Выступления и заявления, сделанные на последней Мюнхенской конференции по безопасности, вызвали бурную реакцию экспертного сообщества. Споры не утихают до сих пор. Об основных проблемах, путях их решения и поиске рецепта строительства нового миропорядка «Огоньку» рассказал один из участников конференции, президент ИМЭМО РАН академик Александр Дынкин.
На последней Мюнхенской конференции на оппонентов воздействовали не столько силой аргументов, сколько безаппеляционностью суждений
Фото: Bloomberg via Getty Images
На последней Мюнхенской конференции на оппонентов воздействовали не столько силой аргументов, сколько безаппеляционностью суждений
Фото: Bloomberg via Getty Images
— Александр Александрович, Мюнхен-2019 вы назвали «реквиемом по Западу» (№ 7 от 25 февраля 2019 года.— «О»), нынешняя конференция — похороны, получается?
— Не все так просто. Ухудшения ситуации, на мой взгляд, не произошло, разве что консервация сложившегося статуса кво. Нынешняя конференция подтвердила, что общего стратегического видения нет ни у кого. Хотя мнений предостаточно. Правда, большинство из них контрпродуктивны и только способствуют нагнетанию напряженности в отношениях между Соединенными Штатами, Китаем и Россией. Я для себя подтвердил наметившийся тренд в сторону биполярности международных отношений. По крайней мере, тон выступлений госсекретаря Майка Помпео и министра обороны США Марка Эспера, с полчаса критиковавшего Пекин, позволяет прийти к такому выводу.
Александр Дынкин, президент ИМЭМО РАН, академик
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
Александр Дынкин, президент ИМЭМО РАН, академик
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
Посмотрите, что происходит не на словах, а на деле: несмотря на сопротивление в Германии, остановлен проект «Северный поток-2», европейцы пытаются создать инфраструктуру INSTEX, которая позволяла бы обходить американские санкции по Ирану и осуществлять платежи в евро,— полный провал. Евросоюз не в состоянии вернуть США в соглашение с Ираном, столь важное для них. Растет и давление на европейцев с тем, чтобы они минимизировали свои технологические и инвестиционные связи с Китаем. Например, не пользовались бы продукцией компании Huawei и скоростным интернетом 5G, потому что последняя технология, по их мнению, таит в себе угрозу безопасности. Очевидно, что неприятие растущего экономического и торгового могущества Китая — единственное, на чем сходятся все участники начавшейся американской предвыборной гонки.
— Позиция Вашингтона известна, а что думает «второй» полюс?
— Мюнхен — трансатлантическая конференция, хотя на ней и выступил министр иностранных дел Китая Ван И. Я не берусь передать детали, но суть его такова: биполярность, как и монополярность,— нормальный, естественный процесс, который можно и должно контролировать, а бояться его не следует. Пекин — сторонник либеральных торговых режимов в рамках ВТО, а не протекционизма. Мюнхен — не единственная площадка, где китайцы имеют возможность заявить свою позицию. Они предпочитают трибуну в Сингапуре — на аналогичной конференции по безопасности «Шангри-Ла».
Справедливости ради: тональность нынешнего выступления Ван И в Мюнхене уступала по накалу американским. И понятно почему: КНР пошла на серьезные уступки США в первом раунде переговоров о сокращении торговой войны, к тому же, уверен, свою лепту внесла и ситуация с коронавирусом — китайцы явно деморализованы внезапно свалившейся на них напастью. Впрочем, тональностью риторики на нынешней конференции мало кого можно было удивить — ярких и резких выступлений было немало. Логика сказанного Сергеем Лавровым и Ван И нарушала евроатлантические стереотипы и часто встречала непонимание.
— Даже у европейцев?
— У Европы нет единой позиции. Так, например, президент Франции Эмманюэль Макрон, президент ФРГ Франц-Вальтер Штайнмайер и глава Европейской службы внешних действий испанец Жозеп Боррель высказались за стратегическую автономию и технологический суверенитет ЕС. «Старая Европа» явно склоняется к более активному участию в разрешении различных международных конфликтов, например в Ливии. Но желание — одно, а реальность — другое: суверенитет ЕС ограничен в том числе американскими войсками, которые находятся в той же Германии уже 75 лет. Европейцы пытаются что-то предпринять, например создали единый оборонный фонд, но это — лишь первые шаги, пока ничего серьезного и конкретного.
На мой взгляд, в ближайшее время ждать усиления этой позиции и не стоит: силы «старой Европы» подорваны «Брекситом», и «ядро» Евросоюза явно пребывает в стратегическом ступоре.
Тема «Брексита», кстати, все время была «за кадром» конференции. Как и сами британцы, блестяще промолчавшие и отсутствовавшие все дни, и только на одной из последних панелей выступил советник Джонсона по вопросам нацбезопасности — масса «округлых» фраз, ноль инициатив. Но с Англией или без, а позиция «старой Европы» наталкивается на стремление стран Восточной Европы и Балтии поддерживать «фронтовую зону» по границе с Россией.
— Русские идут?..
— Судя по ряду прозвучавших высказываний, есть те, кто целенаправленно развивают эту тему. Название раздела мюнхенского доклада «Россия: Потемкинское государство» было, конечно, попыткой намекнуть на сложность экономической ситуации в России, напомнить о деревнях, где курица «переезжала» из избы в избу, но вышло двусмысленно, так как этот фаворит Екатерины II больше известен присоединением Крыма. Так или иначе, а в Мюнхене было озвучено несколько стратегий дальнейшего поведения ЕС. Я насчитал четыре основных.
Первая, о которой уже было сказано,— это «накачка военных мускулов» (Макрон и Ко, против — «младоевропейцы»). Этот вариант подразумевает, что Евросоюз становится активным геостратегическим игроком, как выразился глава МИД Италии Луиджи ди Майо, а если процитировать главу Еврокомиссии Урсулу Гертруду фон дер Ляйен, даже окажется способен сдерживать геостратегическое соперничество в мире. Жозеп Боррель убежден, что, хотя исторический опыт у стран ЕС разный («поляки полагают, что свободу им принесли США и Ватикан, а испанцы знают, что 40 лет диктатура опиралась на США и Ватикан»), но «привычка к действию» должна быть общей и единой. Сообщество должно заговорить на языке силы, для чего и нужно отказаться от принципа консенсуса при принятии решений. Борреля поддержал глава МИД Франции Жан-Ив Ле Дриан, напомнив, что еще четыре года назад Германия и Франция предлагали использовать Лиссабонский договор для решения проблем в сфере обороны, но идея не прошла тогда, и лишь сегодня у ЕС появился Европейский оборонный фонд.
Вторую стратегию я бы условно назвал «ЕС — заслуженный пенсионер». Речь о том, чтобы просить США, Россию и Китай не трогать ЕС и даже гарантировать незыблемость тамошнего либерального порядка.
Третья заключается в том, чтобы свалить тяжесть выбора на население, проведя тотальный референдум на тему: «Что делать ЕС в случае конфронтации по линии США — Китай или США — Россия?». Последнее, впрочем, чревато, как уже показал «Брексит», непредсказуемостью, хотя сегодня большинство прогнозов сводятся к тому, что граждане выберут нейтралитет.
И, наконец, четвертая стратегия — более тесной коалиции с США (автономия в действиях ЕС не нужна, а требуются еще войска НАТО). На таком пути настаивают Польша, Румыния, страны Балтии, тогда как страны «старой Европы» — против. Президент Эстонии Керсти Кальюлайд даже задалась вопросом: зачем Евросоюзу самостоятельность в сфере обороны, если НАТО отлично работает, размещает войсковые подразделения, инвестирует в инфраструктуру? Странно, что она не предложила задействовать 5-ю статью Северо–Атлантического договора после ракетного удара иранцев по американским базам... Словом, пока Брюссель, Париж, Берлин и Мадрид пребывают в ступоре после «Брексита», создавшийся вакуум заполняют воинственные «европодростки». А Вашингтон в это время инвестирует при полной поддержке местных элит в пограничные и прифронтовые страны от Румынии до Эстонии. Я имею в виду инвестиции разного рода — политические, военные, финансовые. Понимая это, приходишь к выводу, что конфликт на Донбассе евроатлантическому Западу нужен как мотивация и оправдание этих усилий. Неудивительно, что реакция Петра Порошенко на весьма «диетический» доклад о «12 шагах» по укреплению безопасности на Украине была столь бурной и агрессивной.
— В чем проблема?
— «12 шагов», озвученные в Мюнхене, предлагают снять основные тактические риски противостояния в зоне украинского конфликта. Проблема в том, что реализовать эти разумные предложения в текущем политическом контексте Украины крайне сложно.
Более глубокая проблема не в отказе России и Китая от таких западных ценностей, как демократия и либерализм, как это пытаются представить, а в расколе западных обществ, в исчерпании либерального социального контракта, который действовал на Западе примерно с середины 1960-х годов.
Речь о некоем общественном согласии общества и элит. Это был контракт другого мира — биполярного, индустриального, нецифрового, незнающего глобализации, миграционных взрывов и стремительных изменений климата. Смысл контракта заключался в том, что каждое следующее поколение, будь то американцы или европейцы, будет жить лучше, чем их родители, у него будет больше возможностей. Контракт обещал постоянный рост уровня жизни. Но еще кризис 2008–2009 годов поставил на всем этом крест: поляризация доходов выросла, молодежь перестала жить лучше родителей, миграционные волны захлестывают Европу и т.д. Мир стал иным, но и политики, и общество на Западе не хотят признавать, что в этом виноват не кто-то третий, не примкнувший к их рядам, а просто произошли структурные изменения, и классический либеральный капитализм ушел в прошлое. Мыслящие эксперты и политики на Западе признают, что Запад как сообщество либеральных демократий переживает глубокий кризис. Неолиберальная экономика больше не может обеспечивать устойчивый рост, предотвращать кризисы и одновременно справляться с растущим социальным неравенством. Относительные успехи социалиста Берни Сандерса как кандидата демократов на выборах в США свидетельствуют, что тема реформы социального контракта выходит в лидеры хотя бы в американской внутренней повестке.
— В Мюнхене много говорили о «беззападности». Это новое явление?
— Это лукавая постановка темы. Очевидно, что процесс был начат не вчера и в 2019-м либеральные ценности уже испытывали давление и не первый год. Тому подтверждения «Брексит», действия Трампа, заявления одного из лидеров итальянской «Лиги Севера» Маттео Сальвини и т.д. «Беззападность» — привлекательный мем, не более, для всего, что выпадает за рамки условно западных ценностей. Хотя на деле мы видим кризис иного рода.
Развал системы социализма убедил политиков Запада в правильности их пути, они максимально способствовали уничтожению всего, что осталось от прошлого, выкинув вместе с водой и младенца: была забыта социальная ответственность бизнеса, зачахли или ушли с политической сцены партии социалистического типа, тогда как они были одним из столпов послевоенного общественного договора. Французская социалистическая партия сегодня крайне слаба, немецкие социал-демократы терпят поражение, даже английские лейбористы не у дел. А между тем все они — основа основ той самой либеральной системы. Как трансформировать эти партии или чем заменить? Какая реформа нужна социальному договору? Об этом в Мюнхене не говорили.
— А о чем говорили?
— Больше всего — об усилении конкуренции между США, Китаем и Россией. При этом вывод делается такой: «независимая Европа — это проблема, а не ответ», потому что Западу в отстаивании своих интересов нужно еще больше консолидироваться. Об этом говорили американцы.
— Вокруг какой идеи будут консолидироваться?
— Идеи как таковой нет. Есть предложение объединяться не за что-то, а против кого-то, Китая и России например. Заявление Марка Эсперо было очень похоже на объявление «холодной войны» Китаю. Это не только мое мнение, но и ряда западных коллег, с которыми мы успели это обсудить. Хорошо, что Мюнхен — не Генассамблея ООН, а всего лишь конференция евроатлантических стран.
Такая цель, как устойчивое развитие, активно обсуждавшаяся прошлым летом на саммите G20 в Осаке («Огонек», № 24, 2019 г.), также не подходит в качестве базиса для объединения, потому что всеобщего устойчивого развития не получается, в эпоху неопределенности удержаться на плаву выходит только за чей-то счет. Торгов-экономический конфликт между США и Китаем лишнее тому подтверждение. Может, американская экономика более или менее в порядке, как Трамп об этом рассказывает, но про европейскую экономику такого сказать нельзя. Вы знаете, что темпы экономического роста в Германии в прошлом году были где-то на уровне полпроцента и даже ниже? Но если и дальше идти по пути создания биполярного мира, то станет еще хуже. Считаю, что идея В.В. Путина о встрече в этом году глав постоянных членов Совета безопасности ООН — то, что может помочь не повторить ошибок прошлого, смягчить намечающуюся биполярность.
Конечно, вряд ли Россия может спасти Запад, помочь ему преодолеть кризис идентичности, ту самую Westlessness. Однако мы открыты к партнерству и высоко ценим его. Россия — неотъемлемая часть христианской цивилизации.
Мы мыслим в одинаковых категориях пространства и времени. У нас одна общая история. В начале юбилейного 75-го года окончания Второй мировой войны мы почтили память миллионов жертв Холокоста, вспомнили солдат Красной Армии, погасивших печи Аушвица. Мы также должны помнить о нашей общей ответственности перед детьми, будущими поколениями. Мы должны передать им эту планету мирной и благополучной. К сожалению, ответа на эту инициативу со стороны Вашингтона и Лондона так пока и не поступило, хотя идею поддержали Макрон, китайцы, ООН.
Единственное, что не вызывает ни у кого протеста — концепция «зеленого роста», предложенная Брюсселем.
— Это об экологии?
— О ней самой. Концепция развития, предусматривающая особое внимание вопросам экологии и замедлению климатических изменений. Но та же самая фон Ляйен, озвучившая такое предложение, заявила, что при всем этом ЕС должен стать активным геостратегическим игроком. Одно, похоже, неотделимо от другого. Вот только удастся хотя бы здесь достичь консенсуса? Европейцы, как и американцы, сегодня больше заняты внутренними проблемами — выборами, экономикой, протестами, качеством здравоохранения и образования, миграцией и т.д.
— А как же безопасность? О ней-то в Мюнхене говорили?
— Доминирующей темой она не была, что, конечно, жаль. Мир уже лишился Договора об РСМД («Огонек», № 42, 2018 г.). В этом году нас ждет конференция по Договору о нераспространении ядерного оружия, которая может привести к его концу, а 5 февраля 2021 года истекает срок Договора об СНВ (о мерах по сокращению наступательных вооружений). Самое время садиться за стол переговоров и искать замену или возможности для продления действий этих документов. Вместо этого из Вашингтона предпочитают говорить о том, как Россия проводит ревизию современного миропорядка. Мы с коллегами решили посчитать, а сколько же США с 2001 года разрушили международных договоренностей? Вышло, что целых 15. Из них 10 — следствие политики «America First». То есть ревизия действительно идет полным ходом...
— И может привести к появлению нового Совбеза Европы?
— Европейцы нечто подобное уже предлагали. Например, включить Великобританию в этот СБ. Но это — идея «старой Европы», «младоевропейцы» ее пока не поддержали. Предложений по тому, как обустроить «новый дивный мир», хватает. И в рамках мюнхенской конференции многое обсуждалось в кулуарах в ходе двухсторонних и многосторонних встреч министров, глав государств и правительств. Но неопределенности и, соответственно, риски и в мировой политике, и в глобальной экономике продолжают нарастать.