В уходящем году тема фальсификации истории определяла отношения России как с бывшими советскими республиками, так и с Западом. Не удивительно, что подсчет иностранных лидеров, готовых приехать на парад 9 Мая, начался задолго до 75-й годовщины Победы. Подготовка к празднованию шла на фоне ожесточенного спора Москвы с ее оппонентами. К концу года стало окончательно ясно: неформальным лидером критиков России оказалась страна, в которой и началась война,— Польша.
Фото: Подгорчук Александр, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Подгорчук Александр, Коммерсантъ / купить фото
Уже с лета российские СМИ вели подсчет: кому из зарубежных лидеров отправлены приглашения на парад в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне? Кто подтвердил получение? Кто, наконец, приедет? Дав согласие одним из первых, немалые политические очки набрал армянский премьер Никол Пашинян. В одном списке с ним — лидеры двух десятков стран: Индии, Кубы, Франции, Венесуэлы, Белоруссии, Болгарии, Сербии. В листе ожидания все еще значатся британский премьер Борис Джонсон и председатель КНДР Ким Чен Ын. Президент США Дональд Трамп также заметил, что «будет рад, если сможет приехать», но, мол, сами понимаете, предвыборная кампания.
Между тем на этот раз задача заключалась не просто в том, чтобы пригласить максимальное число иностранных лидеров и загрузить до отказа протокольные службы. И даже не в том, чтобы показать, что Россия не находится в изоляции. А в том, чтобы провести водораздел между, с одной стороны, Россией и кругом стран, сохраняющих «правильные воспоминания» о Второй мировой, и с другой — ревизионистами и русофобами, между которыми ставился знак равенства.
Сам этот спор разгорелся не сегодня. «Начали переписывать историю, героизировать нацистов, очернять освободителей Европы от фашизма, то есть делать вещи, вообще стоящие по ту сторону добра и зла»,— возмущался еще в 2009 году в беседе с BBC глава МИД РФ Сергей Лавров. Но за десятилетие этот процесс не просто не удалось остановить — наоборот, тема фальсификации истории стала лейтмотивом многих недавних выступлений российских официальных лиц. Поднималась она и на недавних переговорах между главами внешнеполитических ведомств РФ и Никарагуа и даже на встрече с главой МИД Исландии. Даже с этой страной, по словам Сергея Лаврова, Россию «объединяет общая память о совместной борьбе с фашизмом».
Минувший год вообще не раз давал пищу для размышлений об исторической памяти.
Когда российское руководство не пригласили во Францию на 75-летие высадки в Нормандии союзников СССР по антигитлеровской коалиции, в этом была формальная логика: в операции во Франции советские солдаты не участвовали. Как заметила официальный представитель МИД РФ Мария Захарова, «высадка в Нормандии не оказала принципиального влияния на исход Второй мировой и Великой Отечественной войны». Ведь «он был уже предопределен — в результате побед Красной армии, прежде всего под Сталинградом и Курском».
Куда более симптоматичным выглядело решение не приглашать российскую делегацию на траурные мероприятия 1 сентября в Польше. Хотя по стечению обстоятельств там не было и президента США Дональда Трампа, тем не менее у Вечного огня и Могилы Неизвестного Солдата собрались высокопоставленные гости из четырех десятков стран. Именно в это время ровно 80 лет назад — 1 сентября 1939 года — войска гитлеровской Германии напали на страну, атаковав город Велюнь к юго-западу от Варшавы и военные склады на мысе Вестерплатте под Гданьском. И ведь был же премьер РФ Владимир Путин в этот день на Вестерплатте — на предыдущем юбилее десять лет назад, на волне российско-польской «перезагрузки». Теперь же политическое противостояние Москвы и Польши, выступающей в связке с прибалтийскими странами, зашло так далеко, что у Вечного огня в Варшаве помянули жертв «нападения со стороны СССР», «советского плена», «советской (послевоенной.— “Ъ”) оккупации» и подвиг европейских народов, боровшихся с фашизмом. Слов уважения в адрес советских граждан в тот день не нашлось. А ведь их на территории Польши в годы Второй мировой войны погибло, по разным оценкам, от 1,3 млн до 2 млн (до 1,2 млн — это пленные, умершие в нацистских лагерях, остальные — военнослужащие Красной армии, погибшие в боях за освобождение Польши в 1944–1945 годах). Но в современной польской трактовке «советский режим» — союзник нацистского, 17 сентября 1939 года напавший на Польшу не с запада, а с востока. В советской историографии Польский поход Красной армии 1939 года назывался «освободительным».
То, что раньше было всего лишь предметом спора, сегодня превращается в идеологическое противостояние.
С европейской стороны линию размежевания окончательно прочертила резолюция «О важности европейской памяти для будущего Европы», принятая Европарламентом 19 сентября абсолютным большинством голосов.
В Москве этот документ, резко критикующий политику советского руководства, восприняли однозначно — как попытку «поставить знак равенства между нацистской Германией — страной-агрессором — и СССР, народы которого ценой огромных жертв освободили Европу от фашизма».
«Тоталитаризм — ничего здесь хорошего нет, он достоин осуждения, без всякого сомнения»,— не отрицал и российский президент, напомнив, что советский народ стал тогда первой жертвой. Но при этом Владимир Путин был настолько возмущен этим «верхом цинизма» со стороны Европарламента, что декабрьский неформальный саммит СНГ вылился в резкую отповедь фальсификаторам истории. Президент с архивными документами в руках доказывал правоту российской позиции и обещал подробнее изложить свои взгляды в будущей статье на эту тему.
Вскоре стало окончательно ясно, что президент полон решимости отстаивать свой взгляд на историю Победы до конца. Тезисы своей будущей статьи он вновь изложил публично — на этот раз на заседании коллегии Минобороны. Ключевые утверждения сводились к следующему. Ответственность СССР за начало Второй мировой — это «конечно, полный бред». Наоборот, СССР подписал пакт о ненападении с Германией последним в Европе, вслед за «всеми остальными ведущими странами».
Куда значительнее, по его словам, ответственность Польши: Варшава «фактически вступила в сговор с Гитлером», а посол Польши в Германии («сволочь» и «свинья антисемитская») обещал диктатору поставить памятник в польской столице «за издевательства над еврейским народом».
Из этого расклада Владимир Путин делает два вывода, касающиеся сегодняшнего дня.
Во-первых, Россия будет продолжать сражение на идеологическом фронте, «чтобы не дать возможности никому испоганить память о наших отцах, о наших дедах, обо всех тех, кто положил свою жизнь на алтарь победы над нацизмом».
Во-вторых, сегодняшняя Польша и ее партнеры — последователи «тех людей, которые тогда вели переговоры с Гитлером». Это не было сказано прямым текстом, но, говоря о тех, кто «сегодня сносит памятники воинам-освободителям, воинам Красной армии, освободившим страны Европы и европейские народы от нацизма», нельзя не иметь в виду Польшу.
На фоне «забывших об исторической истине» европейских стран по одну сторону баррикад с Москвой оказались Азербайджан, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Сербия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Именно эти государства согласились подписать совместное заявление по случаю 75-летия Победы во Второй мировой войне на 26-й встрече Совета министров иностранных дел государств—участников ОБСЕ. Лидеры этих стран либо уже подтвердили, либо наверняка подтвердят свое присутствие на параде 9 Мая.
Проблема, впрочем, в том, что и на «нашей» стороне истории попытка использовать ее консолидирующий потенциал может обернуться противоречиями и даже скандалом.
Так, еще весной президент Белоруссии Александр Лукашенко воспротивился замене национальной акции «Беларусь помнит» на российскую «Бессмертный полк». «Вы же у нас передрали эту идею»,— уверен он.
Куда более жесткий спор разгорелся на саммите СНГ в Ашхабаде, где лидеры Армении и Азербайджана вступили в незапланированную ожесточенную полемику, в центре которой оказалась фигура армянского военного и государственного деятеля начала XX века Гарегина Нжде. В Ереване его считают национальным героем, а в Баку — предателем и «фашистским палачом». И едва ли архивные документы смогут сегодня заставить кого-то отказаться от собственного, национального взгляда на события 75-летней давности.