Следственный комитет — в каждый дом

Из искры пожаров памятников архитектуры в городе Новая Ладога Ленинградской области разгорелось пламя невиданных уголовно-административных событий.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия»

Новая формула охраны памятников архитектуры в России была явлена общественности в конце мая: в городок, основанный три века назад Петром I на Ладожском озере, прибыла солидная следственная бригада во главе с руководителем следственного управления Следственного комитета РФ по Ленинградской области Сергеем Сазиным. Вместе с сотрудниками СКР работали следователи, дознаватели и эксперты из МВД и МЧС России.

Фейерверк уголовных дел

Что привело мощный следственный десант в 8-тысячное поселение? Напомню («Огонек» рассказал об этом № 20 за 2020 год), что в ночь на 17 мая в Новой Ладоге вдруг загорелись два памятника архитектуры XIX века — деревянный дом купца Шабанина на главной улице и деревянные же казармы Казенного винного склада на окраине. Первый практически уничтожен огнем, второй — поврежден очень сильно.

Следственная бригада осматривала погоревшие памятники архитектуры и проводила с жителями и чиновниками Новой Ладоги задушевные разговоры. Итогом стал настоящий фейерверк уголовных дел, возбужденных не только по статье 243 Уголовного кодекса РФ (уничтожение или повреждение объектов культурного наследия), но и по гораздо более опасной для чиновников статье 293 (халатность).

Больше того. Обвинение в совершении преступления по этой статье предъявлено следственными органами бывшей (Ольга Баранова) и нынешнему (Игорь Цыганков) главам администрации Новоладожского городского поселения Волховского муниципального района Ленобласти. Но и на этом следствие не остановилось, а направило в суд ходатайство об отстранении нынешнего главы администрации Новой Ладоги от должности. Обязанности главы города Ладоги в конце мая уже исполняла его заместитель Елена Егорова.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В Новой Ладоге прошло также межведомственное совещание с участием зампредседателя правительства Ленинградской области и представителей правоохранительных и контролирующих органов региона «по вопросам принятия мер по предотвращению поджогов и возгораний на объектах культурного наследия на территории Ленинградской области». Сергей Сазин заявил на нем: виновные за уничтожение памятников архитектуры должны понести наказание, в том числе глава городской администрации…

Тут позволю себе лирическо-административное отступление. Автору хотелось бы, конечно же, написать, что плечом к плечу со следователями работают сотрудники Управления по охране объектов культурного наследия Ленинградской области. Но написать я этого не могу, поскольку в Ленинградской области такого органа региональной власти нет. Его не удосуживаются создать с 2015 года, с тех пор как новая редакция федерального закона о культурном наследии обязала все регионы иметь в системе исполнительной власти специализированный госорган по охране памятников. В самом Санкт-Петербурге, как и во всех соседних регионах: Новгородской, Псковской, Вологодской областях, в Карелии — такие госорганы есть, а в Ленинградской — нет. Не нужен.

Дело о новоладожских пожарах между тем находится под личным контролем главы СК России Александра Бастрыкина. Сообщения о нем еженедельно публикуются на официальном сайте СКР.

Само по себе это уникально. Ведь подобного административного резонанса не вызывал ни один пожар памятников архитектуры — ни в дореволюционной, ни в советской, ни в постсоветской России.

Достаточно напомнить, что гибель в огне осенью 2018-го шедевра общенационального значения — деревянной церкви Успения в Кондопоге XVIII века (см. «Огонек» № 32 за 2018 год) — не сподвигла тот же Следственный комитет потребовать отставки хотя бы сторожа, не уследившего за поджигателем. Не постигла, кстати, никакая кара и 15-летнего поджигателя, которого быстро признали невменяемым и отправили на принудительное лечение.

Но на этот раз, похоже, Следственный комитет взялся за дело всерьез и надолго. И есть основания полагать, что теперь от Новой Ладоги СКР так просто не отступится. Как представляется, по двум причинам.

Пожарная столица России

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первая из этих причин состоит в том, что пожары охраняемых на бумаге государством объектов культурного наследия в Новой Ладоге происходят с незавидной регулярностью, из года в год. В Ленобласти обсуждается перспектива объявить город историческим поселением, но пока идут обсуждения, предмет разговора исчезает, вернее, испепеляется на глазах. С большим основанием Новую Ладогу можно объявить пожарной столицей России.

Следственный комитет теперь разбирается. Установлено, что в результате ненадлежащего исполнения обязанностей глав Новой Ладоги с января 2018 года по 17 мая 2020 года в городе «произошли возгорания 6 объектов культурного наследия регионального значения: "Жилой дом двухэтажный из комплекса жилых домов Мухиных", "Жилой дом одноэтажный из комплекса жилых домов Мухиных", "Жилой дом Ж.Ф. Протодьяконовой (дом Стариковых)", "Дом, где в 1918 году проходила 1-я конференция РКП(б) Новоладожского района", "Жилой дом П.В. Шабанина XIX века", "Здание казармы для рабочих Комплекса зданий бывшего казенного винного склада конца XIX — начала XX вв.", что привело к их утрате и повлекло за собой существенное нарушение охраняемых законом интересов государства по сохранности объектов культурного наследия». Надо полагать, это только начало — ведь летопись новоладожских пожаров начинается отнюдь не с 2018-го.

Вторая и, пожалуй, главная причина в том, что Следственному комитету из Новой Ладоги некуда отступать. На кону если не честь мундира, то престиж и авторитет ведомства. Ведь по фактам предыдущих пожаров памятников архитектуры в городе 2018–2019 годов глава СКР уже давал поручение провести проверку. Но к реальной ответственности никто из чиновников привлечен не был, если не считать штрафа в 25 тысяч рублей, наложенного летом 2019 года на вышеупомянутую экс-главу горадминистрации Ольгу Баранову за незаконный снос еще одного памятника архитектуры — дома Агаповой, пострадавшего от пожара в 2017-м. Теперь, когда Новая Ладога полыхнула вновь, возникает вопрос: если после вмешательства федерального следственного ведомства памятники архитектуры продолжают гореть — где ж результат проверок? На пепелище?

Три версии следствия

Так что, скорее всего, уголовные дела теперь будут доведены хотя бы до суда — как в отношении конкретных (пока, по терминологии следствия, «неустановленных») поджигателей, так и в отношении городских руководителей, при которых поджигатели так вольготно резвились в Новой Ладоге несколько лет.

В пользу этого говорит и то, что в ходе расследования, как извещает СКР, «изъяты находящиеся в производстве других правоохранительных органов аналогичные уголовные дела по фактам уничтожения в Новой Ладоге в результате пожара объектов культурного наследия в 2018–2019 гг.». Сообщается, что они уже «приняты к производству следственным управлением СКР по Ленинградской области».

Также «следствием направлены представления в адрес вышестоящих органов власти и других уполномоченных правоохранительных органов в связи с непринятием надлежащих мер по предотвращению фактов уничтожения объектов культурного наследия для устранения причин и условий, способствовавших произошедшему».

И наконец, следствие обнародовало сразу три версии непосредственных причин пожаров. А именно: «преступление совершено неустановленными лицами из хулиганских побуждений, в том числе теми же лицами, которыми совершены поджоги памятников культурного наследия в г. Новая Ладога в 2018–2019 гг.; преступление совершено с целью последующего завладения земельными участками; поджог совершен лицом, имеющим заболевание психики (пиромания)».

Вторая версия мне кажется наиболее близкой к истине, но не будем предвосхищать окончательные выводы СКР. Другое дело, что послевкусие, как сейчас принято говорить, есть и до выводов. И сформулировать его просто: где ж вы раньше-то были, государственные мужи?.. Всю бы эту строгость, уголовные дела, совещания, требования отставок наплевавших на наследие вверенного им города чиновников — раньше, сразу после первых пожаров, после первых сигналов общественных активистов. Ведь к вам взывали — устно и письменно, на вас надеялись!

Увы, выходит, напрасно — следователи, эксперты и ответственные госслужащие Ленобласти осматривают головешки и руины, вместо того чтобы приезжать в Новую Ладогу туристами на уикенд и любоваться резными наличниками.

Цена беспристрастия

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В самом деле, до мая 2020 года активисты-градозащитники из Новой Ладоги и их соратники из Санкт-Петербурга годами добивались от местных чиновников хоть какой-то реакции на бесконечные акты вандализма в отношении памятников архитектуры. Предлагали конкретные меры, взывали к патриотизму — все безрезультатно.

Петербургское общественное объединение «Живой город» с горечью напоминает: «Достучаться до чиновников с идеей о том, что необходимо выделить небольшую сумму на видеокамеры наблюдения и патрулирование, не удается, несмотря на то что на главной улице сгорело уже шесть домов. Зато деньги на плитку, заборы, вырубку деревьев и прочее "благоустройство" в бюджетах находятся исправно».

Координатор «Живого города» Антонина Елисеева подчеркивает: «Не сомневаюсь, что это спланированная акция — два памятника подожгли с интервалом в несколько минут. Пожарных в Новой Ладоге мало, им не разорваться, поэтому сначала подожгли дом на задворках, чтобы дом Шабанина на главном проспекте потушить не успели. Он и выгорел дотла, сохранять там нечего… Это же ансамбль, там замечательная церковь Климентовская, которую сейчас начинают реставрировать, вокруг нее пять домов, пять лет назад все они были целые, хорошие, теперь все сожжены, остался один деревянный флигель».

«Деревянные дома горят не только в Новой Ладоге, и везде основные виновники — не только поджигатели, а те, кто эти дома расселил и бросил,— продолжает градозащитница.— Мы писали много обращений в администрацию города и области, просили поставить видеокамеры, заключить договор с частным охранным предприятием. И каждый раз получали отписки — миллион причин, почему камеры поставить нельзя: и неэффективно это, и не защитит от поджогов, и нецелевое использование средств, и даже вмешательство в частную жизнь. Почему-то у нас по всей стране под каждым кустом камера, а в Новой Ладоге вдруг нельзя!»

Общественница из Новой Ладоги Екатерина Титова рассказывает, что уничтожение памятников архитектуры в городе не только было сознательным, но и обставлялось как акция устрашения их защитников: «Преступники остались безнаказанными, и это страшно. Ведь предыдущий поджог был настоящей акцией устрашения — на соседнем дереве повесили отрубленную коровью голову, ну прямо как в фильме "Крестный отец". И этой ночью, когда горели два дома, мы все не спали — наверное, надо просить у армии помощи: город терроризируют, город жгут».

По словам Екатерины Титовой, градозащитники Новой Ладоги еще несколько месяцев назад письменно обращались к главе СКР Александру Бастрыкину с просьбой защитить памятники города. «Он взял это на контроль, нас приглашали в Следственный комитет Петербурга, опрашивали и уверяли, что разберутся. Но СК даже не дал нам ответа, мы не знаем, какие выводы они сделали».

Как защита архитектурного наследия ушла на карантин и что из этого вышло

По мнению общественницы, исторические дома сжигают в надежде, что их снимут с госохраны и можно будет застраивать главную улицу города заново. «Город привлекательный, туристический,— объясняет она,— может быть, кто-то надеется, что сожженные дома выведут из-под защиты, землю отдадут на торги и кто-то на их месте сможет построить новые дома».

Вот и получается, что гибель двух очередных памятников архитектуры в Новой Ладоге — следствие того, что обладающие властными полномочиями лица отнеслись к тревожным сигналам и прежним бедам отечественного исторического наследия без пристрастия, без естественного для каждого патриота и гражданина пристрастия к памятникам родного города, к культурному наследию Родины.

Единственный — не могу не отметить — человеческий голос прозвучал-таки в эти дни в администрации Ленинградской области. После недавних пожаров с неожиданным заявлением выступил глава областного Комитета по культуре (в отсутствие специализированного госоргана охраны памятников он исполняет его функции) Владимир Цой: «Готов обратиться в администрацию Новой Ладоги с просьбой предоставить сгоревший или аварийный деревянный памятник архитектуры в личное пользование с целью реставрации».

Надеюсь, коллеги Владимира Цоя по областному начальству, а также пребывающие на свободе представители руководства городской администрации Новой Ладоги поддержат это начинание.

Огненная земля

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Происходящее в Новой Ладоге СКР справедливо квалифицирует как «существенное нарушение охраняемых законом интересов государства по сохранности объектов культурного наследия». Но этот тезис требует развития. Причем не словесного, а деятельного. Ведь Новая Ладога при всей возмутительной ее пожарной уникальности — не одна такая на российской земле. Памятники архитектуры горят и разрушаются в России повсеместно, причем хроника этих пожаров последних месяцев пугающе однообразна — меняются только имена жертв и адреса. Аварийные и расселенные здания стоят брошенными, без охраны и присмотра, несмотря на статус объектов культурного наследия. Они горят, и никто за это не отвечает.

В Нижнем Новгороде, например, в один день, 28 апреля 2020 года, также сгорели два ценных исторических дома на улице Шевченко. Причем именно те, которые местные градозащитники с огромным напряжением сил спасли от сноса в 2018-м и законсервировали своими силами на собранные в народе средства в 2019-м. Не успели их оплакать, как 25 мая 2020 года загорелся третий исторический дом на Малой Ямской улице.

Пожарная география исторических памятников России последних месяцев традиционно широка. Апрель 2020-го — Ростов Великий (городской театр XIX века), Ростов-на-Дону (дом XIX века на улице Шаумяна), Тула (усадьба Гольденблата), Рязанская область (усадьба Старожилово, два пожара). Март — Иркутск (дом 1880-х годов в Черемховском переулке). Январь — Обоянь Курской области (так называемый Дом с ножницами), Вологда (дом Митрополова на Пречистенской набережной), Астрахань (дом архитектора Карягина). Ноябрь 2019-го — соседняя с Новой Старая Ладога (дом купца Калязина на Варяжской улице). И так далее по списку потерь.

Чаще всего горит муниципальное имущество, расселенные по программе ликвидации ветхого жилого фонда дома-памятники, брошенные властями на произвол судьбы. Понятно, что частного инвестора, тем паче в провинции, найти нелегко, и не для каждого отселенного дома можно быстро придумать, тем более реализовать, концепцию будущего использования. Но ведь можно хотя бы — этого и закон требует — заботиться о сохранности муниципального имущества? Заколачивать окна-двери, обеспечивать, если нужно, охрану, следить за памятниками через те же видеокамеры. Ведь в каждом конкретном случае кто-то недосмотрел, не прислушался к сигналам тревоги.

И если Следственный комитет России о «существенном нарушении интересов государства» сегодня говорит всерьез — значит его следственные бригады должны выезжать во все регионы по всем адресам таких преступлений. Чтобы ответственные — в том числе и за сохранение наследия — руководители четко усвоили: утрата или повреждение памятника архитектуры приводит в действие четкий механизм: следствие — отставка — уголовка.

Абсурд по-губернаторски

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Но это, конечно, если и будет так, то нескоро. В том убеждает развитие сюжета с пожарами в Новой Ладоге: нашумевшая история заставила губернатора Ленинградской области Александра Дрозденко уделить ей несколько слов на заседании регионального правительства 28 мая 2020 года.

Как свидетельствуют СМИ, губернатор говорил о том, что в регионе много деревянного аварийного жилья. Что большая часть таких домов были построены столетие назад и использовались как «бараки». Что в современном мире такое жилье подлежит расселению, а здания, в случае признании их аварийными, сносу. Однако, по мнению губернатора, в начале и конце 1990-х такие дома стали массово признавать объектами культурного наследия, при этом никаких действий по их сохранению муниципальные власти не предпринимали. В результате, спустя время, когда дома расселены, а их юридический статус не пересмотрен, такие дома начали разрушаться или уничтожаться. «Муниципалитеты сами признают здания памятниками, не проводят никаких работ по их сохранению, потом они становятся аварийными, уничтожаются, и чиновники идут под суд. Гротескная ситуация, абсурд»,— заявил Александр Дрозденко.

И поручил оценить состояние памятников и «обновить» их реестр, а также определить необходимость включения всех вновь выявленных объектов в госреестр объектов культурного наследия. «Прошу проанализировать все эти памятники, не те, что уже попали в региональный или федеральный реестр, а вновь выявленные по возрасту, а не по тому, что они представляют какую-то архитектурную или историческую ценность. Большинство таких домов типовые»,— пояснил свою мысль Александр Дрозденко.

Губернатор добавил: «Мы сами становимся заложниками тех юридических ситуаций, в которые себя вогнали». И пояснил: «Не все бараки надо сохранять. Иногда на их месте можно построить школу искусств или еще что-то полезное, а мы не можем ничего с ними сделать по юридическим соображениям».

Упоминавшийся выше Владимир Цой, разумеется, пообещал губернатору провести экспертизу памятников в ближайшее время. И тоже добавил: «Другое дело, нам бы организовать эту работу с муниципалами, чтобы не нарваться на сопротивление местной краеведческой общественности».

Теперь попробую перевести на русский — с языка начальства.

У губернатора Дрозденко — в области пожар, во всех смыслах слова. Памятники архитектуры горят один за другим, общественники возмущены попустительством и бездействием властей, работает бригада Следственного комитета и МВД, уголовных дел — фейерверк с букетом.

И вот губернатор обсуждает эту пожарную, требующую четких и быстрых действий, ситуацию с коллегами по областному правительству. Судя по тому, что он говорит, он самой проблемы не понимает и не чувствует. Он просто не видит ее, вернее, видит не в том.

Судите сами. Ни слова — об общем состоянии дел с памятниками Ленинградской области. Ни слова — об отсутствии в регионе профильного госоргана по охране наследия (кстати, и несмотря на то что вопрос этот поднимался на заседании Совета при президенте РФ по культуре еще в декабре 2016 года председателем ЦС ВООПИК Галиной Маланичевой). Ни слова — о полномочиях и ответственности региональных и муниципальных властей по части сохранения наследия, о том, как устроена в области эта система и какие она приносит плоды. Ни слова — о мерах, которые должны быть приняты для сохранения уцелевших памятников области. Ни слова — о личной ответственности областных руководителей за регулярные утраты объектов культурного наследия.

Зато куча набивших оскомину слов — о «бараках», о том, что не все нужно сохранять, о пересмотре списков памятников. И в ответ, конечно же, губернатор услышал нужные слова — не о совместной работе с «краеведческой общественностью», а о ее сопротивлении, на которое как бы не нарваться.

Логика, в общем, такая: не в том проблема, что памятники гибнут, а в том, что памятников слишком много. Ведь их сносить нельзя, и — «мы заложники юридических ситуаций». Не в том абсурд, что наследие горит, а в том, что чиновники идут из-за этого под суд.

Хотя абсурд на самом деле в том, что культурное наследие — в заложниках у таких управляющих. Так что вся надежда на Следственный комитет. Других властных заступников у наследия, похоже, пока не просматривается.