Государственная труба Украины

В конце прошлой недели Верховная рада приняла закон о выделении газотранспортной системы Украины из «Нафтогаза» в отдельную компанию. Этот шаг министр энергетики страны Алексей Оржель назвал «историческим моментом по защите украинских интересов», а премьер Алексей Гончарук подчеркнул: решение депутатов приближает заключение транзитного контракта с «Газпромом» на период после 2020 года. На деле, однако, это решение мало что меняет и выглядит очень важной упущенной возможностью как для Украины, так и для более конструктивного развития российско-украинских газовых отношений.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В последний момент в закон была внесена правка — она запрещает приватизацию, концессию, аренду и даже участие в управлении ГТС каким-либо третьим лицам. Украина в лице Минфина продолжит единолично владеть газовой трубой, а новая госкомпания-оператор лишь получит ее в управление на 15 лет. Тем самым закрыт путь для того, чтобы в ГТС появились хоть какие-нибудь — пусть миноритарные, пусть только с правом управления — иностранные инвесторы, в том числе европейские газотранспортные компании.

Формально это не является нарушением обязательств Украины перед ЕС или отходом от европейской практики — аналогичная схема существует в некоторых неразвитых газовых рынках Восточной Европы (например, Польше).

Но такой подход означает, что ГТС будет управлять государство, интересы которого могут быть, во-первых, далеки от коммерческой логики максимизации прибыли в долгосрочной перспективе, а во-вторых, неизбежно подвержены быстро меняющейся на Украине политической конъюнктуре.

Примером первого подхода является нынешняя позиция «Нафтогаза», который собирается требовать с «Газпрома» в арбитраже $12 млрд за отсутствие плановой загрузки ГТС, полностью игнорируя изменения европейского газового рынка в последние десять лет. Тем самым компания усугубляет конфликт с единственным пользователем услуг транзита вместо того, чтобы обсуждать меры, которые сделали бы использование украинской системы экономически более привлекательным для «Газпрома».

Больше всего меня удивляет, что отказ от участия иностранных инвесторов в ГТС, о необходимости которого на Украине говорили все либеральные экономисты и руководство «Нафтогаза», был одобрен Радой без серьезного публичного обсуждения. Даже рассматриваемый параллельно закон о рынке электроэнергии вызвал больший резонанс. Видимо, властный консенсус на Украине сложился в пользу сохранения статус-кво относительно ГТС, а от потенциальных инвесторов не поступило достаточно интересных предложений — или даже вообще никаких. В любом случае, для «Газпрома» в этом нет ничего хорошего: какие бы европейские правила ни принимала Украина, работать с ней как в Европе едва ли получится.