5 декабря президент России Владимир Путин в Олимпийском парке встретился с волонтерами и участниками всероссийского конкурса «Доброволец-2019». Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников на весь день с головой ушел в нужды тех и других, а главное — их подопечных, а к жизни его вернул, конечно, телеведущий Дмитрий Губерниев.
Да, чужие здесь не ходят
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Да, чужие здесь не ходят
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
В медиацентре Олимпийского парка была развернута выставка конкурса «Доброволец». Прежде всего бросался в глаза стенд «Общероссийского народного фронта» (ОНФ). Здесь неотлучно (уж не знаю, сколько дней) находился глава исполкома ОНФ Михаил Кузнецов, работающий в этой должности уже целых два месяца.
— Главное,— говорил он мне,— вдохновение не должно уходить от власти к оппозиции! Ни в коем случае! Если вдохновение ушло — все!..
— А разве не ушло? — по понятным причинам сомневался я.
— В том-то и дело! — переживал Михаил Кузнецов.— Но я не считаю вместе с тем, что ушло! А если ушло, мы вернем его!
Судя по оформлению стенда, оно и правда уже где-то здесь. Во-первых, везде тут стало больше красного цвета, а не только синего («С одним синим в 2021 году делать нечего!» — убежден Михаил Кузнецов).
Глава исполкома ОНФ рассказывает, что одна из главных задач — среагировать на 1 млн 200 тыс. обращений к президенту во время прямой линии.
— Журналисты хотели, чтобы мы открыли все эти письма им тоже, но это же беды человеческие, нищета человеческая…— повторял Михаил Кузнецов.— Личные письма президенту… Зря они обижались…
Впрочем, часть этих личных писем на стенде все-таки оцифрована.
И вот я вижу бегущую строку под видеокадрами: «Она попросила телегу дров… Ей привезли машину!..», «ОНФ защитил футбольное поле от застройки…», «ОНФ подарил заявителю трость!..»,
«Жительница Подмосковья просила снова начать выпускать тульские баяны… Ей сообщили: баяны выпускались, выпускаются и будут выпускаться».
То есть я понимаю: меры приняты. Я смотрю на Михаила Кузнецова. Да нет, это же не Михаил! Это же Тимур. И вот его команда, за столами с компьютерами, все тут…
— А есть какие-то более общие пожелания, обращенные к президенту России? — интересуюсь я.
— Конечно! — обрадован Михаил Кузнецов.— Провели многочисленные фокус-группы. Знаете, о чем просят люди?! Хотим, говорят, чтобы президент вернулся домой!
— А он где? — удивляюсь я.— Сочи — это и есть же второй дом! И, может, даже первый!
— Не про это…— качает головой Михаил Кузнецов.— Люди хотят, чтобы занимались их проблемами, а не только Сирией и Украиной! Саммиты с труднопроизносимыми названиями: АТЭС, ОДКБ… Нет, люди не этого хотят!
Впрочем, Владимиру Путину Михаил Кузнецов об этом не говорит (скорее всего, просто не успевает). Он рассказывает историю новых писем. В Вологде пенсионеры пожаловались, что им не хватает средств на каток: он платный. А они хотят во что бы то ни стало кататься на коньках.
— Все, катаются бесплатно! — констатирует Михаил Кузнецов.— Успели к морозам!
Остается порадоваться бодрости духа пенсионеров, рвущихся на лед, и господин Путин радуется. Он ведь и сам рвется на лед.
Другие истории хватают за душу ничуть не хуже. Вот активисты ОНФ повествуют президенту о том, что ветеран 96 лет очень хочет побывать на параде Победы, он теперь, конечно, там будет, но почему же его не было там до сих пор?
А один мальчик попросил у президента автограф, но не его, а Артема Дзюбы, разумеется.
И эта болезненная на первый взгляд для Владимира Путина просьба не осталась, конечно, незамеченной: мальчику сгоряча привезли вымпел с автографами всех игроков сборной, а потом, видимо, не смогли вовремя затормозить, и ему еще и главный тренер сборной Станислав Черчесов позвонил. Добровольцы из ОНФ все это сделали, а мальчику-то теперь со всем этим как-то жить.
Волонтеры признались господину Путину, что они мучаются с тем, как назвать то, что они делают, исполняя желания, которые изложены в письмах. Президент оживился:
— «Прямая линия. Продолжение»,— тут же сказал он.— Нет! «Прямая линия. Вторая серия»! Или нет, «Продолжение»…
Молодые люди из Ассоциации волонтерских центров России рассказывают президенту, как борются с пожарами.
— 20 лет тушу,— признается один из них.— И чем больше тушу, тем больше понимаю, что без профилактики совсем никак!
То есть, имеет он в виду, поджигают. Хотят или не хотят, а поджигают. От этого в основном и горят леса.
— И где профилактика есть,— продолжает волонтер, который, судя по его виду, начал тушить пожары лет с десяти (если тушит последние 20 лет),— там радикально снижается горимость! Да, в основном дети… Проблема в том, что все мы вырастаем из детей…
Владимир Путин сочувствует этой мысли:
— Да, конечно, эта проблема ничуть не менее серьезна, чем поведение детей на дорогах…
Потом Владимир Путин долго разговаривает с не в меру жизнерадостным человеком, который не забывает представиться:
— Говорю на правах кохманского Деда Мороза!
— На Деда Мороза не похож, но борода уже есть…— поощряет его господин Путин, и этого достаточно, чтобы парень вошел в роль — и боюсь, навсегда. Да, для него самый большой риск в жизни — навсегда так и остаться Дедом Морозом. Не переживет.
Смеются все
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Смеются все
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
— Бывает,— рассказывает он президенту,— я и летом прихожу!
Так он пришел к тяжело больному мальчику, который давно не разговаривал ни с кем, кроме своих родителей.
— Но мне сжал руку и сказал: «Дед Мороз, я в тебя верю…» — продолжает Дед Мороз.— Правда, через две недели его не стало.
Тут, в этой суматохе, ужас и боль этой истории как-то не задерживаются и проходят мимо.
Владимир Путин рассказывает Деду Морозу, почему тот стал святым:
— Это же от святого Николая идет,— объясняет он,— потому что он добрые дела делал.
Похоже, у этого Деда Мороза тоже есть такой шанс, имеет в виду господин Путин.
И Владимир Путин вдруг обнимает Деда Мороза из Кохмы Ивановской области, и тот этого, конечно, не ожидает, но все-таки стоит на ногах, в отличие от девушки, которая пять минут назад стояла рядом с Владимиром Путиным, а потом вдруг разрыдалась, не в силах вынести без слез его присутствие. Звали ее Татьяной Черных из Бурятии, и она представляла проект «Творчеству в малых селах — быть!». Она убегает, продолжая рыдать, сквозь толпу, а я думаю только об одном: да быть ли теперь селу?
Другая девушка-волонтер рассказывает президенту про бездомных:
— Они прячутся, они не ходят в лечебные учреждения, потому что там люди! А они думают о своем здоровье, и они любят работать! Их можно вернуть! Они с таким удовольствием узнают уровень глюкозы в своей крови!
Она говорит, что в России нет понятия «уличная медицина».
— Мы, волонтеры, готовы выезжать к бездомным,— рассказывает девушка.— Но нас не воспринимают…
Не бездомные, имеет она в виду, а власти, от которых волонтеры зависят не меньше, чем бездомные — от волонтеров.
— Я понимаю, вас надо легализовать,— говорит господин Путин.
Да, вот их, конечно, надо.
Еще один волонтер, немолодая женщина, докладывает, что созданы все необходимые подразделения: «Бабушки особого назначения», «Бабушки на час»…
— «Бабушки на час» — это хорошо…— качает головой Владимир Путин.
— Да получается все равно на два! — добродушно машет рукой бабушка.— И главное, дедушки начинают подтягиваться!
Она рассказывает про то, как бабушки создают кружки по интересам и как она сама с удивлением видит, что девушка в таком кружке до вечера «сидит и паяет».
— Я их спрашиваю: «Зачем вы паяете?» А они говорят: «Мы думаем, что должны надеяться только на себя!» — с восторгом цитирует девушек бабушка.
— То есть,— адаптирует господин Путин,— вы настраиваете их на то, что они могут выйти замуж за людей, которым не хватает денег?! И это правильно!
Еще один волонтер говорит, что они разыскивают людей и бывает, что «человек в больнице, но он еще не может себя назвать… Деменция… Или он ребенок… Или удар по голове… В этой ситуации поиски продолжаются… На них уходит много сил… И люди остаются неузнанными… Очень нужна всероссийская база неизвестных пациентов… И чтобы у профессиональных волонтеров тоже был доступ к ней».
И это ведь тоже совершенно законная просьба.
Владимир Путин собирается перейти уже к следующему стенду, но тут перед ним снова появляется все еще заплаканная Татьяна Черных из Бурятии, признается: «Перенервничала…» — и кладет голову на плечо президенту. Да, она и вправду, видимо, перенервничала. Но все, слава богу, я вижу, что селу — быть!
Но и та самая бабушка снова настигает Владимира Путина, и теперь она повествует о том, что «раньше были пионеры, октябрята, комсомольцы, а сейчас их всех могут заменить волонтеры!..»
— Да,— соглашается господин Путин,— это же не от государства идет (местами спорно.— А. К.).
— Конечно,— вторит ему бабушка.— И у нас этого волонтерства больше, чем во всем мире! У нас же русская душа! Загадочная ведь душа!
Ненадолго господин Путин подходит к стенду образовательного центра «Сириус», где российские и индийские дети демонстрируют ему свои последние разработки (предпоследние он уже видел) и едет наконец на финал конкурса «Доброволец», где на сцене уже давно находится телекомментатор Дмитрий Губерниев.
— Ведь доброта,— успевает воскликнуть Дмитрий Губерниев и заглянуть в свои бумаги, чтобы не забыть, что там с ней, с добротой,— не имеет границ!
— Кажется,— рассказывает со сцены Владимир Путин,— что машина может теперь полностью заменить человека во всем. И такое понятие сейчас распространено: искусственный интеллект. Да, он, может быть, даже эффективнее человека в чем-то, но он искусственный! В нем нет души, нет сострадания! А у всех у вас…— он вовремя поправляется,— у нас оно есть!
Президент России уезжает на переговоры с премьером Монголии в Бочаров Ручей, где искусственный интеллект пригодился бы по крайней мере не меньше, чем сердце и душа, а форум продолжается и через час заканчивается апофеозом.
То есть Дмитрий Губерниев поет залу гимн России.
А зал подпевает.
Главное, он сам признается, еще и на биатлонную гонку успеет.