премьера кино
На экраны вышел новый фильм 78-летнего американского классика Роберта Олтмена "Труппа". АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ не сразу узнал одного из своих любимых режиссеров.
Роберт Олтмен всегда был неровным художником. В его фильмографии шедевры, обогатившие историю кино, чередуются с проходными картинами. Но в чем он всегда был неподражаем — это в умении делать так называемые производственные фильмы. Первым стал "M.A.S.H" ("Полевой армейский госпиталь"), одна из лучших антимилитаристских черных комедий, вызвавшая гнев Пентагона. Уже в свои достаточно преклонные годы Роберт Олтмен поставил "Игрока" — безжалостную сатиру о Голливуде — и "Pret-a-porter", где столь же ядовито изобразил закулисье модного бизнеса (дело дошло даже до судебных процессов). И в более невинных своих картинах — "Нэшвилл" (о фестивале кантри-музыки) или "Свадьба", где просто показано семейное торжество, хватало яда и жестокой правды об Америке.
И вот тот самый Олтмен, диссидент и патриарх независимого кино, вдруг сделал заказной фильм о балете. Его задумала героиня бесчисленных "Криков" Нив Кемпбелл, которая в свое время бросила балет ради киношной славы, а теперь, подзаработав, смогла себе позволить нанять самого Олтмена, чтобы сыграть приму современного балетного ансамбля.
Даже люди, далекие от искусства, наслышаны об интригах, которыми пропитан балетный мир. Самые девственные узнали об этом недавно благодаря Анастасии Волочковой. Старик же Олтмен, судя по тому, что он сделал, до сих пор пребывает в романтической эйфории. По его словам, "в фильме танцоры Joffrey Ballet of Chicago совершают настоящее чудо, погружая зрителей в неземной мир танца. Они чувственны и экспрессивны". Из слов режиссера мы узнаем также, что "в фильме представлены артисты мирового уровня, многие из которых, работая на износ, получают копейки и влачат нищенское существование. Образ жизни танцоров поражает и вместе с тем восхищает: они много работают, но при этом выкуривают бесчисленное количество сигарет, бесконечно пьют кофе, но, несмотря ни на какие беды и лишения, на сцене и в жизни стараются выглядеть безукоризненно".
Выглядят они действительно неплохо, работают по-стахановски, с сигаретами тоже все в порядке. А вот насчет нищеты — в основном она сводится к тому, что героям иногда после корпоративной вечеринки приходится спать в одной квартире, лежа на разбросанных по полу матрасах и прося друг у дружки в долг презервативы. Но самое большое сомнение в словах режиссера вызывают два — "чувственность" и "экспрессия". На самом деле герои фильма — и балерина Рай в исполнении Нив Кемпбелл, и ее бойфренд-повар (Джеймс Франко), и даже главный хореограф труппы, которого играет харизматичный Малькольм Макдауэлл,— подобны бесплотным теням, которые движутся в виртуальном пространстве.
Танцевальные номера на открытой сцене городского парка, на которую падают капли дождя, а ветер гонит осенние листья, очень красивы. Эффектны и сцены репетиций. Но когда дело доходит до жизни, выясняется, что ее прямо катастрофически не хватает. В сюжете нет решительно никаких событий, и самое драматическое происходит, когда балерина рвет на сцене связку. Еще артисты вспоминают о своих коллегах, умерших "от этой страшной болезни". Понятно, что речь о СПИДе и что по меньшей мере каждый второй из героев входит в группу риска, хотя равнодушный к "голубой" теме режиссер нигде этот мотив не акцентирует. Но вместе с ним из фильма уходит и вообще всякая жизнь. Отношения балерины с поваром настолько, прошу прощения за каламбур, не проварены, что их вообще можно сразу выкинуть из головы. И все же в ней после просмотра что-то остается.
Это прежде всего та "творческая среда", в которой вращаются персонажи. Эти персонажи архетипичны, доказательством чего служит то, что они легко находят аналоги в нашей культурной тусовке: кто-то похож на Михаила Швыдкого, кто-то — на Ольгу Свиблову. Только наши все-таки поживее будут, а те, из Чикаго, выглядят форменными привидениями. Может быть, в этом и есть глубинный замысел хитреца Олтмена, который решил таким образом обмануть свою заказчицу. Он как будто бы воспел ее, но на самом деле показал стоящую за современным искусством пугающую пустоту. Недаром танцоры никак не могут справиться со спектаклем из эпохи 60-х годов. Герой Макдауэлла объясняет им, что то было время протеста против войны, сексуальной революции и активной жизненной позиции. Труппа же превращает этот сюжет в фантастически красивое, но мертвое зрелище. Если смотреть на современный мир глазами Олтмена, искусство в нем осталось, а жизни больше нет.