В среду в столице Бразилии откроется саммит БРИКС — группы, объединяющей Бразилию, Россию, Индию, Китай и ЮАР. А с 1 января председательство в организации перейдет к Москве. В 2020 году РФ будет председательствовать и в Шанхайской организации сотрудничества. О том, что это даст России и какие планы Москва связывает с председательством в двух этих организациях, бывший замминистра экономики РФ, главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач рассказал обозревателю “Ъ” Галине Дудиной.
Бывший замминистра экономики РФ, главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Бывший замминистра экономики РФ, главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
— В следующем году к России переходит председательство одновременно в ШОС и БРИКС. С экономической точки зрения Россия заинтересована в работе этих организаций?
— Если мировая экономика растет на 3,0–3,3% при оценке по паритету покупательной способности, то страны ШОС и БРИКС растут сейчас на 5–6% в год. И чтобы Россия увеличивала свой вес в мировой экономике, ей так или иначе надо быть одним из драйверов роста и, более того, воспользоваться более динамичными рынками, которые есть в странах БРИКС и ШОС.
— Быть одним из драйверов роста — это что значит, задавать собственную повестку?
— В первую очередь задавать повестку, а не только стремиться к росту экспорта. У нас есть разные количественные планы, например увеличить товарооборот с Китаем до $200 млрд, с АСЕАН — до $100 млрд. В то же время Советский Союз и даже царская империя всегда предлагали новую повестку дня, новую модель развития и экономического взаимодействия. Россия сейчас через ЕАЭС и БРИКС фактически пытается тоже предложить новую модель сотрудничества стран в мировой экономике. Это модель, которая не ограничивает чей-то суверенитет, а позволяет странам реализовывать свой суверенитет через соразвитие, где экономические ценности и конкуренция дополняются определенными механизмами и стандартами реализации целей устойчивого развития. То есть речь о поиске сопряжения не только друг с другом, но и между целями конкурентоспособности и целями зеленого инклюзивного экономического роста.
Кроме того, у России есть свои наработки в области цифровой экономики и искусственного интеллекта, которые мы можем предложить и странам-партнерам. С точки зрения цифровизации и компьютерной безопасности, информационных технологий, которые позволяют работать на развитие и создание комфортной умной городской среды — безопасного города, управления транспортом, управления коммунальными системами. Повестка качества городской среды, приоритетная для ВЭБ.РФ, имеет и экономическое, и человеческое измерение, потому что это затрагивает миллионы людей в России и фактически миллиарды горожан в странах БРИКС и ШОС. Поэтому мы можем делиться опытом развития городской среды в России, создавать площадку для обмена опытом с той же Индией и Китаем, способствовать реализации лучших практик городского строительства, общежития. Это и инвестиции в развитие городской среды, и в то же время это инвестиции в человека и социальное развитие.
— Давайте про БРИКС. Уже 13–14 ноября в Бразилии пройдет саммит этой организации. От него, например, чего ждать?
— Что касается саммита БРИКС, он важен скорее как новая точка отсчета в попытке создать новый центр принятия решений в мировой экономике, который ориентируется на соразвитие стран—членов БРИКС. В большинстве своем это страны, которые относятся к развивающимся рынкам. Россия по своим характеристикам в целом соответствует развитым странам, хотя и не входит в состав Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющей развитые страны. И поэтому потенциал взаимодействия достаточно большой. Определенную работу по проектам уже начал банк БРИКС, есть прообраз механизма (хотя пока скорее потенциальный, чем действующий) воздействия на курсы национальных валют и на расчеты в национальных валютах стран—членов организации.
Главное — это не объем инвестиций и совместных инвестиционных проектов (их пока мало), а то, что БРИКС выступает как платформа для формирования собственной международной экономической повестки, а не заимствованной у МВФ или Евросоюза, предложенной достаточно динамичными странами, которые уверенно наращивают свой вес в мировой экономике. Если считать по паритету покупательной способности, то на страны БРИКС приходится сейчас примерно 33% или даже больше мировой экономики. К 2025 году будет 37% или больше. То есть это намного выше, чем удельный вес того же Евросоюза.
В общем, вопрос веса уже решен, другое дело — как этот вес капитализировать в голос на международной арене и умение формировать повестку дня, принимать совместные решения между странами—членами БРИКС. Поиск новых форм межрегионального экономического сотрудничества, интеграции тем более актуален в условиях, когда традиционная повестка, скажем, ВТО или Транстихоокеанского партнерства, Трансатлантического партнерства находится в тупике в связи с изменением позиции США и политикой Дональда Трампа. Страны БРИКС, хотя и являются участниками и других организаций, претендуют на формирование некоторого нового самостоятельного экономического партнерства и интеграции с элементами валютного регулирования и возможностями для реализации инвестиционных проектов.
— То, о чем вы говорите, актуально и для ШОС?
— Там ситуация другая, хотя в обе организации и входят Россия, Китай и теперь уже Индия. Если БРИКС создавался изначально как экономическая интеграционная группировка, то ШОС — это организация по сотрудничеству в области безопасности.
— А с точки зрения экономики?
— Мы сейчас как раз наблюдаем, как ШОС начинает трансформироваться и двигаться уже к организации также и экономического сообщества. Тем более что на пространстве организации уже есть несколько треков: это и сопряжение Евразийского союза с китайским проектом «Пояс и путь», и идея «Большого евразийского партнерства», предложенного Владимиром Путиным в 2015 году. И в этой связи именно наполнение ШОС экономическим содержанием может войти в повестку дня председательства России в этой организации и, соответственно, ВЭБ.РФ в Межбанковском объединении ШОС. Это только начало пути, но ШОС действительно имеет все предпосылки, чтобы из организации по безопасности стать мощным экономическим драйвером на евразийском пространстве.
— В Ташкенте как раз только что прошел Совет глав правительств ШОС, где Дмитрий Медведев заявил, что один из приоритетов председательства — переход на расчеты в национальных валютах. Как движется этот процесс? Все ли партнеры по ШОС разделяют это стремление?
— С одной стороны, все давно уже декларировали, что да, надо переходить на расчеты в национальных валютах. И в принципе статистика показывает, что доля расчетов в рублях увеличивается: в наших экспортных поставках она достигает 14%, а в рамках СНГ — 64%, в импорте соответственно 31% и 63%.
— А что тогда этому мешает?
— Не то чтобы что-то мешало — это вопрос издержек и традиций. Скажем, все поставки энергоносителей традиционно, в том числе и на внутреннем рынке СНГ и ЕАЭС, котируются в долларах. Сейчас мы видим даже не столько резкое расширение расчетов в рублях или тенге, сколько расширение расчетов в евро — как в нашей торговле с Китаем, так и со странами СНГ и ЕАЭС, а также дальнего зарубежья, потому что «Газпром», и «Роснефть» тоже стали переходить с долларов на евро в части контрактов поставки газа и нефти. Это связано с санкциями США и угрозами новых санкций, но тем не менее это важный шаг. Все-таки зона для доллара несколько сужается, и такая поливалютность, расширение роли евро — это плюс.
— Вы упомянули про санкции, и я хотела спросить, в условиях напряженной международной обстановки в нашем предстоящем председательстве в ШОС и БРИКС не будет антизападной нотки?
— Даже если вы дружите с кем-то одним, это не означает, что вы дружите против кого-то. И антизападной нотки здесь нет — не только потому, что это не декларируется, но и по сути. Многие проекты все равно взаимосвязаны, направлены на создание системы, которая бы связывала Азию через Россию с остальным миром. И Россия здесь геополитически играет роль моста, с тем чтобы торговые и транспортные пути шли из Азии в Европу и наоборот. Это касается как сухопутных путей, так и Северного морского пути, который тоже во многом ориентирован на развитие морских потоков в восточном направлении. Это наш вариант развития евразийской торговли между Европой и Китаем, странами Юго-Восточной Азии.
— Вы — главный экономист ВЭБ.РФ, который от России возглавляет одновременно Межбанковское объединение ШОС и механизм межбанковского сотрудничества БРИКС. У вас какая экономическая повестка по своей линии на следующий год?
— Это, во-первых, как раз поддержка расчетов в национальных валютах, и для нас, естественно, очень важен рубль в тех проектах, где речь идет о нашем преимущественном кредитовании (что инвестиционных проектов, что экспорта). Во-вторых, это вопросы в целом поиска новых вариантов и механизмов поддержки интеграции на евразийском пространстве, и здесь наряду с традиционной банковской тематикой возникает вопрос также и о моделях поведения, стандартах поведения финансовых структур и корпораций, в том числе в рамках БРИКС и ШОС. Такая повестка дня сейчас обсуждается и в ОЭСР — это так называемые стандарты ответственного ведения бизнеса, которые достаточно широкие и связанные не только с получением прибыли, но и с тем, насколько деятельность бизнеса соответствует целям устойчивого развития ООН, требованиям, связанным с экологией, с корпоративным и социальным климатом. ВЭБ готов здесь вместе с другими институтами развития выступить инициатором.