Очень стражное кино

В прокат вышел «Человек из Подольска» Семена Серзина — один из редких отечественных фильмов года, говорящих что-то существенное о современном российском обществе. Андрей Плахов считает, что высказывание получилось осмысленным благодаря форме картины, балансирующей между реализмом и гротеском.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Соединить кинематографическую и театральную условность — перед этой задачей оказался известный и как актер режиссер Семен Серзин, сначала поставивший «Человека из Подольска» в Ярославском театре, а потом перенесший эту пьесу драматурга Дмитрия Данилова на экран. Театральность часто мешает добиться естественности на экране, но тут обратный случай.

Тем, кто не знаком с пьесой, может сначала показаться, что это бытоподобный киноопус в стиле «ползучего реализма». Его главному герою Николаю Фролову чуть больше тридцати, он живет с мамой в Подольске, разведен, работает в заштатной московской муниципальной газете «Голос ЮАО». Каждый день проделывает путь на электричке и метро в редакцию и обратно — мимо типовых московских новостроек и таких же типовых, как он сам, фигур. Действие еще до вступительных титров завязывается в толчее Курского вокзала, где на заурядного во всех отношениях «человека из Подольска» за короткое время сваливается куча неприятностей: сначала у него крадут кошелек, потом дает отставку девушка, с которой он встречался, наконец, его ни за что ни про что загребает полицейский патруль. Во все эти события легко поверить, настолько они будничны и ординарны. Однако первое впечатление, будто перед нами бытовая драма, ошибочно и вскоре будет развеяно.

Почти всю оставшуюся часть фильма герою придется провести в полицейском участке, где над ним будут изощренно измываться. Но пытки, которым его подвергают, не примитивные физические, а интеллектуальные и культуртрегерские: например, задержанного заставляют вспоминать историю Подольска, о которой он, к собственному стыду, знает меньше, чем об Амстердаме — городе своей робкой несбыточной мечты. Арсенал стражей порядка между тем обогащается «Черным квадратом» Малевича и романами Сорокина, ну просто полицейская академия искусствоведения. Кажется, еще немного — и в сцены допроса добавятся совсем не лишние здесь Гоголь и Кафка.

В этот момент может показаться, что вы угодили на чернуху или на разоблачительный фильм о ментах, но и тут произойдет осечка. Ни к одной из знакомых категорий это кино не отнести. Пожалуй, самые близкие его родственники — кинопритчи Вадима Абдрашитова, снятые по сценариям Александра Миндадзе еще в советские времена: «Охота на лис», «Поворот» или «Остановился поезд». Такое кино обычно начинается как частный бытовой случай с социальным уклоном, но вскоре с дьявольским холодком выруливает к запредельности.

В кинематографе Абдрашитова не было театральных корней, но была сильная школа советской кинодраматургии, от которой теперь ничего не осталось. Зато амбициозное кино подпитывается нынче театральной докудрамой. Из «Театра.doc» вышла и пьеса Данилова, как несколько раньше удачной адаптацией «новой драмы» в кино стал фильм Кирилла Серебренникова «Изображая жертву». Эти две работы сюжетно связаны с нравами полиции (или милиции, как она именовалась прежде), обе продюсировала Наталья Мокрицкая, а Серзин даже сыграл в новом фильме Серебренникова «Петровы в гриппе». Однако сходство лишь оттеняет различия, как и различия двух породивших их эпох российской жизни. Во времена восхождения к славе Серебренникова ценилось все эксцентричное, броское, парадоксальное: апогеем был блестящий матерный монолог следователя в «Изображая жертву». Сегодня кино вновь попало под цензурный пресс, и эзопов язык притчи, как и во времена Абдрашитова—Миндадзе, опять становится актуальным.

Но главный опознавательный знак времени — фигуры самого героя и тех, кто его насильно просвещает и воспитывает. Кто такой «человек из Подольска»? Серый без признаков и свойств персонаж (его талантливо воплощает вовсе не лишенный индивидуальности лидер группы OQJAV Вадик Королев) — типичный пассивный гражданин, идеальный кирпичик единогласного российского электората. А кто его «палачи» — старший Михалыч (Владимир Майзингер) и младший Палыч (Михаил Касапов), а также рулящая этим закамуфлированным под полицию садомазо-салоном «госпожа Капитан» Марина (уморительно эффектная Виктория Исакова)? Это метафизическая «власть», управляющая «народом» с помощью кнута и пряника, задача которой не только держать в страхе и наказывать за несуществующие грехи, но и искусно, даже с артистическим блеском манипулировать общественным сознанием.

После серии абсурдистских эскапад — чего стоит хотя бы танец прижившихся в участке гастарбайтеров — и жанровых перепадов от черной комедии до экзистенциального триллера и пародийного мюзикла фильм завершается освобождением героя, таким же беспричинным, как и его задержание. Такой финал можно было бы счесть фальшивым, но он, скорее, недоснят. Вам будет несложно мысленно доснять его, если вас хоть раз без всяких на то оснований задерживала полиция. Так было однажды со мной в одном провинциальном городе, и мне помогло только то, что я был журналистом из Москвы. Освободившись под утро, я снова встретил того самого мента, который увез меня в отделение за несколько часов до этого. На секунду мне показалось, что фильм начинается сначала.