Бизнеса обетованные

26 марта президент России Владимир Путин встретился с представителями бизнес-сообщества, которым разъяснял смысл своего обращения к нации, прозвучавшего накануне, заверял, что эпидемия закончится, и, может, даже быстрее чем за два месяца, а они предлагали ему как представителю государства партнерство в антикризисных проектах, просили о субсидиях и время от времени готовились заплакать. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, как Анастасия Татулова выступила на встрече с плачем Анатольевны.

Предполагалось, что встреча с общественностью у Владимира Путина состоится 26 марта в Петербурге. Но ее отменили — и она вдруг возродилась, обновленная, утром в Ново-Огарево.

Причем состав участников нисколько, по данным “Ъ”, не отличался от того, который был утвержден для встречи в Петербурге. Просто все, кто накануне приехал из Москвы, переехали в Ново-Огарево, и к ним присоединились теперь уже и питерские участники.

Владимир Путин решил не лететь в Петербург, по данным “Ъ”, буквально накануне ночью: в Москве, а вернее, в Подмосковье было намечено такое количество встреч, что шансов долететь до Петербурга у него не было никаких. Но совсем отменять мероприятие он не хотел: после обращения к нации вопросов появилось больше, чем было дано ответов, а он, видимо, чувствовал, что в состоянии ответить на эти вопросы. Одно только многочасовое совещание в Белом доме после поездки в Коммунарку должно было вооружить его этим знанием.

Состав участников был между тем таков, что просматривалось желание учесть интересы в основном не крупного (он был почти никем и не представлен), а среднего и малого бизнеса. По данным “Ъ”, за списочный состав отвечал в основном первый вице-премьер Андрей Белоусов, а также те, кому положено в таких случаях, то есть сотрудники администрации президента.

Владимир Путин, как уже было принято в последние дни, сидел на безопасном расстоянии от остальных участников встречи. Причем, надо понимать, на безопасном и для них. В конце концов, это же не они накануне вернулись прямо из Коммунарки...

При этом перемена мест и слагаемых этой встречи была настолько стремительной, что не все смогли за ней уследить. Поэтому на некоторых ресурсах, которые транслировали эту встречу, долго сохранялась пометка «видеомост Владимира Путина с Санкт-Петербургом», хотя видно же было, что он сидит в одном с ними помещении.

— Мы, правда,— оговорился президент,— немножко нарушаем заведенный порядок или тот порядок, который мы пытаемся завести: работать дистанционно...— обратил внимание и Владимир Путин.— Но вопросы важные, мы уже не стали отменять ту встречу, которую запланировали ранее (в Питере.— А. К.).

Он сообщил, что проблем всего две:

— У нас обрушился фактически рынок нефти, за ним и других энергоресурсов, и вот еще этот вирус прилетел…

Президент говорил о коронавирусе с некоторым пренебрежением, как и следовало говорить о нем человеку, который встретил врага, думающего, что он по плечу Владимиру Путину, а на самом-то деле коронавирус этот просто улетит туда же, откуда прилетел, и чем быстрее, тем лучше для него же… То есть вот с таким примерно выражением…

То, что встреча эта, как и обращение к нации накануне, носит в том числе и психотерапевтический характер, было очевидно.

— Поэтому мы должны будем… Не будем, а должны работать…— Владимир Путин хотел поправиться, но на самом деле оговорился: хотел сказать, конечно, что «не должны, а будем».— Сразу по нескольким направлениям.

И он продолжил:

— Конечно, я уже говорил об этом и еще раз хочу повторить об этом: важнейшая задача — сохранение жизни и здоровья граждан. Это очевидно. Но очевидно также и то, что если экономика будет «ложиться», то тогда не будет ресурсов для того, чтобы решать эту важнейшую задачу. В жизни, как обычно, все очень взаимосвязано…

Во всяком случае, вы можете быть уверены в том, что все, что вы скажете, будет услышано. Это сто процентов.

Это тоже было словно подслушано на приеме у психотерапевта.

Но с другой стороны, Владимир Путин не мог же не замечать, что некоторые участники встречи уже очень взволнованы. Так, в первом ряду сидела хозяйка сети кафе «Андерсон» Анастасия Татулова, и было такое впечатление, что она, к примеру, может ничего и не говорить: а все равно на лице все уже написано.

— Владимир Владимирович, я, наверное, начну с поздравлений. Сегодня, ровно 20 лет назад, вы впервые были избраны президентом России,— начала Юлиа Назарова, президент фонда продовольствия «Русь».

— Да ладно! — откликнулся Владимир Путин с таким видом, будто он и не верил, что сегодня такой день.

Или что он и правда был избран президентом и работал им столько лет.

А что же это тогда было?

— Хотели вас с этим поздравить,— менее настойчиво произнесла Юлиа Назарова.

— Неожиданно совершенно. Спасибо большое! — в конце концов согласился Владимир Путин.

— Да, поздравить,— убеждала его Юлиа Назарова.— И действительно это были очень трудные годы колоссальных трудов, направленных на объединение народа, подъема духа, и в том числе восстановление нашей страны на международной арене…

И где теперь это все, хотелось добавить. Или чтобы она добавила.

Но Юлиа Назарова добавила другое:

— Я уверена, и мы все уверены, что при должном усилии, объединившись все вместе, мы найдем решение, хотя действительно проблема есть, она такая разноплановая и сложная, но мы здесь как раз собрались для того, чтобы ее обсуждать. И, собственно говоря, я думаю, что вся страна на самом деле вчера, прильнув к телефонам, планшетам, слушала те меры, которые были вами озвучены (телевизоры некоторая часть сообщества уже, видимо, за гаджеты не считает. Но они все еще есть.— А. К.). Бизнес услышал, что он не один!

Произнеся необходимое в этом случае предисловие, Юлиа Назарова перешла к делу, то есть подробно перечислила, чем занят ее фонд продовольствия «Русь», а также упомянула своих партнеров:

— Мы работаем при поддержке Всемирного русского народного собора… Мы занимаемся тем, что спасаем продукты и раздаем их людям нуждающимся. Работаем по всей России!..

Теперь уже не очень было понятно, благотворительная это организация или коммерческая. Юлиа Назарова не спешила, впрочем, разъяснять:

— Забегая вперед: это не просрочка, это абсолютно пригодные к употреблению продукты! У нас есть все сертификаты, продукты безопасные для употребления! Раздаем мы эти продукты через приходы, храмы Русской православной церкви, через некоммерческие организации! Таким образом, мы спасаем около 6 тыс. тонн!.. Нам кажется, что это очень много, но на самом деле ежегодно в России утилизируется, отправляется на утилизацию около 17 млн тонн продовольствия… И мы сделали такой расчет: вот если бы нам удавалось спасать, к примеру, 1,2 млн тонн ежегодно, то ежемесячно мы могли бы обеспечивать продовольствием абсолютно всех нуждающихся в России! То есть это все те 20 млн нуждающихся, которые живут в России, по данным Росстата!

В этом месте Юлии Назаровой можно было выдохнуть. Она в принципе все сказала. Ни один составитель медиакита ее компании не смог бы вложить больше в такое ограниченное количество предложений.

Юлиа Назарова тем временем перешла к основной части:

— Как вы видите, есть ресурс! Есть и потребность, но есть определенные барьеры в виде налога на прибыль и НДС! К сожалению, сегодня в России утилизировать продукты, даже хорошие продукты, на 30–40% выгоднее, чем передать на благотворительность, чем передать на решение конкретных социальных задач.

То, что Юлиа Назарова заботилась о развитии своего бизнеса в это непростое время, было неплохо. Тем более что она по-прежнему называла вещи своими именами:

— И, собственно говоря, если честно, хотелось бы воспользоваться возможностью и добавить. Первое — поддержку некоммерческих организаций, всех тех организаций, которые работают в сфере социальной, решают социальные задачи. И второе — наложить мораторий на НДС и на налог на прибыль по товарным пожертвованиям, возможно, с дальнейшим включением в том числе в Налоговый кодекс, в статьи 170 и 265, что позволит системно решать задачи социальные и в том числе экологические, что тоже немаловажно.

То есть сделать все то, чем грезил ее фонд продовольствия «Русь» все последние годы.

— У вас благотворительная организация? — между тем уточнил все же Владимир Путин.

— Да, мы благотворительный фонд,— соглашалась она.

— Но давайте не будем забывать, что все-таки благотворительная работа и коммерческая деятельность — это разные вещи и здесь должна быть какая-то здравая грань между теми, кто занимается извлечением прибыли, и теми, кто такой прибыли не получает и получать не должен в силу благотворительного характера своей работы,— произнес господин Путин.

Зря она, кажется, так легко согласилась, что организация у нее благотворительная. В этом-то и был, как выяснилось, подвох.

— Что касается бизнеса,— продолжил президент,— я вчера уже говорил о льготировании на определенный период времени, за исключением НДС (то есть это не имеет отношения к делам Юлии Назаровой.— А. К.).

Но и о ее делах он тоже высказался:

— Вы знаете, как это ни странно прозвучит, но если все, что подлежит утилизации, вы назад завернете, на потребление, я думаю, что у производителей этих продуктов возникнут проблемы. Это так же, как с гуманитарной помощью в свое время, в начале 2000-х. Очень хорошо помню эту ситуацию, когда производители вдруг пришли… Я еще был председателем правительства, несколько месяцев работал… И говорят: «Прекратите завоз гуманитарной помощи!» Я говорю: «Почему?» — «Нам невозможно ничего продать будет. Мы взяли кредиты, мы произвели продукцию, а продать невозможно будет!»

Гуманитарной помощью, а точнее, ее поисками Владимир Путин вообще-то занимался еще в Петербурге, когда работал заместителем Анатолия Собчака, так что вопрос оказался ему знаком и он высказывался с удовольствием.

— Поэтому, конечно, особо нуждающимся ваша деятельность, безусловно, на пользу, и, без всяких сомнений, ее надо продолжать. Но просто каждое решение в этой сфере должно быть выверено и просчитано,— заключил господин Путин.

Видимо, дополнительные льготы бизнесу Юлии Назаровой все же не грозят.

Яна Бардинцева, представляя онлайн-платформу Okko, впрочем рассказала, что она тут от всего предпринимательского сообщества в целом.

— И вот сегодня, наверное, моя роль здесь не спрашивать и не просить, а рассказать о том, что мы можем сделать, поделиться,— предупредила она и пошла по неверному пути Юлии Назаровой, описав довольно-таки подробно, чем занимается ее компания в условиях самоизоляции людей.

Ей, наверное, перед встречей дали понять, что надо не только вопросы задавать, но и, может быть, поддержать президента, что ли, в его вчерашних начинаниях, так что она не стала скрывать, что «мы совместно со Сбербанком и с Министерством культуры сформировали проект “Искусство онлайн”, и теперь у нас на платформе, на нашей технологической платформе, миллионы россиян могут бесплатно посмотреть уникальные постановки нашей российской культуры!..»

То, что она говорила, было правдой: как активный пользователь Okko, я мог только подтвердить. Но нельзя же игнорировать и то, что таким образом компания приобретает контент (и тоже бесплатно, а без помощи коронавируса так бы не вышло) и пользователей.

— Со своей стороны могу только сказать, что мы, как представители бизнеса, продолжим вкладывать в развитие доступного, качественного контента для миллионов россиян, сделаем все от нас зависящее и возможное. Готовы предоставить программу дальнейшего развития, представить ее на рассмотрение правительства, а нам всем пожелать успехов в это нелегкое время! — торжественно заключила Яна Бардинцева.

Впрочем, тут ее настигло то же соображение Владимира Путина, что, например, и меня:

— У вас какая часть приносит вам доход в вашей работе сегодня?

— Мы реализуем контент на нашей технологической платформе — лицензируемый контент и производимый нами или продюсируемый нами. У нас есть часть бесплатного контента, есть часть платного контента, которую мы опять-таки покупаем, фактически это не то, что мы можем… У нас есть определенная себестоимость…— Яна Бардинцева немного растерялась.

— Представляете, вы сказали, что надо пользоваться и сложными моментами. Вы сейчас разворачиваете практически сеть большую, привлекаете людей, они смотрят ваши программы. Вы приобретаете клиентов будущих в огромном количестве! Когда ситуация изменится, а она точно изменится к лучшему — это сто процентов вопрос, конечно, в сроках, в эффективности нашей совместной работы, но она точно изменится и к лучшему! — Владимир Путин собирался это сказать, так как терапевтического эффекта этой встречи никто, и прежде всего он, не отменял.— И все люди, которые сегодня пользуются бесплатно вашими контентами и вашими новинками, останутся в качестве ваших клиентов. Это, может быть, тот случай, то счастье, когда несчастье помогает.

Тут уж она, конечно, не спорила.

Дмитрий Панов, который руководит девелоперской компанией с названием «Доверие», рассказывал о том, как важно сейчас «поддержать спрос граждан на недвижимость».

Впрочем, падение цен на нефть и взлетевший курс доллара так его поддержали (граждане бросились вкладывать рубли во что угодно), что вряд ли этому можно было еще чем-нибудь помочь.

На самом деле была и реальная просьба:

— Мы считаем, что возможно подумать о том, чтобы те государственные закупки, которые запланированы на третий и четвертый кварталы 2020 года, реализовать во втором квартале 2020 года. Одновременно с этим мы считаем, что можно подумать о системе авансирования, особенно для субъектов МСП,— от 50% до 75%. Это было бы очень существенное подспорье!.. Плюс «докапитализация фондов поддержки предпринимательства в регионах»…

Идея была без преувеличения прекрасная для бизнеса. И это был случай, когда клиент, тем более пострадавший, прав.

Оказалось, что «об этом можно подумать».

Борис Добродеев из Mail.ru Group рассказал президенту:

— Текущая ситуация, безусловно, является большой бедой и большим вызовом, на который, как мы считаем, мы — интернет-компании — должны и обязаны ответить…

— Mail.ru Group, да? — переспросил Владимир Путин, вглядевшись в Бориса Добродеева.

Было такое впечатление, что он ему кого-то напомнил.

— Да,— подтвердил Борис Добродеев.— Мы должны помогать отвечать обществу, потому что именно мы, интернет-компании, первые и придумали, и освоили дистанционные модели бизнеса, которые сейчас настолько востребованы!

Он рассказал о том, что «мы первыми начали очень активно призывать наших пользователей оставаться дома и даже запустили онлайн-движение “Лучшедома”, такой хештег…» И этот хештег выглядит, без сомнения, комфортнее, чем, например, ультимативное «Сидим дома», которое теперь круглосуточно висит в правом верхнем углу экрана на телеканале «Россия 24».

— После вашего выступления,— сообщил президенту Борис Добродеев,— в том числе после разговоров с представителями среднего и малого бизнеса, мы приняли решение о радикальном снижении комиссии на доставку еды в нашем агрегаторе Delivery Club. Но при этом мы считаем, что и этого недостаточно. Видим, что многие бизнесы, в том числе рестораны, которые активно физически взаимодействуют с потребителями, сейчас просто простаивают. Считаем, что, наверное, доставка является одним из немногих способов загрузить все эти рестораны. С учетом того, что доставка — это очень тяжелый и низкомаржинальный бизнес как для ресторана, так и для агрегатора, особенно с учетом возросшей нагрузки, хотели предложить радикальную инициативу. Мы хотели предложить государству «50 на 50» с нами начать субсидировать заказы онлайн-доставки для среднего и малого бизнеса, для ресторанов, так, чтобы мы брали с ресторана как агрегаторы нулевую комиссию, а для пользователя сама по себе стоимость доставки была бесплатной.

— Сама по себе идея хорошая,— среагировал президент,— но мы с вами знаем, что от объема рынка зависит цена. Ваш объем увеличивается, поэтому вполне естественно, что вы снижаете ставку, так что пока это не такая уж сильная благотворительность.

— Безусловно,— согласился Борис Добродеев,— но, как я говорил, мы работали «в ноль», сейчас мы готовы работать в убыток, и мы, безусловно, не собираемся на этом наживаться.

С этим невозможно было спорить.

— Я вас понял,— кивнул господин Добродеев.

Он понял, что идея не прошла.

— Зачем такие слова — «наживаться»?! — воскликнул между тем президент.— Нет, я как раз не употребляю такие слова! Бизнес — он и есть бизнес, он должен работать с прибылью, иначе он умрет! Мы с вами сегодня обсуждаем возможные дополнительные меры для того, чтобы поддержать бизнес. А бизнес умрет — тогда и доходов не будет во все уровни бюджетной системы. И как будем решать задачи борьбы с вирусом? Никак! Я второй раз повторяю эту мысль.

То есть теперь он обнадеживал Бориса Добродеева так же, как тот только что старался обнадежить его.

— Поэтому я к чему? — пояснил президент.— Просто когда вы сказали «50 на 50», вообще идея хорошая, безусловно, заслуживает изучения и поддержки. Надо просто посчитать, сколько на сколько!

А, так он просто торговался! От лица государства. Ведь именно государству Борис Добродеев предложил партнерский проект.

— Конечно,— заранее согласился господин Добродеев.

— У тех же рестораторов, у них все садится, да? — довольно-таки азартно вел себя президент.— А у вас, наоборот, при увеличении объема вашей работы, по сути увеличения рынка, количество доставки увеличивается! Вы можете снижать свои ставки! Поэтому надо просто это посчитать. Поддержка государства, конечно, возможна и может быть востребована. Давайте посчитаем сколько: «50 на 50» или «30 на 70», я не знаю! Ладно?!

— Мы готовы к компромиссам…— подтвердил Борис Добродеев.

Но дал понять, что не к любым.

Кроме того, он попросил «включить агрегаторов без лицензии в возможность доставки, может быть, безрецептурных, а может быть, и рецептурных медикаментов онлайн».

Это было логично: люди опасаются идти в аптеки, и проверенным агрегаторам можно делегировать возможность делать это за них.

Алла Фомина представляла интересы театрально-концертного сообщества:

— Наш бизнес оказался практически, я не преувеличу, если скажу, что перед крахом полностью.

Среди инициатив — «разрешить организаторам пригласить зрителей (по уже проданным билетам.— А. К.) на более поздние даты без возможности возврата денежных средств по перенесенным мероприятиям. Это сохранит 50% (примерно где-то 0,5 млрд) денег у организаторов».

И отнимет их у зрителей.

— Вторая инициатива — разрешить организаторам возвращать денежные средства за полностью отмененные мероприятия в течение 12 месяцев с момента обращения зрителя,— продолжила она.— В настоящий момент это десять дней.

Плюс, конечно, Алла Фомина попросила о прямых субсидиях. Президент предложил: «Давайте посмотрим». Это означало, что энтузиазма у него по этому поводу нет.

В конце концов микрофон взяла ведь Анастасия Татулова. Выражение ее лица было при этом таким горестным, что я понял: скучно не будет.

— Здравствуйте, господин президент, — предупредила она.— У меня шпаргалка есть…

Но она ей была не нужна.

— Я предприниматель. Компании десять лет, прошла три кризиса… Если две недели я была средним бизнесом, то сегодня я никакой бизнес…— рассказывала Анастасия Татулова.— Те индустрии, в которых я работаю,— детские развлечения и общественное питание — раньше всех почувствовали кризис… Мамы — народ такой нервный, и все праздники, которые составляют 40% нашей выручки, отменились 100%… Мы стоим практически пустые, и я не очень понимаю, что будет с моей компанией завтра.

Тот апокалиптический сценарий, который рисовала Анастасия Татулова президенту, все-таки отличался от того, что она рассказывала в своем Facebook: она активно ищет рынок сбыта для изделий своей кондитерской фабрики и уже находит, но этого пока мало…

— Вот эта трагедия, которая сейчас происходит…— слова давались Анастасии Татуловой, казалось, с трудом.

Она глотала то ли их, то ли уже слезы.

— Действительно, когда-то это все закончится… Мы точно выживем…— продолжала она.

Ну или в крайнем случае нет, хотелось добавить против воли, глядя на нее сейчас.

— Восстановление будет много месяцев, возможно, даже лет… И я хочу сейчас даже… Я вот сейчас без слез постараюсь вас умолять…— сказала Анастасия Татулова уже, конечно, сквозь слезы.— Но на самом деле это трагедия! Просто трагедия!

— Мы понимаем…— президент говорил с ней максимально участливо.

Похоже, он опасался, что она и в самом деле сейчас расплачется. И как ее успокаивать? И чем?.. И в общем, ситуация грозила выйти из-под контроля, а, видимо, не хотелось бы.

Плач Анастасии, а точнее, плач Анатольевны на встрече, где обсуждались меры по ее поддержке, вряд ли был бы хорош. Да и просто: плачущая девушка… Ни один мужчина никогда толком не знает, что с этим делать.

Владимир Путин в этом смысле не был исключением. И было видно, что он очень хочет не дать ей заплакать.

— Мы поэтому и встретились сегодня,— торопливо произнес президент.— И меры, которые были изложены вчера… Это же не просто: подошел, сел перед камерами, начал излагать меры… Мы готовили всей командой эти меры…

— Вы знаете, ужас всей ситуации в том, что у этих отраслей нет никакой подушки безопасности! — в отчаянии произнесла Анастасия Татулова.— То, что происходило с этими бизнесами, сделало так, что этой подушки вовсе нет! И я очень хочу вас попросить дать поручения правительству выполнить те обещания, которые были нам даны и которые до сих пор не выполнены!

— Какие? — переспросил президент.

Анастасия Татулова углубилась в свою шпаргалку.

— В нашей отрасли от 30% до 40% — это ФОТ, который не облагается НДС. Мы облагаемся 20% НДС при входящем практически нулевом, то есть все эти деньги мы достаем из своего кармана. Обиваем пороги, ходим, просим… Это надо сделать срочно сейчас!.. Нам сейчас банкротиться или побарахтаться?!

— То есть,— переспрашивал ее российский президент,— для вас важно было бы услышать, как будет складываться эта ситуация даже после того, как кризис этот мы преодолеем?

— Конечно! — воскликнула Анастасия Татулова.— Была рентабельность 1%… Ходили, пороги обивали… Сейчас отрицательная рентабельность… У нас самый популярный сейчас запрос — на людей, которые с банкротствами помогают! Поймите нас, мы больше не можем!

Она явно снова собиралась заплакать.

И следовало признать, что на встречах президента с бизнесменами такого явления, как Анастасия Татулова, еще не было.

На самом деле Анастасия Татулова сейчас просила президента о налоговых льготах для своих двух отраслей, которые давно о них просят. Как и почти все остальные отрасли.

Между тем Владимир Путин, конечно, понял, что снова все висит на волоске: и ведь заплачет.

— Хорошо,— перебил он ее.— Это будет непростой разговор, потому что есть фундаментальные вещи у наших экономистов, которые говорят, что нельзя увеличивать количество всяких исключений из налогообложений, иначе все это налоговое дело будет растаскано по клочьям и это не будет работать эффективно… И этим будут пользоваться не только такие добросовестные предприниматели, как вы (он дал понять, что ей должно быть добросовестным предпринимателем, и именно так он ее воспринимает, а не как нечто противоположное… И что она пришла сюда не корысти ради…— А. К.), но и те, которые будут ползать между этими исключениями, чтобы иметь конкурентные преимущества по сравнению с теми, которые работают вчистую.

В принципе на этом можно было бы переходить к следующему участнику встречи. Но нет.

— Вы правы, что вам нужно понять перспективу,— продолжил господин президент.— Чтобы понять, как будет складываться ваша работа, ваша жизнь даже после того, как все вот эти сложности будут преодолены. Я вас понимаю!

Он снова заострял на том, что они будут преодолены.

— Я вас очень прошу! — перебила его Анастасия Татулова, несмотря на то что вся вот эта риторика про то, что будут какие-то нечестные люди, которые будут этим пользоваться…— Есть такая структура, как ФНС… Пусть найдут тех, кто ползает, и что-то с ними сделают… Люди ходят не к каким-то шашлычникам, каким-то ИП… (А что это не так с нами, добропорядочными ИП? — А. К.) Они ходят туда, куда видно! А видно меня, и «Шоколадницу»!.. Пострадавшие отрасли надо рассматривать целиком, а не только МСП! А я даже не в реестре МСП! Надо рассматривать целиком!

Анастасия Татулова переходила на личности, больше того, на одну личность, то есть на свою, и это убавляло ее шансы на досрочную победу в этом разговоре, а может, и вовсе на победу.

— Ну мы так и делаем,— не выдержал наконец господин Путин, поняв, возможно, что в ближайшие минуты Анастасия Татулова плакать не собирается.— Мы же по отраслям смотрим.

— А крупные тоже есть,— возразила Анастасия Татулова.

— И крупные тоже есть. Так они тоже будут пользоваться льготами, которые предоставляются (в соответствии со вчерашним обращением.— А. К.).

— Спасибо,— неожиданно сухо поблагодарила госпожа Татулова.— Но еще один вопрос. Обещанная нам налоговая гильотина… Мы ее ждали, ждали… Нам обещали…

— Но она только с 1 января 2021 года должна заработать,— сказал президент.

— Мне сказали, что нельзя спорить с президентом,— поколебавшись, произнесла Анастасия Татулова,— но можно… Я немножечко…

Было интересно, кто ей запрещал перед встречей спорить.

— Я вам хочу сказать, что вы этих людей, которые вам говорят, что она заработает… Вы их, пожалуйста…

Я понимал, что лучшим выходом для этих людей будет гильотина обыкновенная.

Но действительность оказалась еще кошмарней: Анастасия Татулова предложила отправить всех этих людей к ней на стажировочку.

— Я покажу им, как работает их гильотина! Она не работает! — воскликнула Анастасия Татулова.

— Так она с 1 января 2021 года должна заработать…— Владимир Путин сопротивлялся уже слабо.

Она уже не слышала:

— Мы не можем больше ждать! Я не понимаю, почему для того, чтобы изменить санитарные правила…

Надо было понимать, что до этого много сил у Анастасии Татуловой ушло на борьбу с санэпиднадзором, у которого оказались претензии к предприятиям ее компании.

— Вот и я им говорю! — обрадовался Владимир Путин.— Почему нельзя раньше сделать? А они мне говорят: «Вы хотите, чтобы люди отравились?» Я говорю: «Нет! Тогда надо сделать все это аккуратно и внимательно посмотрев последствия каждого нашего шага…»

Между тем Владимир Путин сказал, что отправит к ней небольшую делегацию тех самых экспертов.

— А еще знаете что спросите? — продолжила госпожа Татулова, уже как-то вкрадчиво.— Не надо обещать, что будете сокращать людей,— пришлем прокуратуру… Мне уже все равно…

— Не, не… Прокуратуру никто не пришлет!..— Владимир Путин, кажется, даже испугался.

— И не говорите слово «отсрочка»!..— предупредила Анастасия Татулова.— Надо «отсрочка» заменить на слово «каникулы»… Пожалуйста!.. Вам ФНС говорит, что вы получите другую налогооблагаемую базу. Так вот, вы никакой не получите! Не от кого брать будет! Полумеры не подходят!

То есть лучше всего просто не облагать бизнес налогами вообще какое-то время.

Ну это вообще мечта!

В общем, Анастасию Татулову следовало в конце концов поблагодарить за ее испепеляющий квазидевичий подход.

Президент взмолился, что ему надо уже к телефону, что на трубке ждет Эмманюэль Макрон, но ведь еще не высказался Дмитрий Грохольский — о признании форс-мажором коронавируса не только при исполнении государственных и международных контрактов, но и в обычных хозяйственных отношениях (было и правда неплохо не исполнять их и не нести ответственность) между юридическими лицами.

— Все можно сделать... Но чтобы форс-мажором не воспользовался тот, с кем вы работаете, но и те, кто работает с вами с другой стороны… Чтобы вы не были пострадавшим от введения этой меры…

Владимир Путин хотел встать, но его не отпустил Владислав Жукович, представляющий Союз православных предпринимателей.

— Преемственность российского бизнеса и формирование новой культуры предпринимательства основаны на традиционных российских ценностях,— неторопливо начал он.— Ой-й…

Минут десять-то у него еще ушло на все про все. Про дореволюционную Россию, про поправки к Конституции, которые поддерживают социальный договор, преемник славных традиций…

Поразительной выдержки человек был Владислав Жукович.

Эмманюэлю бы Макрону такую.

Андрей Колесников