большая политика
Вчера президент России Владимир Путин выступил на Генеральной Ассамблее ООН и напомнил, как на Саммите тысячелетия три года назад он всех предупреждал о том, что над миром нависла угроза 11 сентября, то есть угроза терроризма. Тогда к его голосу не прислушались. О том, как слушали президента России в этот раз, рассказывает специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Накануне выступления президента Путина стало известно, что в протоколе заседания Генеральной Ассамблеи произошли странные изменения. Президент островного государства Науру, который должен был выступать первым, отказался это делать. Некоторое время заняло расследование причин отказа. В результате протокол Генеральной Ассамблеи туманно назвал эти причины техническими.
Трудно сказать, что случилось на самом деле. Президент Науру вообще не явился в ООН. Да и в Нью-Йорке больше не был замечен ни в каких публичных местах. Что же случилось с человеком? Интриги? Неужели против Науру? Слишком мелко. Изолировать президента Науру, чтобы мир не услышал его принципиальной позиции по самым жгучим проблемам современности? Да, полностью исключить этого нельзя. Но вероятность, будем откровенны, близка к нулю.
Нет, за этим стояло что-то другое. И кажется, у меня есть ответ, что же именно.
Дело в том, что сразу после президента Науру должен был выступать президент России. И когда наурский президент исчез, открыть этот день предложили российскому.
Вот она, комбинация! Двухходовка! Неужели примитивный расчет организаторов этой, будем прямо говорить, провокации строился на том, что таким прямолинейным способом удастся вывести из равновесия президента России?
Нет, он не должен был выступать первым. Не зря же, в конце концов, все прежние договоренности строились на том, что он будет выступать вторым. И дело, конечно, не в суеверии, нет. Человека, выступающего на Генеральной Ассамблее первым, к тому же довольно ранним утром, по понятным причинам слушают люди, которые еще, в общем-то, спят. Первый выступающий служит для своего рода разогрева. Так перед выступлением серьезной группы на рок-концерте выступает несерьезная.
Понятно, что люди на Генассамблее ко второму выступлению только-только начнут разбирать слова (многим из нас, уверен, знакома такая ситуация). А некоторые вообще только еще подтянутся на свои места.
Владимир Путин и его окружение не пошли на поводу у провокаторов. Они категорически заявили, что будут выступать, когда решили, то есть только вторыми. Это было мотивировано тем, что сразу после выступления у президента России по протоколу была намечена встреча с генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном. Президент России вообще не собирался сидеть в зале после своего выступления. А теперь ему, чтобы дождаться встречи с генсеком ООН Кофи Аннаном, предлагали именно это.
Короче говоря, отказ был безоговорочным и окончательным. Организаторы, похоже, растерялись. Заседание должно было начаться вовремя. Тогда они и стали искать другую замену лидеру Науру. По неофициальной информации, еще несколько человек отказались выступать перед президентом России (конечно, политических самоубийц среди них не было). Потом, уже поздно ночью, неожиданно для всех согласился пожертвовать собой президент Кипра Тасос Пападопулос.
Но на этом провокации в ООН по отношению к россиянам не закончились. На этот раз их жертвами стали мы, журналисты. Пройдя через несколько систем контроля в здании ООН, мы поднялись на четвертый этаж, на балкон для прессы. Перед входом нас встретили сотрудники службы безопасности, которые категорически отказались пропустить нас. По их словам, входные билетики, которые десять минут назад раздали нам сами же организаторы, были не того цвета. Все наши попытки объяснить им что-нибудь разбивались, конечно, о стену страшного, но какого-то жизнерадостного (до идиотизма) непонимания.
Между тем через пару минут мимо нас через этих же охранников спокойно прошли две журналистки, у которых билетики были такого же цвета, как и у нас. Мы, конечно, обратили внимание на это. И что же? Охранники заявили на этот раз, что с цветом все в порядке, но номер 18 на билетике, увы, не тот.
— Какой же должен быть?
— Без комментариев.
— Больше или меньше?
— Ну, больше,— лениво ответил охранник.
Между тем в зале заседаний уже началось выступление президента Кипра. Нас предупреждали, что он будет краток. Мы уже не успевали. Положение становилось все тревожнее. Налицо была теперь попытка не дать президенту России быть услышанным, по крайней мере, российскими журналистами.
Я уже не удивился, когда еще через несколько минут на балкон благополучно попали еще несколько иностранных журналистов. Цифра на их билетиках была 17. То есть меньше, а не больше!
Не буду мучить вас этими трагическими подробностями. В конце концов мы попали в зал. Нас пустили перед угрозой полноценного дипломатического скандала, который был обещан членами российской делегации организаторам саммита. Увы, праздничное настроение перед выступлением нашего президента было безнадежно испорчено.
На трибуне заканчивал свое выступление президент Кипра. Он как раз поздравлял всех собравшихся с осознанием полного провала очередной попытки объединения острова. Произошло это, как и следовало ожидать, благодаря активным действиям Турции.
После выступления президент Кипра сел в соответствии с протоколом в большое светлое кресло рядом с трибуной. Председательствующий должен был сам вывести его из зала под охраной. Ту же процедуру предстояло пройти и Владимиру Путину.
Тем временем я обратил внимание на то, что, кроме российских журналистов и еще пяти-шести человек, которые прошли до нас, на балконе для прессы вообще никого нет! Либо всех остальных удалось заблокировать еще на дальних подступах к зданию ООН, либо речь господина Путина никого, кроме нас, не интересовала! (Оставалось еще предположить, что, возможно, все журналисты мира слушают выступление господина Путина в пресс-центре. Но и эти подозрения были, увы, беспочвенными. Пресс-центр, как выяснилось, пустовал.)
Ошиблись журналисты, съехавшись в Нью-Йорк на эту Генассамблею и не придя в это утро послушать нашего президента? (Накануне, на выступлении Джорджа Буша, зал, как и следовало ожидать, был переполнен.) Так ведь сразу и не скажешь. С одной стороны, президент России не произнес вроде бы ничего принципиально нового. Более того, из его публичного выступления на Генассамблее исчезла одна довольно принципиальная фраза: "Сегодня Россия объявляет о своем обязательстве не размещать первой в космическом пространстве оружия ударного, наступательного характера". Президент России заменил ее ничего не значащей — о том, что милитаризация космоса недопустима.
Все остальное, впрочем, осталось. По мнению Владимира Путина, ситуация в Ираке неумолимо возвращается в правовое поле ООН, "несмотря на острые расхождения в путях решения иракского кризиса". (Стоит заметить, что немногие придерживаются такого же мнения.)
Президент России рассказал, как он всех предупреждал: ничего хорошего от террористов ждать не приходится. Но ведь ждали. "Был ли услышан тогда голос России? Все ли тогда понимали серьезность этой угрозы? И адекватны ли были ей наши совместные действия? События 11 сентября показали, что нет. Между тем почерк убийц, совершивших теракты в Москве и Нью-Йорке, в Чечне и против сотрудников в Багдаде,— этот почерк нам, в России, давно и до боли знаком. Он везде идентичен. А то, что вдохновители террора легко узнаваемы — как и в августовских событиях этого года, так и в терактах прошлых лет,— лишь доказывает глобальный характер этой угрозы".
Президент России отдал дань уважения гуманитарному направлению деятельности ООН, которое, по его словам, занимает "львиную долю сил, времени и средств ООН, но не так часто попадает в число первополосных новостей". Эту тему господин Путин явно не мог пропустить — сердца и души функционеров ООН в это мгновение, хотелось бы думать, хоть ненадолго помягчели.
Господин Путин остановился и на реформировании этой организации. "Я убежден: каждой попытке модернизации инструментов ООН должен предшествовать самый серьезный анализ и самый точный расчет". Президент России не стал отрицать, что "далеко не всегда в распряжении у политиков — в том числе представленных в ООН и его Совете Безопасности — есть достаточные и эффективно работающие правовые инструменты. Инструменты, позволяющие адекватно преодолевать возникающие международные и региональные кризисы. И в этом смысле международное право, конечно, должно быть подвижной, живой материей, отражающей реалии современного мира".
Но ничего конкретного президент России так и не предложил. Более того, сказал, что "многие из давно имеющихся у ООН возможностей нам предстоит еще только осваивать. Многими ресурсами — только учиться пользоваться".
Нет, не революционное выступление, чего уж там.
Всегда, конечно, можно сказать, что слишком деликатны вопросы, которые обсуждаются на Генассамблее, чтобы выступать на ней революционно. Но вот господин Хрущев в свое время даже говорить ничего не стал, а просто постучал ботинком по трибуне. И получилось вполне революционно.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ