«Трагедия обязывает острее верить»

Воронежский негосударственный Никитинский театр в конце января представил инсценировку документальной книги лауреата Нобелевской премии по литературе Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Санкт-петербургский режиссер Дмитрий Егоров из множества интервью очевидцев аварии на ЧАЭС выбрал несколько историй, однако не все из них актеры театра смогли преподнести должным образом. Корреспондент “Ъ-Черноземье” Александр Прытков удивился восторженной реакции воронежцев на пересказанные тексты.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Спектакль «Чернобыльская молитва» по мотивам одноименной книги Светланы Алексиевич может показаться ответом Никитинского театра на показанный весной 2019 года мини-сериал телеканала HBO «Чернобыль». Он вызвал огромный резонанс и недавно получил премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший сериал». Однако, как уверяют в театре, выход сериала, также частично основанного на книге писательницы, и постановки — просто совпадение: с санкт-петербургским режиссером Дмитрием Егоровым воронежцы договорились поработать еще до выхода «Чернобыля».

У господина Егорова здесь свой интерес — «Чернобыльская молитва» стала его последней работой в цикле постановок по текстам Светланы Алексиевич. По словам режиссера, «при всей серьезности темы» он поставил себе задачу «сделать светлую историю». «Чернобыльская авария — это прежде всего история про обычных людей. Вопреки всему Чернобыль не ожесточил людей, а, наоборот, сделал добрее. Любая трагедия обязывает сильнее и острее верить и надеяться на лучшее. Наш спектакль рассказывает про светлую сторону человеческой души», — отметил Дмитрий Егоров, напомнив, что после аварии «стал появляться целый пласт культуры жизнеутверждающей: шутки, анекдоты».

Спектакль поначалу буквально ослепляет. В кромешной тьме включаются все находящиеся на сцене лампы, которые и составляют главный элемент сценографии. Затем символизирующий взрыв на ЧАЭС свет гаснет, но в глазах еще долгое время остаются яркие пятна. На сцене актеры пересказывают несколько выбранных из «Чернобыльской молитвы» историй. Одной из ключевых является история, использованная и в сериале «Чернобыль», — о беременной жене пожарного, тушившего возгорание в ночь аварии. Самоотверженный уход за супругом в больнице привел к новой трагедии: она потеряла ребенка, получившего дозу излучения от своего отца.

Другие сюжеты не менее трогательны. Глава эвакуированного семейства рассказывает, как вывез из родного дома дверь, на которую обычно до прибытия гробов укладывали его умерших предков. На ней же отец похоронил дочь. Ничего не понимавшая во время аварии и эвакуации младшеклассница все время подмечает, как ее обходят стороной, когда узнают, что она из Чернобыля. Призванные на сборы и отправленные на работы ликвидаторы говорят, как пили водку и закапывали зараженную землю — в это время актеры укрывали сцену белой тканью, через которую все равно просвечивали красные лампы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В отличие от книги, истории со сцены лишены — видимо, чтобы добавить света — шокирующих подробностей. Кроме того, они прерываются вставками из жизнеутверждающих советских телерепортажей о строительстве АЭС и города Припять. В этом сравнении есть некоторое лукавство со стороны режиссера, так как репортажи готовились задолго до трагедии. Ткань спектакля разрывает и эпизод с командой КВН, в котором под веселую музыку артисты в мигающих очках натужно шутят про радиацию. Призванная, очевидно, показать пласт жизнеутверждающей культуры, эта вставка выглядит максимально неуместной — как на самом деле спорны шутки о трагедии. Сам пересказ историй зачастую выглядел как просто заученный текст со сложным синтаксисом, не похожим на живую речь.

Зрители долго аплодировали после «Чернобыльской молитвы». Хотя с тем же успехом книгу можно было просто зачитать по ролям, обойдясь заодно без световых вспышек. Посмотревший спектакль актер Камерного театра, лауреат премии «Золотая маска» за лучшую мужскую роль Камиль Тукаев на своей странице в Facebook написал, что не понимает, «почему зрители сильно и долго аплодируют, а не выползают в слезах одиноко из зала». «Не понимаю, как можно было это репетировать? То есть буквально — повторять? Не понимаю, как это вообще можно играть? В привычном смысле. Не понимаю, по каким законам судить об увиденном? Законы театра, вербатима или документальной журналистики не подходят. Не понимаю, обвинять создателей или восхищаться их совершенством?» — отметил господин Тукаев. По мнению актера, «язык не поворачивается обсуждать увиденный "неспектакль"»: «Сказать "спасибо" трудно. Но надо. Актеры совершают подвиг. Второй раз не пойду. Не выдержу». «Понимаю, что это высшая нравственная, сценическая, профессиональная и еще какая-то точка маленького независимого театра», — добавил Камиль Тукаев.