Для детей с аутизмом закончились ресурсы
В Санкт-Петербурге первоклассников с РАС не готовы принимать в школы
Родители детей с расстройством аутистического спектра (РАС) обратились с петицией к губернатору Санкт-Петербурга Александру Беглову и региональному детскому омбудсмену Анне Митяниной. Они утверждают, что все инклюзивные классы в общеобразовательных школах уже заполнены и городские власти отказываются открывать новые. Первоклассников с аутизмом готовы принимать только в коррекционные школы, что нарушает право детей на образование. Президент Центра проблем аутизма Екатерина Мень подтверждает, что именно Санкт-Петербург вызывает в этом вопросе «особую тревогу». В городском комитете по образованию заявили, что «ведут обсуждение» вопроса об открытии дополнительных классов.
Фото: Влад Некрасов, Коммерсантъ
Фото: Влад Некрасов, Коммерсантъ
Петицию губернатору направили семьи детей с РАС (в обращении уточняется, что оно «сопровождается легкой или умеренной степенью интеллектуальной недостаточности») и умственной отсталостью. Автор текста петиции Анна Чистякова утверждает, что таким детям «нет места в образовательной системе Санкт-Петербурга». По ее словам, проблема заключается в нехватке специальных, ресурсных классов для детей с РАС. Такие классы расположены в обычных общеобразовательных школах; дети — в среднем до шести человек — могут учиться там по специальной программе, составленной в соответствии с их индивидуальными образовательными потребностями. Их пребывание в школе контролирует тьютор — квалифицированный для работы с РАС педагог. Постепенно дети с РАС начинают учиться вместе с другими школьниками — поначалу один час в неделю.
Сейчас в Санкт-Петербурге открыто 15 таких классов, где «успешно осваивают академические и социальные навыки в среде сверстников» 52 ребенка.
Анна Чистякова говорит, что связывалась с руководителями ресурсных классов в своем районе, но они «максимально заполнены», а новых не предвидится: городские школы отказываются открывать дополнительные ресурсные классы, ссылаясь на нехватку финансирования.
Госпожа Чистякова уточняет, что в некоторых образовательных учреждениях решение еще не принято, но и там семьям «в кулуарах» советуют отдать детей в коррекционные школы.
Обеспокоенные родители (в общем чате их около 250 человек) с октября прошлого года пишут письма в комитет по образованию города, но до сих пор не получили «конкретных ответов», говорит госпожа Чистякова. По ее словам, чиновники устраняются и предлагают решать этот вопрос со школами. «Родители особенных детей и так погружены в решение ежедневных проблем, но устройство ребенка в школу выбивает последние силы и деньги»,— говорится в петиции.
По данным ассоциации «Аутизм-Регионы», предполагаемое количество детей с аутизмом в Санкт-Петербурге — 9,43 тыс. человек, 6 тыс. из них — школьники (точной статистики по РАС в России нет). Согласно опросам ассоциации, около половины этих семей хотят, чтобы их дети учились в условиях инклюзии. Центр социальных и инклюзивных проектов «Северный мост» утверждает, что запрос об открытии новых ресурсных классов имеется в 14 из 18 районов города.
Анна Чистякова подчеркивает, что право на инклюзивное образование гарантировано законом. Она называет петицию «криком отчаяния». За две недели к кампании присоединились около 40 тыс. человек. После этого комитеты по образованию нескольких районов Петербурга предложили родителям встретиться. Госпожа Чистякова связывает это с петицией. Она, впрочем, не уверена, что проблему удастся решить до 1 апреля, когда начинается прием заявлений от родителей будущих первоклассников.
Президент Центра проблем аутизма Екатерина Мень говорит, что процесс включения детей с РАС в школьную среду — «большая хлопотная работа» во всех регионах России. Система, по ее словам, очень сопротивляется, так как привыкла «не видеть этих детей в школе». Поэтому закон не работает до тех пор, пока родители не потребуют его применения. Госпожа Мень уточняет, что есть регионы, где на этот запрос «следует нормальная реакция»: выделяется финансирование, повышается квалификация педагогов. Она приводит в качестве положительного примера Татарстан, Челябинскую, Воронежскую, Нижегородскую и Новосибирскую области. «А есть регионы, которые до последнего будут прибегать к репрессивным методам, придумывать карательные сценарии для родителей, привлекать опеку — делать все, только чтобы не меняться. Именно Санкт-Петербург в этом смысле вызывает у нас много опасений и тревог,— говорит госпожа Мень.—
Ответы, которые получают родители, приводят нас в недоумение. Мне кажется, комитет образования Петербурга может доиграться до судов».
Нет никаких объективных причин, которые мешали бы детям с РАС учиться в общеобразовательной школе, считает доцент кафедры логопедии МПСУ Ольга Азова. Она полагает, что дело даже не в недостатке финансирования — просто «обычная школа еще не привыкла к детям с особенностями». Госпожа Азова обращает внимание на нехватку квалифицированных кадров, а также на отсутствие статистики по количеству детей с РАС в России. «Так проблема становится неизведанной и непопулярной,— говорит она.— Но единственная возможность для детей быть обычными членами общества — учиться в нормотипичной среде».
Коррекционный педагог, основатель и руководитель центра реабилитации инвалидов детства «Наш солнечный мир» Игорь Шпицберг, напротив, полагает, что главная проблема как раз в финансировании. Он отмечает, что один ресурсный класс, а также шесть-семь квалифицированных тьюторов обойдутся государству примерно в 6 млн руб. в год — «сделают они два-три таких класса, обеспечат 18 человек, а что делать с еще 200 детьми (с РАС.— “Ъ”)?» Господин Шпицберг также отмечает, что ресурсные классы не единственная возможность получать образование для детей с РАС. В зависимости от тяжести расстройства дети могут и постоянно учиться в обычном классе, сопровождаемые тьютором, а могут «нуждаться в хорошей коррекционной школе». «В небольших городах детей вообще отправляют на надомное образование, потому что там нет педагогов, которые бы понимали, как с ними работать,— говорит господин Шпицберг.— Конечно, государство еще не все сделало, чтобы каждый ребенок с аутизмом получил помощь. Но нельзя сказать, что оно всегда и везде отфутболивает родителей, посылая всех в коррекционные школы. Почему так происходит в Петербурге, в большом городе, я не понимаю».
В петербургском комитете по образованию заявили “Ъ”, что сейчас «идет обсуждение вопроса об открытии дополнительных инклюзивных классов в городских школах». Чиновники отметили, что в городе уже заработали ресурсные центры, где «реализуются программы обучения педагогов».
«Подчеркнем, что специальные условия для получения образования должны быть созданы вне зависимости от формы организации образования детей с РАС,— прокомментировали ситуацию в пресс-службе Минпросвещения РФ.— Регионам оказывается методическая поддержка для выстраивания комплексных механизмов: от развития служб ранней помощи для детей и семей, организации комплексного сопровождения образования до профессиональной реабилитации. Методическая поддержка оказывается и в части модели "ресурсный класс", но она не рассматривается как единственная модель, при которой может быть реализовано все необходимое для поддержки детей с РАС». В ведомстве уточнили, что сейчас в стране работают более 10 тыс. инклюзивных школ и 8 тыс. детских садов, где предусмотрены условия для детей с ограниченными возможностями здоровья и с инвалидностью.
Согласно мониторингу Федерального ресурсного центра поддержки детей с РАС при Минпросвещения, порядка 7% таких детей обучаются в России с применением модели ресурсных классов. По словам директора центра Артура Хаустова, они работают более чем в 40 регионах России. «Важно отметить, что модель инновационная, она пришла в Россию пять-шесть лет назад. Сейчас мы наблюдаем, что она развивается и получает наибольшее распространение, что говорит о потребности у детей в такой модели»,— говорит господин Хаустов. Он признает, что школы при открытии таких классов сталкиваются с рядом проблем: в первую очередь, это вопросы финансового обеспечения и подготовки кадров. Сложности, по словам господина Хаустова, возникают и в связи с «организационными перестройками»: «Когда эта новая модель входит в школу, там меняется система связей, документооборот, технологии включения детей в систему обучения». Он полагает, что единственная возможность настроить работу системы — это «консолидация» государственных органов, некоммерческих организаций и родительских сообществ.