«Кто-то же должен за бесплатное платить»

Самоизоляция граждан во время пандемии привела к тому, что в пиковые моменты, по оценке Минкомсвязи, рост трафика в сетях провайдеров домашнего интернета достигал 80%, при этом бизнес обязали обеспечить бесплатный доступ к ряду ресурсов. О том, как «ЭР-Телеком» (бренд «Дом.ru») справляется с нагрузкой и сокращает персонал для роста производительности труда, “Ъ” рассказал его президент и основной владелец Андрей Кузяев.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Как пандемия повлияла на операторов связи? Востребованность интернета, в отличие от многих других сервисов и продуктов, только выросла. Затронул ли вас кризис?

— Коронавирус стал спусковым крючком для мирового кризиса, и мы находимся в его эпицентре. Телекоммуникационная отрасль в этот период показала солидарность со страной, огромное количество людей работали и обеспечивали страну связью. Произошел огромный рост спроса на наши услуги, причем мы полностью его удовлетворили, предоставили бесплатный доступ к ресурсам, возможность перенести платежи. Несмотря на космический скачок в объемах потребления трафика, сумели пройти это время без аварий.

— Отрасль не была признана пострадавшей от коронавируса, но меры ее поддержки планируется включить в план восстановления экономики. Как вы их оцениваете?

— Отрасль однозначно пострадала и пострадает от кризиса. Сейчас пострадавшими признаны отрасли, у которых выручка упала больше чем на 30%. Телекоммуникационная отрасль упадет, по разным оценкам, на 5–10%. Но телекоммуникации и IT-компании станут одними из драйверов роста экономики и выхода из кризиса.

Меры поддержки стали результатом совместной работы всего отраслевого сообщества, и то, что президент нашел возможным поддержать часть предложений, я считаю очень важным. Но одна из очень существенных мер оказалась пока не в фокусе внимания властей. Исходя из специфики отрасли, мы должны инвестировать в развитие инфраструктуры около 20% от выручки. До сих пор мы имели результат всплеска инвестиционной привлекательности телекома со второй половины 2000-х годов до середины 2010-х. Сейчас видим регулярное снижение объемов инвестиций в развитие инфраструктуры. Рост спроса на телеком-услуги в период пандемии во многом исчерпал накопленные резервы. И наше предложение в том, чтобы инвестиции, которые направляются на развитие сетей связи, вычитались из суммы прибыли операторов. Это позволило бы стимулировать дальнейшие инвестиции.

— Вы выделяли дополнительные средства на укрепление сетей в период пандемии помимо уже заложенных на год?

— В апреле мы были вынуждены направить около 1 млрд руб. на увеличение пропускной способности сети, в том числе в магистральных каналах. И попали в ножницы. С одной стороны, у нас год к году трафик вырос на 75% в пике, а сейчас после прекращения действия карантина во многих регионах он увеличился на 65% к прошлому году. При этом выручка сократилась на 5–10% (как сообщал “Ъ” 10 августа, выручка операторов широкополосного интернета сократилась во втором квартале в среднем на 2% из-за действия в этот период акций с бесплатным доступом к контенту или более высокой скорости, а также введения возможности отложенного платежа; в «ЭР-Телекоме» ранее объясняли снижение выручки этими же причинами.— “Ъ”). То есть мы вынуждены создавать гораздо более мощные системы и сети, при этом выручка не растет, а имеет тенденцию к снижению. В этой связи мы считаем, что надо существенно менять характер нашего B2C-бизнеса, над чем мы активно работаем.

— Как прошел эксперимент Минкомсвязи по предоставлению бесплатного доступа к социально значимым интернет-ресурсам?

— Как человек, который всю свою судьбу связал с телекоммуникационной компанией, могу сказать, что, когда я слышу от государства, что нужно обеспечить какие-то бесплатные услуги, но при этом оно не собирается за них платить, становится страшно.

Первый раз я вздрогнул, когда государство обязало бесплатно транслировать 20 каналов мультиплекса. «Российская телевизионная и радиовещательная сеть» получает деньги из бюджета, а мы как частные компании это делаем бесплатно. Второй раз я вздрогнул, когда появились требования по «закону Яровой», который требует от нас порядка 10 млрд руб., что сложно выполнить в условиях кризиса. Сейчас власти согласились ослабить требования, за что мы благодарны (как сообщал “Ъ” 27 апреля, Минкомсвязь согласилась отложить вступление в силу части наиболее затратных норм закона, касающихся объемов хранения данных).

Что касается новой инициативы — когда мы говорим не «бесплатный интернет», а «доступный интернет», она звучит гораздо симпатичнее. И то, как организован «пилот», все-таки показывает, что министерство понимает специфику ситуации (в рамках эксперимента, начавшегося в апреле, бесплатно пользоваться 391 сайтом из списка могут граждане, имевшие к апрелю действующий договор с провайдером домашнего интернета, при этом владельцев сайтов обязали создать специальные версии без видеоконтента.— “Ъ”). Мы прекрасно осознаем, что сегодня, если человек не подключен к интернету, он фактически вырван из социальной жизни, юридической сферы, возможности найти работу, общаться с близкими. Но когда идут попытки встроить туда развлекательный контент, это вызывает вопросы и недоумение.

Чудес не бывает, и кто-то же должен за бесплатное платить. Поэтому необходимо решение, которое обеспечит работоспособность отрасли, не разрушит ее экономические основы, потому что тогда за все придется платить государству. Как сейчас платят за трансляцию телеканалов из мультиплекса, так же придется доплачивать за оказание телекоммуникационных услуг. Это не тот путь, который нам необходим.

— Есть абоненты, которые перестали платить в период пандемии?

— Мы решили не отключать людей в случае появления задолженности во время кризиса. К нам обратились сотни тысяч клиентов с просьбой перенести платеж. Из них 90% выполнили свои обязательства и заплатили, но около 10% тех, кто попросил обещанный платеж, его в результате не оплатили. Это десятки тысяч клиентов.

С точки зрения солидарности и общенационального объединения в трудный период, мы спокойно к этому относимся, но в долгосрочном плане, конечно, считаем, что все-таки рыночный принцип создает наиболее благоприятные условия для развития отрасли.

А постоянная идеология социализации телекома создает условия для технологического отставания, нужно находить компромиссные решения в регулировании.

И еще напомню, что цена телекоммуникационных услуг в нашей стране одна из самых низких в мире. В 2019 году Россия заняла четвертое место в рейтинге стран с самой низкой стоимостью мобильного интернета и первое — среди стран с самым дешевым безлимитным доступом. При этом экономика нашей страны находится между 40-м и 50-м местом в мире. Очевидно, отрасль не получает тех денег, которые должна получать.

— Как планируете повышать выручку, если абонентская база почти не растет и даже происходит отток?

— Мы продолжаем видеть возможности для роста в телекоммуникационном бизнесе. До сих пор около 35–40% российского рынка не консолидированы. «ЭР-Телеком» долго был компанией больших городов, но теперь мы участвуем в программе устранения цифрового неравенства и активно выходим за городские пределы. Кроме того, из-за пандемии много наших клиентов выехали за город. Так что возможность, которую мы для себя определили,— географическая экспансия.

Следующее направление — развитие в Москве в сегменте B2B. Мы уже развернули здесь более 1 тыс. км оптических сетей. За прошлый год мы выросли в этом сегменте на 50%, и в этом году у нас выручка будет под 4 млрд руб. Собираемся также развиваться в Подмосковье, не только в В2В, но и в В2С. Наша цель — в столице с учетом Москвы и Подмосковья довести выручку до 10 млрд руб. Замечу, что порядка 70% этого рынка в Подмосковье еще не консолидировано.

Еще одно — рынок домофонии («ЭР-Телеком» с 2018 года устанавливает на дверях подъездов домофоны с функцией видеонаблюдения, подключенные к онлайн-платформе, на этом рынке компания конкурирует в том числе с «Ростелекомом».— “Ъ”). Мы собираемся наращивать присутствие во всех российских городах. Уже сегодня охватываем 3,4 млн домохозяйств в стране. Также будем активно выходить на рынок магистрального трафика и оказания услуг B2O (business to operator — рынок межоператорских услуг, в рамках которого оказываются услуги аренды каналов, пропуска и обмена трафиком, монтажа и эксплуатации оборудования и т. д.— “Ъ”). Сейчас мы уже сумели нарастить проникновение во всех наших городах выше 30% в сегменте B2C (business to customer — услуги конечным потребителям.— “Ъ”), в B2B (business to business — услуги корпоративным клиентам.— “Ъ”) мы занимаем больше 10% от всего объема предоставления услуг России.

— Вы говорили, что планируете повышение производительности труда на 100%. Достижим ли этот показатель в условиях кризиса?

— Когда я был в руководстве «ЛУКОЙЛ Оверсиз», в компании работало 3,5–4 тыс. человек, а выручка составляла $24 млрд на пике. Когда я пришел в «ЭР-Телеком», в компании было 16 тыс. человек и 22 млрд руб. выручки. Когда я сравнил цифры с другими показателями по промышленности, получилось, что мы в самом хвосте по производительности труда.

Однозначно производительность является ключевым драйвером роста нашего бизнеса, половина затрат приходится на фонд заработной платы. Сейчас в компании работают около 18 тыс. человек. В 2018 и 2019 годах мы увеличили производительность труда на 15% и 17% соответственно, в 2020 году с учетом антикризисных мероприятий она вырастет еще на 30%, на 2021 год планируем 25–30%. Таким образом, в следующем году уже завершим план. Мы стремимся достичь 4,5–5 млн руб. выручки на человека в год. Но это все еще очень низкий показатель, наши коллеги из IT имеют выручку около 40–50 млн руб. на человека. И будущее телекоммуникационной отрасли в том, чтобы быть конкурентоспособными и достичь той же производительности труда. Долгосрочная цель для нас — не меньше 30–40 млн руб. выручки в год на человека на рубеже десяти лет.

— Как можно этого достичь?

— Сделать максимально плоскую структуру управления. Сейчас у нас пять этажей управления, когда-то было больше десяти. Мы укрупнили нормы управляемости. Также хотим избавиться от дублирования, ненужной бюрократии, внедрить максимально рациональные бизнес-процессы, провести максимальную диджитализацию. Масштаб наших инвестиций в IT сопоставим с масштабами инвестиций в инфраструктуру и составляет почти 3 млрд руб. в год.

Еще одна цель в том, чтобы все решения, которые мы принимаем, были построены как единая платформа с четким интерфейсом и качеством взаимодействия. Сейчас в масштабах страны мы имеем четыре разные биллинговые системы, но вскоре будет одна. Сейчас у нас в колл-центре работают 2,5–3 тыс. человек, они обрабатывают более 14 млн звонков в год. При этом из ста звонков по продаже услуг только три приносят результат.

Мы хотим в принципе уничтожить все рутинные бизнес-процессы, которые по факту разрушают клиентский опыт и ценность продуктов, заменив их автоматизацией и искусственным интеллектом. Помимо этого, планируем развивать инсорсинг и аутсорсинг, создавая вокруг себя экосистему партнерств.

— Вы ориентируетесь на IT по производительности труда, но IT-компании сейчас получают существенные налоговые льготы на персонал. Получается, вы в неравных условиях?

— Я очень надеюсь, что все-таки понимание того, что телекоммуникационная отрасль находится не просто в кризисе, а в стагнации, станет очевидным для большинства людей, принимающих решения в стране. Нужно понимать, что нельзя до бесконечности доить эту корову, пора бы уже создать условия для ее дальнейшего роста и развития.

Сегодня мы рассчитываем на свои силы, но если государство сочтет возможным создать регуляторные условия для дополнительного роста и развития — отлично. Не создаст — будем искать точки роста сами. Сейчас из 18 тыс. наших сотрудников, 10–15% занимаются IT. В какой-то степени стимулы, которые государство создает для IT-компаний, коснутся и нас.

— Вы упомянули, что планируете сокращение персонала. Кого оно затронет?

— Однозначно мы не планируем сокращение персонала, которое приведет к снижению качества сервиса.

Но в условиях кризиса мы должны действовать исходя из рыночных условий и в том числе принимать непопулярные решения.

Мы уже сократили число наших региональных филиалов за три месяца с 38 до 14. Оптимизируем часть сотрудников с целью обеспечения роста производительности труда, это создаст условия для будущего роста компании.

— Планируете ли сокращать кредитное плечо?

— Надо понимать, что проникновение широкополосного интернет-доступа уже превысило 80%, а рынок за последние годы вырос всего на 3–5%. При этом телекоммуникационная отрасль не цикличная. Во времена кризисов она серьезно не падает. Это создает возможности использовать кредитное плечо для финансирования нашего дальнейшего роста и развития.

Последние пять лет мы держали показатель 3–3,5 по соотношению долг к EBITDA. По итогам первого квартала 2020 года соотношение долг к EBITDA составило 2,7. Так что мы умеем работать с кредитным плечом. В условиях кризиса мы сокращаем долговую нагрузку, когда же видим возможности для роста — наращиваем масштаб инвестиций. Поэтому в этом году вы увидите сокращение нашей долговой нагрузки.

Да, у нас кредитная задолженность около 55 млрд руб., но у нас и EBITDA каждый год растет на 35–40%, мы полностью обслуживаем все кредитные обязательства. Очевидно, что в условиях кризиса мы будем менее агрессивно инвестировать, сократили инвестиционную программу на 30%. Но как только будут первые признаки оживления, снова уйдем в коридор 3–3,5 и там будем себя очень благоприятно чувствовать.

Впереди по-прежнему амбициозная цель — до 2024 года вырасти не меньше чем вдвое. И мы видим огромное количество возможностей для этого роста, и однозначно, что будем использовать кредитное плечо. Снижение ключевой ставки ЦБ РФ также будет способствовать росту наших инвестиций.

— В прошлом году вы получили частоты для тестирования 5G и говорили, что рассчитываете стать инфраструктурным оператором. Каковы результаты тестов?

— Мы уже инфраструктурный оператор в масштабах страны. По объему проходимого трафика по нашим сетям мы занимаем второе место после «Ростелекома».

Развитие инфраструктуры является важным фактором роста для всей экономики телекоммуникаций, и мы хотим быть альтернативным инфраструктурным оператором для всех, кто рассматривает возможность получения и предоставления коммуникационных услуг. Сделать это направление ключевым бизнесом и создать открытую телекоммуникационную платформу.

Ею смогут пользоваться любые компании и частные лица. Здесь мы планируем повторить опыт Amazon. Исходно компания создавала облачные сервисы для себя, потом они стали настолько уверены в них, что начали предоставлять другим интернет-магазинам и компаниям.

Что касается 5G, мы действительно получили право провести эксперимент, но мы не претендуем на мобильный сегмент оказания услуг. Мы закончили тестирование оборудования ряда вендоров, в частности Nokia. Нас интересует сегмент фиксированного 5G, который будет обеспечивать возможность оказания услуг для нас как для фиксированного оператора. Также мы очень внимательно следим за развитием ситуации вокруг частот для этого стандарта. Однозначно, нас интересует любой новый бизнес, который существует в телекоме.

— Как в целом оцениваете политику государства в отношении регулирования телеком-рынка?

— Кризис в какой-то степени прервал тот цикл и те задачи, которые президент поставил в рамках развития страны. Но мы наблюдаем огромный позитив в том, что создана национальная программа «Цифровая экономика». Мы признательны за то, что получили право участия в аукционах на устранение цифрового неравенства в регионах в прошлом году. И именно в равноправном доступе к реализации госпрограмм я вижу будущее для нас как для компании и для всей отрасли. Я считаю, что в основе реализации программы «Цифровая экономика» также должен лежать принцип рыночной конкуренции и равнодоступности телеком-операторов к ее реализации.

Интервью взяла Юлия Тишина