«Мы продаем только то, во что сами верим»

Долговой рынок в 2020 году пережил короткий шок в марте, всплеск активности во втором квартале и спад в ожидании второй волны пандемии коронавируса — в третьем. Однако и в такой ситуации «американских горок» инвестбанки наращивали бизнес и клиентскую базу. О том, как реагируют эмитенты и инвесторы на волатильность фондового рынка во время пандемии, какие новые возможности появились у физлиц сегодня и почему интересно инвестировать в социальные облигации, в интервью «Деньгам» рассказали соруководитель, главный исполнительный директор инвестиционного банка BCS Global Markets Алексей Гонус и руководитель департамента рынков долгового капитала BCS Global Markets Алексей Куприянов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— В этом году ситуация в экономике была очень нервозной. Как это отразилось на настроениях инвесторов?

А. Г. Фокус BCS — это клиенты с инвестиционным потенциалом, крупные и устойчивые компании, которые имеют рейтинг. Мы не гнались за огромным кредитным портфелем, гораздо важнее было получить качественных клиентов для долгосрочного сотрудничества по инвестиционным продуктам. В этом — наше отличие от классического банка. Благодаря этой стратегии мы не получили каких-то серьезных проблем этой весной.

Однако не будет преувеличением сказать, что в марте у всех было предчувствие кризиса. Клиенты столкнулись с падением доходов и нервничали из-за сложностей с обслуживанием текущих долгов. Впрочем, и банки не могли определиться с клиентской политикой. В итоге какое-то время фактически классическое кредитование было заморожено, а это серьезное испытание для клиентов, которые работают в расчете на то, что, погашая один кредит, они могут получить новый.

Однако важное отличие этого шока от кризиса 2008 или 2014 года — это принципиально иная позиция регулятора. Впервые процентные ставки не выросли, а упали, и это реально очень помогло — и кредиторам, и заемщикам. В этом году ЦБ проводил политику, характерную для всех регуляторов развитых стран, которые в кризис понижают ставки. В итоге рынок избежал громких дефолтов, хотя в начале первой волны пандемии все очень нервничали, помня опыт предыдущих кризисов.

А. К. В связи с пандемией облигационный рынок тоже испытывал некоторую тревожность, ведь по опыту прошлых кризисов так называемое окно для размещения может закрыться даже на полгода. Более того, даже потом первые долги обычно размещают только первоклассные эмитенты типа «Газпрома», который, как ледокол, «прорубает окно» для других заемщиков.

В этот раз все отделались легким испугом — «окно» было закрыто примерно две недели, и уже в конце марта мы провели сделку по размещению облигаций «Роснано». Конечно, первые выпуски делались на свой страх и риск, так как никто из участников рынка до конца не понимал, куда все движется.

Первая сделка после заморозки рынка, конечно, была непростой — из-за волатильности были сложности с оценкой ОФЗ. Кроме того, мы опасались, что из-за сложной конъюнктуры большая часть бумаг уйдет организаторам. Сделка с «Роснано» была показательна тем, что она прошла в самый пик нервозности. У компании, по сути, было два варианта — или отказаться от сделки, или же пойти навстречу рынку. В итоге эмитент оперативно отреагировал на изменение конъюнктуры со ставкой, выставив дополнительную оферту, и спрос на бумаги был очень хорошим. На наш взгляд, это была хорошая сделка для инвесторов и приемлемая для «Роснано». А потом уже размещения пошли непрерывно.

— То есть коронавирус не обрушил долговой рынок?

А. К. Когда инвесторы поверили в политику ЦБ по снижению ставок, они стали активно покупать бумаги, и этот всплеск интереса мы наблюдали примерно до середины лета.

То есть никакой тотальной депрессии из-за коронавируса на рынке не было. Только ближе к августу ситуация стала более волатильной.

Особенность текущего кризиса — в специфике компаний, которые размещали долги. Надо сказать, что последние несколько лет крупнейшие компании, находясь в стрессе из-за санкций и кризисных историй, накопили существенную подушку безопасности. Кроме того, они прошли основные технические перевооружения и у них нет потребности в новых больших заимствованиях. В текущей ситуации они просто «переворачивают» свои долги. То есть компании первого эшелона выходили в этот период на рынок не за новыми долгами, а чтобы зафиксировать новый уровень ставок.

— Вы сказали, что бодрое настроение сохранялось на рынке до середины лета. Как переживает долговой рынок вторую волну коронавируса?

А. Г. Поскольку мы развиваем комбинацию инвестбанкинга с корпоративным, то никакое изменение конъюнктуры не является для нас проблемой. Этот год еще раз подтвердил эффективность этой модели, потому что если в первом полугодии был высокий спрос на размещения, то сейчас — благодаря снижению ставок — более перспективными для эмитентов становятся кредиты. Сегодня ставки по кредитам ниже, чем на долговом рынке. Это связано с тем, что ЦБ дал сигнал, что ставки падать не будут, и желающих покупать российский долг сегодня не так много. Это нормальная ситуация при ослаблении валюты. Снижение ставок повышает популярность инвестиционных продуктов как более рентабельных, и наоборот.

— То есть вы фактически советуете клиенту в конкретный момент времени, что ему выгоднее — размещать облигации или брать кредит?

А. Г. Как я сказал, BCS Global Markets — это симбиоз классического и инвестиционного банкинга, и это уникальная модель. Потому что в отличие от крупных банков, где, конечно, есть оба таких подразделения, в BCS это работает в связке — во имя единой цели. В классических банках эти направления существуют параллельно и даже конкурируют друг с другом.

Что такое классическое кредитование? Это работа в рамках процентной маржи, которую дает тебе привлечение вкладов под условные 3% годовых и выдача кредитов заемщикам первого эшелона под 7% годовых. Мы отличаемся тем, что операцию с выдачей долга можем провести несколько раз — можем дать кредит, выпустить облигационный заем и можем держать на книге 1 млрд или 2 млрд руб., а эмитенту выпустить долгов на 30–50 млрд руб. Клиент нас воспринимает как банк, который выдал всю эту сумму.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Кстати, тот факт, что мы некрупные, тоже является преимуществом для наших клиентов. Во-первых, мы быстро принимаем решения, что особенно важно в моменты высокой волатильности, во-вторых, мы не держим бумаги на балансе. Почему это важно? Объясню. Если компания заинтересована в публичности своего долга, ей нужны продажи для расширения своей клиентской базы. В этом нам помогает ФГ БКС — огромный брокер с большой розничной клиентской базой.

Ну и наконец, у нас большая база клиентов-нерезидентов, которые опасаются работать с госбанками из-за санкций и заходят на российский рынок через нашу платформу. И наоборот, российские клиенты выходят на глобальные рынки через нашу международную платформу.

— Как пандемия повлияла на рынок M&A и ECM?

А. Г. Я бы не сказал, что спрос на эти сделки упал, однако в текущей ситуации они требуют больше времени. Основная сложность — в оценке стоимости бизнеса. Даже стоимость простого офисного центра сегодня непросто просчитать, ведь арендные ставки плывут, вакантные площади увеличиваются. Со сложным операционным бизнесом все еще сложнее. Однако мы более оптимистично смотрим на четвертый квартал 2020 года и начало 2021 года, когда начнут реализовываться временно отложенные сделки.

— С чьей стороны вы видите основной интерес среди продавцов — это компании, которые понимают, что не выживут в одиночку?

А. Г. Этот бизнес всегда остается актуальным, так как кто-то из владельцев хочет продать непрофильный бизнес, чтобы сфокусироваться на основном, а кто-то решает уехать из страны. Конечно, сегодня мы видим рынок продавцов, но покупатели тоже есть. В основном это госкомпании и иностранные компании, в частности из стран СНГ.

— Помимо M&A сделок BCS Global Markets участвует в подготовке IPO, в частности размещении группы «Самолет». Вы считаете, что сегодня подходящее время для таких размещений?

А. Г. Да, потому что для качественных эмитентов рынок есть всегда. Мы видим, что в отличие от многих отраслей экономики девелопмент чувствует себя сейчас хорошо. Стремительное снижение ставок в последние годы привело к рекордному росту ипотечного рынка, что, в свою очередь, позитивно отражается на бизнес-показателях крупных девелоперов.

А. К. Но важно отметить, что мы работаем только с инвестиционно привлекательными компаниями — это публичные качественные девелоперы, которые производят хороший продукт.

А. Г. Верно, это компании с большим капиталом и рентабельностью. Мы умеем читать баланс и можем оценить качество компании. Кроме того, у нас есть принцип — мы открываем риски на те компании, которые выводим на облигационный рынок или IPO. Обычно мы не продаем ничего из того, что не покупаем сами. Это классическая смесь коммерческого и инвестиционного банка.

Вопрос — в оценке, в определении мультипликаторов. Если говорить о группе «Самолет», то она является одним из лидеров в России по объему имеющегося земельного банка, а также предлагает привлекательную дивидендную политику. Мы в целом верим в качественный девелопмент и ожидаем, что у этих компаний будет расти прибыль и дивидендная доходность должна быть выше, чем текущие ставки по вкладам.

Сегодня величина дивидендов Сбербанка, например, выше, чем ставка по его же вкладам. А чем ниже процентная ставка, тем больше будет спрос на IPO и на акции.

— Вы же помните историю с народным IPO и волну негодования инвесторов, которые решили разместить деньги не на вкладах, а в акции надежного эмитента. Можно ли говорить о том, что менталитет розничных инвесторов изменился, ведь их неудачи — это репутационные риски для организаторов этих размещений?

А. К. Я бы сказал, что не менталитет поменялся, а сама ситуация на рынке ценных бумаг сегодня совсем другая, чем мы наблюдали в 2000-х годах. Сегодня альтернативные вложения приносят меньше доходности, чем дивиденды по некоторым акциям, а такого раньше никогда не было. Напомню, что физлица тогда покупали акции не ради дивидендов, а ради потенциала роста цены самих акций, и эта стратегия тогда себя не оправдала.

А. Г. Однако не все кейсы были неудачными для розничных инвесторов даже тогда. Посмотрите на Сбербанк, чьи акции подорожали примерно в 20 раз за последние 12 лет. Никто из инвесторов не разочарован.

— Но сегодня вы не видите угрозы в том, что фондовые рынки отмечают активный приток частных инвесторов?

А. Г. Все люди хотят заработать, поэтому при низких ставках по вкладам будут искать альтернативы. На развитых рынках рынок вкладов в десятки раз меньше, чем рынок альтернативных инструментов.

А. К. Частный инвестор проходит тестирование на риск-профиль. Наши требования к публичности компаний, о которых мы уже рассказали, вызваны тем, что мы стремимся защитить интересы инвесторов. Нам не так важно дать денег заемщикам, гораздо важнее четко соблюдать правила игры. Мы всегда рискуем собственной шкурой. Мы понимаем, что то, что мы продаем инвесторам, должно быть качественным.

— Сохраняются ли планы по поводу вашего собственного IPO?

А. Г. Наша стратегия в этом направлении не менялась — мы по-прежнему уверены, что наш бизнес будет расти, и в среднесрочной перспективе это потребует больше капитала и сильных партнеров. Мы планируем и привлечение долгового финансирования и со временем — выход на IPO. Но подчеркну — задачи полностью выйти из бизнеса у акционеров нет.

— Можно оценить, как выросла доля физлиц среди покупателей ценных бумаг?

А. К. На порядок. Если раньше при размещении облигационного займа розничные покупатели составляли несколько процентов, то сейчас это десятки процентов. Недавно мы проводили два размещения — «Максима Телеком» и «ВИС Финанс». Из 3 млрд руб. половину взяли физлица. Если бы раньше объем составил около 100 млн руб., то это было хорошим спросом со стороны частных инвесторов.

Конечно, народные IPO надо было проводить сейчас, а 10–15 лет назад нужно было приучать частных инвесторов к интуитивно более понятному рынку облигаций. Там нет резких провалов, в то время как с акциями никто не может гарантировать стабильный дивидендный поток. Сначала физлицам надо было инвестировать в ОФЗ и корпоративные бумаги.

А. Г. Сегодня же мы действительно наблюдаем революцию, когда физлица уходят из вкладов в облигации. Отчасти это связано и с активной цифровизацией процессов, ведь теперь не нужно никуда идти, чтобы открыть брокерский счет,— достаточно скачать приложение «БКС Мир инвестиций» и перевести деньги с карты на счет.

— Способствовала ли росту интереса «физиков» к фондовому рынку история с народными ОФЗ?

А. Г. На наш взгляд, больше помогло снижение ставок, потому что психологически люди не могут привыкнуть к ставкам по вкладам ниже 6% годовых.

А. К. Впервые за всю историю мы видим такое существенное падение ставок, и потому переход физлиц на фондовый рынок неизбежен. А что касается народных облигаций Минфина, то к ним есть вопросы. Например, если бы нам предложили продавать облигации Минфина для населения, то мы бы спросили, каким образом можно продавать один и тот же риск по разной ставке и с разной степенью ликвидности. Мы же понимаем, что ликвидные бумаги, очевидно, более интересный продукт, так как его можно использовать в качестве залога…

А. Г. Кстати, это очень важный момент. Облигации можно использовать для залога, репо. Физлицо или маленькая компания не может дать в долг ПИК или СУЭК, но может купить их долг. То есть в будущем может использовать эти ликвидные инструменты для развития своего бизнеса.

— Если говорить о розничных клиентах, то наблюдали ли вы в этом году всплеск интереса российских покупателей к покупке бумаг на глобальных рынках через вашу платформу BCS Global Markets?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

А. Г. На глобальных рынках в этом году тоже падали ставки. Доходность в евро близка к нулю, долларовые ставки тоже очень низкие. Но надо отметить, что в основном физлица пошли даже не на долговой рынок, а на рынок американских акций. Дивидендная доходность близка к нулю, но сам рынок вырос в полтора раза.

А. К. Была высокая волатильность на турецкой лире, поэтому долги Турции и турецких банков были популярны. Также мы видели большой интерес к турецким долговым бумагам.

— Как выросла ваша собственная клиентская база среди физлиц?

А. Г. Прирост клиентской базы группы ускоряется: за три квартала было открыто 114,5 тыс. новых брокерских счетов, динамика в два раза выше по сравнению с прошлогодними показателями с января по октябрь. Таким образом, уже 534 тыс. инвесторов являются клиентами ФГ БКС, по данным на 1 октября 2020 года.

— BCS GM в основном специализируется на компаниях второго эшелона, но вы говорили в интервью, что хотели бы иметь в портфеле и «голубые фишки». Удается ли вам расширять клиентскую базу в этом направлении?

А. К. У нас сохраняется фокус на компании второго эшелона, потому что у нас огромный опыт работы с этим сегментом. Мы умеем считать риски на эти компании и умеем хорошо их продавать. Но говорить о том, что мы не работаем с первым эшелоном, было бы неправильно. Мы размещали ПИК, «Роснано», МТС, АФК «Система», «Русал», ВЭБ, СУЭК и не только. Нередко компании, с которыми мы начинали работать, когда они были на грани второго эшелона, вырастают в первый эшелон.

А. Г. Но это не значит, конечно, что мы будем микробизнес выращивать до размера ПИК.

А. К. С той же компанией ПИК мы начали работать четыре года назад и очень рады, что компания выросла вместе с нами. Мы финансировали большой выпуск облигаций на 13 млрд руб., когда ПИК покупала «Мортон». Тогда мы поверили в компанию и не разочаровались.

— Хорошо, что вы не поверили в СУ-155…

А. К. В эту компанию невозможно было поверить, потому что она никогда не выполняла те требования, которые мы предъявляем к таким компаниям.

Для нас принципиально, чтобы компания соответствовала критериям публичности и была готова стать инвестиционно привлекательной.

Компания должна получить рейтинг, проводить международный аудит и раскрывать финансовую отчетность.

— Есть ли минимально допустимый порог рейтинга для вас?

А. К. Мы считаем, что для частных инвесторов наиболее привлекательный уровень — BBB+ по шкале российских агентств АКРА и «Эксперт РА», для институциональных инвесторов самый интересный уровень — это А, потому что А+ или АА уже дают инвесторам низкую доходность.

При этом когда я говорю о наших клиентах, то нужно уточнить, что мы стараемся больше работать с управляющими компаниями, а не с банками, которые сами могут быть организаторами размещений. А УК, конечно, ищут доходность при хорошем уровне риска.

— Если продолжить разговор о доходности с хорошим уровнем риска, чем вызван ваш интерес к сегменту кредитных нот, который вы недавно начали осваивать?

А. Г. Мы занимаемся тем, что сводим компании, которые хотят разместить долг, с теми, кто хочет купить долг. При этом мы давно уже не просто брокер, который выступает посредником по передаче долга. Во всей этой цепочке самое простое — классическое кредитование, синдицированные кредиты, облигационный рынок, а также кредитные ноты. Пока мы только в начале пути.

Почему это интересно клиентам? Приведу простой пример — сейчас ставки в евро нулевые или отрицательные. Кредитные ставки выше нуля. Те же фэмили-офисы заинтересованы в том, чтобы купить кредитные ноты компаний с высоким рейтингом, которые выпускают долги в валюте. У продавцов свой интерес — выходя в этот сегмент, они расширяют список покупателей. Чем больше клиентов покупало твои долги, тем выше шанс привлечь инвесторов потом в капитал.

А. К. Мы видим это из практики всех публичных компаний. Только IT-компании выходят на IPO, не имея перед этим облигационных размещений. Тот же «Самолет» сначала делал несколько выпусков облигаций.

— Недавно вы выступили пионером по размещению социальных облигаций Якутии. Расскажите, откуда возник интерес к этой теме?

А. Г. Изначально мы финансировали строительство социальных объектов в регионе. Идея была в том, что мы финансируем, а потом упаковываем этот долг в облигационный заем с высоким рейтингом. Мы переупаковали этот долг и предложили его рынку как производный от долга субъекта федерации с премией к ставке региона как обычного эмитента.

Долг был разделен на три транша с разным рейтингом и ставкой. Риск там минимальный, так как плательщик один — субъект федерации. Третий, младший транш с самым высоким риском без рейтинга, оставил себе второй оригинатор секьюритизации ввиду требований законодательства — в данном случае наш партнер по выпуску Группа «ВИС» в лице Компании проектного финансирования.

Смысл социальных облигаций в том, что таким образом государство стимулирует развитие инфраструктуры, которая полезна обществу и дает различного рода льготы. Регионам нужны школы, больницы, мосты и т. д., но это длинные проекты, срок возврата по которым — десятки лет. В бюджете, во-первых, таких сумм нет, а во-вторых, нет гарантий, что строительство будет завершено. В данном случае появляется инициатор ГЧП, который находит инвесторов. Субъект таким образом получает финансирование на строительство социальных объектов. Это едва ли не единственный выход для региональных бюджетов, потому что дает им реальную возможность реализовать подобные проекты. Причем в этой конструкции нет риска, что, даже имея деньги, регион потеряет их на недострое.

При нынешнем уровне ставок и спросе на облигации такие инструменты очень перспективны, так как мы можем предложить премию в несколько процентов при том же уровне рейтинга эмитента. На западных рынках такого рода бумаги могут составлять 25–30% рынка. В Скандинавии, например, эти инструменты очень популярны.

— Есть ли сегодня интерес к таким инструментам со стороны других регионов?

А. Г. Конечно, к нам обращаются и сами регионы, и строительные компании. У нас сейчас несколько проектов в стадии переговоров. Но конечно, не у каждого субъекта есть соответствующие рейтинги и не каждый подрядчик достоин доверия.

А. К. Одна из причин, почему мы вышли первыми на этот рынок,— мы не держим на балансе 10–15-летние проекты, как обычные банки. Мы просто не можем себе этого позволить. Наша задача — предложить инвесторам хороший долг. Все инвесторы могут купить не только обязательства Якутии, но и четкие обязательства региона по социальным объектам. То есть это такое осознанное инвестирование.

— То есть те принципы ESG (Environmental. Social. Governance), о которых сегодня заговорили многие крупные компании в России?

А. Г. Для нас тема социальной ответственности не пустой звук, это мировые тенденции в современных бизнес-процессах, которые мы поддерживаем. Наши аналитики делают мониторинг лучших компаний по ESG-темам и регулярно выпускают аналитические отчеты на предмет соответствия конкретных эмитентов и размещений ESG-принципам. Со своей стороны — при прочих равных — мы готовы поступиться доходностью, если есть возможность выпустить зеленые или социальные облигации. Но конечно, если вообще не будет заработка, то мы в проект не пойдем.

Мы не участвуем в проектах, которые вредны экологии или обществу. Например, в проекте по рытью ямы, в которую засыпаются ядерные отходы, мы точно не будем участвовать. Очевидно, что все инфраструктурные проекты полезны, и мы будем идти в этом направлении дальше.

BCS Global Markets® является зарегистрированной торговой маркой (торговым знаком), обозначающей в том числе услуги (1) ООО «Компания БКС» (2) АО «БКС Банк».

Предоставленные материалы и указанная в них информация не являются индивидуальными инвестиционными рекомендациями.

Ольга Иванова