняют у нас прокат в июле — самом бедном киномесяце в России? Тем, что не имело шансов выйти в другие месяцы. По мнению обозревателя «Огонька», на примере российско-латвийского фильма «Беглецы» можно наблюдать, как жанр road movie доехал до станции «дно».
Сколько их, куда их гонит? Ответы, которые дает фильм, озадачивают
Фото: Парадиз
Сколько их, куда их гонит? Ответы, которые дает фильм, озадачивают
Фото: Парадиз
Фильм «Беглецы» — это в каком-то смысле обратная сторона блокбастеров типа «Т-34», он изначально и не рассчитан на успех. Это, в общем, ясно по исходным данным фильма: снят еще в 2017 году, жанр — погоня пополам с дорожным кино, road movie. Незадачливый киллер должен убрать незадачливого певца, который встречает случайную попутчицу; в результате троица неудачников теперь вынуждена убегать от еще более могущественных врагов, которые множатся как грибы. Российские расстояния вроде бы благоволят заданному жанру — у нас, кстати, роуд-муви по-прежнему не в чести, ни в литературе, ни в кино. Однако при всех условностях жанра трудно поверить в такое обилие киллеров, а главное — в их необходимость в качестве последнего аргумента; в лучшем случае это сюжет из 1990-х, а тут дело происходит в наши дни. Все киллеры, к тому же, удивительно тупы, поэтому заказчикам приходится бросать их в бой практически батальонами. Во-вторых, в роли могущественных злодеев-заказчиков выступают представители российского шоу-бизнеса, в частности некая циничная продюсерша, которая заказывает своего подопечного, а потом еще и пытается заработать на концерте в его память. Это особенно забавно: в реальности шоу-бизнес в России сегодня тише воды, ниже травы, абсолютно сервильный и полностью зависит от государственного телевидения. Так что, если нужно припугнуть какую-нибудь нарушившую правила игры звезду по имени Алекс (Константин Крюков), достаточно просто отлучить его от эфира, к чему такая избыточная жестокость и такие безумные расходы?..
Снимай авторы про Америку — а фильм и сделан по голливудским лекалам, при желании можно вспомнить сразу несколько похожих сюжетов,— можно еще было поверить в естественность такой ситуации, особенно с какими-нибудь рэп-исполнителем (нам регулярно сообщают об очередных жертвах разборок). Вполне возможно, что сценарий первоначально и был про рэперов: Алекс в проникновенном монологе поминает Тупака Шакура; но после 2018 года про рэперов у нас, видимо, стало опасно снимать, в итоге получилось про попсу.
Впрочем, в этом фильме есть одна хорошая мысль. Известного на всю страну певца, про которого сказали по телевизору, что он мертв, теперь никто не узнает ни в кафе, ни на автостоянках, ни в гостиницах. «По телевизору сказали, что ты умер, а то, что происходит в жизни, никому не интересно».
Ситуация «известный человек в одночасье оказался никому не нужен», в общем-то, не новость, но имеет хоть какой-то психологический потенциал для развития сюжета.
Все это еще и дополняется иронией по поводу развлекательной индустрии вообще; герои еще не раз скажут Алексу, что поет он «пургу», да и сам он это признает. Также нам дают понять, что московские звезды нигде, кроме Москвы, не нужны, и вообще «никто тебе не поможет здесь». Впрочем, вскоре помощь приходит — мы уже догадываемся, откуда.
Почти в любом российском фильме главные герои — спецслужбы, это своего рода «дань государству», как это понимают продюсеры, снимающие на государственные деньги. Очень скоро выяснится, что один из троих беглецов, как поется в песне Высоцкого, «был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин». Но обычных реверансов по поводу спецслужб, кажется, уже недостаточно. Второй беглец также имеет отношение к силовым структурам… И это не анекдот. Как обычно бывает, роуд-муви на ходу превращается в «балладу о солдате», развлекательное кино превращается в урок ОБЖ. Брюки превращаются… погоня превращается… словом, представим себе, что роуд-муви поручили бы снимать кому-нибудь из сталинских режиссеров, Пырьеву или Александрову. Комедия 1930–50-х должна была завершаться коллективным исполнением песни о счастье — так и фильм о киллерах и беглецах в итоге заканчивается у нас примерно как «Кубанские казаки».
Некоторую интригу вносит то, что это совместный российско-латвийский фильм; но все потенциальные преимущества этого сотрудничества авторы использовали с точностью до наоборот, лишь усугубив недостатки. Самое поразительное, конечно, что большинство сцен «в дороге» снимали, скорее всего, в Латвии. Кто знает, вероятно, это было дешевле, и авторам показалось, что все дороги похожи друг на друга как счастливые семьи у Толстого. Тем более что Латвия рядом, и сойдет за что-нибудь «северо-западное». Разница, может быть, и небольшая, но именно поэтому она бросается в глаза. Пейзажи и инфраструктура здесь выделяются какой-то особенной обустроенностью, комфортабельностью и камерностью. Уже не говоря о том, что барных стоек в придорожных российских кафе почти не бывает. Даже деревянные столы и стулья сообщают о своем заграничном происхождении. Примерно так Россию показывают в каких-нибудь американских боевиках с Брюсом Уиллисом («Крепкий орешек — 5»). Но когда российский фильм про современную Россию снимают в Латвии, это выглядит уже какой-то сверхмодернистской игрой, главная цель которой — совершенно уничтожить любую связь с реальностью. Стоит ли в таком случае удивляться, что звезду Алекса не узнают в придорожных кафе?
Добавим, что уровень актерской игры примерно как любительском театре, хуже только «Бабушка легко поведения — 2». Впрочем, авторов все это, видимо, мало волнует. Снять погоню в патриотическим духе — для этого, конечно, нужен особый талант, которым современные режиссеры и продюсеры обладают, но это едва ли не единственный их дар.
От такой концентрации штампов и наива фильм выиграл бы только в одном случае: если бы сознательной целью авторов было снять тотальную пародию на российское кино вообще. Тем более тут полный набор персонажей и ситуаций, нажитых постсоветским российским кинематографом непосильным трудом: и дальнобойщики, и киллеры, и военные, и алчные продюсеры… Но самое смешное, что авторы не шутят, а делают эту комедию на полном серьезе. Можно было бы предложить новое определение этого жанра — «приплыли», или точнее «приехали», «станция дно», но не хочется обижать жителей одноименного города.