9 ноября исполняется 30 лет с того момента, когда власти ГДР открыли границу между ГДР и ФРГ. С трудом верится, но это историческое событие произошло тогда абсолютно случайно и неожиданно для всех, в том числе и для руководителей страны. Оно спровоцировало лавину непредсказуемых и до сих пор не завершившихся международных и внутренних процессов. Меньше чем через год социалистическая ГДР была поглощена капиталистической ФРГ.
Никто из людей на этом фото и подумать не мог, что избавление от стены приведет к упразднению страны
Фото: AP
Никто из людей на этом фото и подумать не мог, что избавление от стены приведет к упразднению страны
Фото: AP
Причем требование свободы выезда было для граждан ГДР едва ли не основным и не обязательно политическим. Ведь граница между ФРГ и ГДР, прочерченная после войны иностранными политиками и военными совершенно произвольно, разделила едва ли не все семьи. Любые контакты с западными родственниками власти ГДР сделали для «своих» граждан физически невозможными. Но многие из них имели все основания считать, что на западе смогут жить лучше, а потому очень многие пытались вырваться из страны. Около тысячи человек погибли, пытаясь бежать из ГДР. При этом, как ни парадоксально, тогда не было требования воссоединения страны. Все понимали, что это немыслимо, поскольку и пока в ГДР стоят около 500 тысяч советских солдат. Как и почему вдруг оказалось, что они могут быть выведены из ГДР, пока можно лишь догадываться. Пока архивные документы, связанные с этим периодом, недоступны историкам.
Первым об объединении страны заикнулся комментатор таблоида Bild. 11 ноября он пишет, имея в виду события в ГДР: «Сегодня они скандируют "мы — народ", завтра появится лозунг "Мы — один народ"». Вскоре канцлер ФРГ Гельмут Коль произнесет сакраментальную фразу: если мы постараемся, то через три-пять лет территория сегодняшней ГДР станет цветущим ландшафтом. Многие, особенно на востоке, в это поверили.
Но поскольку никто и никогда не рассчитывал на воссоединение, оно стало импровизацией, происходившей в условиях полного юридического, административного, экономического, политического хаоса. За вторую половину ноября в Берлине, Бонне и Москве политики, военные, дипломаты, сотрудники ЦК и спецслужб разработали больше планов, касающихся будущего Германии, чем за предыдущие десятилетия. Никто однозначно не может даже сейчас сказать, что было тогда правильно сделано, что нет.
Ясно лишь, что для Гельмута Коля (внешне)политические и «электоральные» проблемы были важнее экономических. Понимая, что это добром не кончится, тогдашний глава центробанка (Bundesbank) ФРГ Карл Отто Пёль ушел со своего поста.
Для него последней каплей стало требование Коля дать гражданам ГДР западные деньги, причем по явно завышенному курсу и еще до юридического объединения страны. Колю это было нужно, чтобы предотвратить массовый переток населения с востока на запад.
Деньги сыграли роль тормоза, но реально выиграли лишь те, кто имел накопления, и пенсионеры. Зарплаты хоть и были пересчитаны, но работы на востоке не осталось. Лишь за первые два года после объединения на запад перебрались 1,5 млн человек.
На востоке развивалась, причем взрывными темпами, только торговля. Там в момент развернулись все западные торговые сети, но были закрыты практически все предприятия ГДР. Одни не соответствовали западным требованиям экологии (этого понятия в ГДР не существовало в принципе), другие оказались неконкурентоспособными на западном рынке, или просто стали ненужными в связи с исчезновением соцлагеря, куда в основном шли товары из ГДР.
Проблемы, возникшие на востоке Германии, объясняются и методами приватизации. Для ее проведения было создано особое учреждение, получившее название «опекунский совет» (Treuhand). Его цель была сформулирована руководством ГДР: приватизация народной собственности на принципах социальной рыночной экономики, закрепленных в Конституции ФРГ. При этом первым делом Treuhand должен был способствовать обеспечению эффективности и конкурентоспособности предприятий, а если это невозможно — продавать их с максимальной выгодой.
Но работал Treuhand уже после исчезновения ГДР и руководствовался западными требованиями. А они были прямо противоположными: если у завода или магазина в прошлом (до ГДР) был владелец, то собственность должна быть возвращена ему, а если не было — то продана и побыстрее. Об эффективном использовании наследства ГДР и речи не было.
Позднее, правда, выяснилось, что экономика ГДР была уже в предынфарктном состоянии. В конце октября, обсудив «Анализ экономического положения ГДР», ее руководство пришло к выводу, что банкротства не избежать, не понизив уровень жизни в стране на 25–30 процентов. Лондонский экономист Альбрехт Ричль считает, что ГДР в тот момент отставала от ФРГ на 70 процентов, но на западе этого явно не понимали и оценивали ситуацию значительно оптимистичнее.
По оценкам последних руководителей ГДР, продажа соцсобственности должна была принести казне не менее 900 млрд марок ФРГ (DM). Первый глава Treuhand Детлев Роведдер рассчитывал на 650 мрд DM. В 1994 году Treuhand закончил работу с дефицитом 275 млрд DM. Поскольку практически все предприятия были закрыты, работы в первые три года лишились около 2 млн человек.
Treuhand стал для многих иллюстрацией понятия «волчьи законы капитализма». Почти не удивительно, что глава Treuhand Детлев Роведдер был застрелен весной 1991 года, видимо террористами RAF. Это убийство до сих пор не раскрыто, как и убийство главы Deutsche Bank Альфреда Херрхаузена в конце 1989 года.
За 30 лет на подъем восточной Германии затрачено около 2 трлн евро из бюджета ФРГ. На востоке проложены новые дороги, создана современная система телекоммуникаций, но цветущих ландшафтов, обещанных Колем, нет, и вряд ли они появятся.
Хотя бы потому, что там так и не появилось ни одной компании мирового уровня, каких на западе страны сотни.
Поскольку на востоке почти нет работы, молодежь уезжает, но, достигнув пенсионного возраста, многие возвращаются на родину, на восток, поскольку там жизнь дешевле. Это ведет к увеличению там числа стариков, нуждающихся в уходе, пенсиях и прочей помощи.
Восток теряет людей
Экономически восток страны застрял на уровне ГДР, а по численности населения «упал» до уровня 1905 года. Сейчас на востоке живут на 15 процентов меньше, чем до войны (до 1939 года), а на западе — на 60 процентов больше. И причина не только в ошибках объединения. В конце войны на запад «от русских» бежали миллионы немцев из Восточной Пруссии, Судет, Силезии. Несколько миллионов человек, в основном специалистов, бежали на запад, пока в 1961 году власти ГДР, опасаясь полного исчезновения квалифицированных кадров, не перекрыли все выходы из ГДР — «возвели стену». Бурному росту населения на западе помог и завоз гастарбайтеров (1960–1970-е годы).
Эксперты Института экономических исследований (ifo) считают, что ситуация на востоке будет только ухудшаться. Численность населения там в предстоящие 20 лет снизится еще на 14 процентов, а занятость за 10 лет сократится на треть «просто» потому, что нет людей. Завоз туда «новых гастарбайтеров» чреват социальными и политическими последствиями. Это видно уже по тому, что происходит сейчас, хотя иммигранты составляют на востоке лишь 1,8 процента населения, а на западе — 5,4 процента.
И тем не менее почти две трети восточных немцев сейчас говорят, что выиграли от объединения. В 1993 году так считал лишь один из трех, поскольку практически каждый, кто чего-то достиг в ГДР или имел там перспективу, оказался не у дел. И это были не только партфункционеры или сотрудники «Штази», но и военные, дипломаты. инженеры, журналисты, профессора.
Западных немцев объединение практически никак не затронуло. Повышение некоторых налогов, например на сигареты и бензин, или рост НДС большинство населения не заметило или не восприняло как связанное с объединением. То, что из-за него страна имеет 2 трлн госдолгов, простому человеку непонятно и неинтересно. 53 процента западных немцев считают, что получили от объединения какую-то выгоду. Проигравшими себя считают 15 процентов на западе и 17 процентов на востоке.
При этом «большинство на востоке и сейчас ощущает себя гражданами второго класса, практически не представленными в элитах, не имеющими доступа к руководящим структурам страны», печально констатировала канцлер Ангела Меркель в праздничной речи.
Поначалу это объясняли отсутствием у людей из ГДР опыта работы в условиях демократии и рынка. Но и сейчас из 200 руководителей 30 важнейших концернов ФРГ выходцами с востока являются лишь четверо. За эти годы в стране сменилось восемь федеральных правительств, в которых работали примерно 250 министров, но только 10 из них родились в ГДР. В общем, все более или менее важные роли после 1989 года играют люди, выросшие на западе. Все партии, общественные и политические организации, существовавшие в ГДР, включая и диссидентские и правозащитные, исчезли за ненадобностью или оказались не в состоянии соперничать с западными, имевшими большие деньги и богатые традиции.
Синдром Каспара Хаузера
Народ же, выросший в ГДР, в массе своей оказался и не готов, и не способен заниматься политикой и определять свою судьбу. Он целиком и полностью доверился Гельмуту Колю, который пообещал сделать на востоке все, как на западе. Он и впрямь многое сделал: «дал» восточным немцам западную систему социального страхования, такие же, как на западе, пособия на детей, на случай болезни, безработицы, недееспосбности, хотя граждане ГДР в эту систему ни гроша не внесли. Пенсии на востоке, правда, пока немного ниже, чем на западе, но зато коммунальные услуги и общественный транспорт на востоке дешевле. В общем, казалось бы, все хорошо, но на востоке все больше недовольных.
Инес Гайпель, писательница, выросшая в ГДР, дает этому в интервью швейцарской NZZ любопытное объяснение:
«После 1945 года в советской зоне, у восточных немцев, не было реальных демократических институтов, а потому не было ни возможности, ни необходимости самостоятельно оценивать политиков, выбирать их, связывая с этим свое будущее. Все делало государство, а они жили фактически в изоляции, что и сформировало их психику». Инес Гайпель «подозревает», что у ее соотечественников развился синдром Каспара Хаузера (Каспаром Хаузером звали загадочного юношу, до 16 лет жившего взаперти и обнаруженного в 1828 году в немецком Нюрнберге, и так называют отклонение психики, развивающееся у людей, растущих без социального окружения). Синдром характеризуется отсутствием речи, неспособностью к абстрактному мышлению, отсутствием представлений о нормах поведения, принятых в человеческом коллективе.
Социализировать реального Хаузера не удалось, хотя этим занимались психиатры и даже политики. Помочь восточным немцам социализироваться в демократическом обществе никто за 30 лет даже не пытался. Их без лишних дискуссий, без референдума или чего-то похожего просто переселили в ФРГ. Хотя большинство из них, даже демонстранты, диссиденты и правозащитники тогда хотели лишь открытой границы, а не исчезновения ГДР. Нобелевский лауреат Гюнтер Грасс уже 5 октября 1990 года, все объяснил в интервью Die Zeit: «Восточные немцы "забыли" все свои требования, звучавшие на демонстрациях, как только поняли, что ФРГ фактически дарит им западные деньги».
Есть такая партия
Первые 15 лет «синдром Каспара Хаузера» у восточных немцев не проявлялся, поскольку они чувствовали себя под защитой ХДС и СДПГ, считавшихся тогда общенародными. Затем канцлеры (Шрёдер и Меркель) сделали все, чтобы вера в эти партии исчезла. Сейчас ХДС / ХСС и СДПГ получают вдвое меньше голосов, чем 20 лет назад. Но многие из тех, кто разочаровался в них, открыли для себя АдГ — «Альтернативу для Германии».
Эта национал-консервативная и популистская партия появилась всего семь лет назад как партия профессоров, недовольных единой валютой (евро) и финансовой политикой Меркель. Но в 2015 году (из-за притока беженцев) АдГ стала партией недовольных вообще всем и основной оппозиционной силой страны. АдГ имеет два лозунга, пригодных на все случаи жизни: «Долой Меркель» и «Прекратить прием иммигрантов».
На западе АдГ поддерживают не более 10 процентов, зато на востоке — до трети избирателей. Почему? Да потому что АдГ обещает восточным немцам защиту. При этом она даже не предлагает никаких конкретных решений, а только «накручивает» население, нагнетая надуманные страхи, сочиняя конспирологические теории, игнорируя реальности, подогревая недовольство и не особенно маскируя свои лозунги — националистические, антиевропейские, антидемократические и расистские. И именно на востоке эта риторика встречает растущую поддержку: оказывается, в антифашистской вроде бы ГДР все эти настроения продолжали существовать. АдГ сегодня противостоит существующим элитам, и эта политическая позиция только крепнет.
Почувствовав, что разочарования в стране сильны, АдГ объявила себя продолжателем «мирной революции» 1989 года. Ее называли «поворот» (Wеnde), и теперь АдГ надеется убедить избирателей, что страна созрела для нового поворота (Wende 2.0), необходимого для борьбы за лучшую долю. Лозунги и аргументация АдГ понятнее и ближе простому человеку, чем речи зеленых или Меркель. Простейший пример: те требуют отказываться от дизеля, поскольку он разрушает климат, АдГ призывает «спасать дизель». Правительство принимает закон о спасении климата, АдГ говорит, что это бессмыслица, разоряющая народ, а если климат и меняется (что не доказано), то Германия, создающая всего лишь 2 процента СО2, своими мерами ничего не изменит.
АдГ позиционирует себя как единственная «истинно немецкая народная партия», а лидер ее ультраправого крыла Бьорн Хёке не скрывает, что намерен, взяв власть в свои руки, «энергичными и жесткими мерами зачистить Германию от представителей чуждых культур, прекратить уничтожение нации, перестать каяться за преступления нацистов». Короче, «Германия превыше всего».
Это «заводит» аудиторию, а эксперты с тревогой констатируют: обстановка в стране становится все более напряженной.
С этим трудно не согласиться. Интернет-форумы и социальные сети полны угроз и оскорблений в адрес всех известных политиков. На митингах уже можно было видеть «игрушечные» виселицы для Меркель. Закончившаяся на днях предвыборная борьба в Тюрингии «ознаменовалась» угрозами убийства в адрес политиков из всех традиционных парламентских партий. Неистового Хёке оппоненты уже прямо называют нацистом, а ведомство по защите Конституции установило наблюдение за его крылом.
Как ему это может помешать, сказать трудно. Но большего Конституция не позволяет — это же не ГДР.