Постановка на паузу

Известие о том, что Департамент культуры города Москвы не собирается продлевать истекающий 25 февраля контракт с художественным руководителем Гоголь-центра Кириллом Серебренниковым, все еще остается неподтвержденным, но уже породило опасения относительно будущего этой площадки. О перспективах Гоголь-центра размышляет Ольга Федянина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Когда 2 февраля Гоголь-центр отмечал свой восьмой день рождения, Кирилл Серебренников обратился к гостям с продуманной и прочувствованной речью: то, что речь была не слишком оптимистичной, услышали многие, но интерпретировать ее как прощальную всем пришло в голову лишь после появления сообщения ТАСС (со ссылкой на анонимный источник) о будущем уходе режиссера. Департамент культуры Москвы на следующий день отказался это сообщение комментировать, но и опровергать ничего не стал. Таким образом, на данный момент в статусе слуха и предположения в публичном пространстве существует информация, которая вообще-то для московского театрального ландшафта имеет не самое последнее значение.

Кирилл Серебренников возглавил Театр имени Н. В. Гоголя в августе 2012 года — назначение, инициированное тогдашним главой культурного департамента Москвы Сергеем Капковым, вызвало бурные протесты людей, которые считали, что «скандальный» режиссер угрожает великим традициям русского репертуарного театра. Часть труппы покинула театр. За восемь лет своего руководства Серебренников превратил Театр имени Гоголя в Гоголь-центр — и в самое модное, громкое, известное театральное место Москвы. При этом обновленный репертуар с самого начала не исчерпывался художественными предпочтениями и интересами нового художественного руководителя: Серебренников, неожиданно для многих оказавшийся чрезвычайно успешным продюсером, форматирует новый театр не «под себя», а открывает его целой генерации талантливых режиссеров и драматургов.

Кроме того, следуя европейской практике последних десятилетий, он строит новый театр как дом не только для своей труппы, но и для своей публики, и публика, особенно молодая, это ценит.

В Гоголь-центре действие не ограничивается зрительным залом, здесь есть и лекторий в фойе, и работающее днем кафе, и перформансы, концерты, презентации книг, дискуссии.

То, что Гоголь-центр оказался не воплощением индивидуальной руководящей роли и энергии одного человека, а работающей театральной моделью, стало очевидно в тот момент, когда против Серебренникова было возбуждено уголовное дело, тянувшееся больше двух лет и фактически не позволившее ему работать в театре. Для любого «театра одного худрука» это означало бы катастрофу. Гоголь-центр не остановил работу ни на один день и не отменил ни одну премьеру. После окончания процесса «Седьмой студии» Серебренников был приговорен к условному сроку, но сохранил право художественного руководства театром. И вот теперь, возможно, департамент культуры собирается режиссера этого права лишить, прекратив с ним трудовые отношения.

При этом найти причину такого решения затруднительно. Ссылка на ротацию кадров неубедительна: средний возраст и средний срок нахождения в должности московских худруков в последние годы приближались к цифрам, напоминающим о советском политбюро. Восемь лет во главе Гоголь-центра на этом фоне практически ничто. И главное, это восемь лет зримого, ощутимого успеха, зафиксированного не только в количестве премьер, зрителей, рублей, но и в прессе, призах, приглашениях на международные фестивали. Успех за рубежом сегодня, возможно, скорее вредит, чем помогает в наших чиновничьих кабинетах, но давайте не будем лицемерить: Кирилл Серебренников не просто очень известный и востребованный в Европе режиссер, но и в принципе первое имя, которое ассоциируется в мире с современным русским театром. Любая театральная метрополия сегодня, завтра и послезавтра примет его с распростертыми объятиями. Почему из числа этих метрополий так торопится вычеркнуть себя Москва, объяснению не поддается.

Чем он сегодня так неудобен столичным властям? Департамент не желает видеть в подведомственном театре худрука с судимостью?

При той скорости, с которой правоприменение охватывает все новые и новые слои населения, в такую чувствительность едва ли верится. Или пришло время реанимировать конспирологические версии времен судебного процесса — о влиятельных недоброжелателях, преследующих режиссера своей местью, которая не желает считаться ни с логикой, ни со здравым смыслом?

Но в русле тех же спекуляций возникает и примирительная версия: у Серебренникова много творческих проектов, и коль скоро Гоголь-центр оказался успешно работающей моделью, то теперь его создателя можно по взаимному согласию избавить от организационных нагрузок. Ключевые слова здесь «по взаимному согласию». Если оно имеется, то Кирилл Серебренников должен иметь возможность, во-первых, принять участие в выборе и назначении своего преемника в должности худрука, во-вторых, и дальше ставить спектакли в Гоголь-центре и осуществлять на базе Гоголь-центра свои проекты.

Отсутствие взаимного согласия тоже будет заметно сразу: какой бы крепкой и надежной театральной институцией ни был Гоголь-центр, он не сможет — и едва ли захочет — работать под руководством случайного назначенца.

А это значит, что самое яркое и успешное театральное место Москвы с большей или меньшей скоростью просто прекратит свое существование. Оставив без дома не только труппу, но и довольно большую часть молодой публики, которая, если бы Гоголь-центра не было, просто не пришла бы к мысли, что театр — это увлекательное место, в которое имеет смысл идти.

Без всех этих догадок, спекуляций и треволнений можно было бы и обойтись, если бы в сфере культуры с назначениями и увольнениями не обходились так, как будто речь идет о сверхсекретной стратегической отрасли промышленности. Если бы кадровые планы публично объявлялись загодя, кандидатуры художественных руководителей были бы предметом открытого обсуждения, если бы была профессиональная экспертиза, не работающая под кабинетным грифом «совершенно секретно». И ведь все это мы уже слышали: упомянутому Сергею Капкову в далеком 2012-м году именно такой стиль администрирования ставили в вину. Как будто бы и не было восьми с половиной лет.