В конкурсе «Золотой маски» Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко выступил с «Дон Кихотом» — балет Рудольфа Нуреева перенес на московскую сцену худрук труппы Лоран Илер. Шансы «Дон Кихота» в национальном конкурсе взвешивает Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Это второй из трех балетных претендентов на «Золотую маску» (о первом, «Жизели» Большого театра, “Ъ” писал 15 февраля). Возможно, если бы не пандемический карантин, резко сузивший выбор номинантов, «Дон Кихот» и вовсе бы не попал в конкурс — несмотря на масштаб, многолюдность и яркость, балет Нуреева на исторической родине «Дон Кихота» выглядит диковато. Точнее, в России он кажется откровенной пародией на знаменитый спектакль Александра Горского (1900), сохранивший обаяние старомосковского балета и россыпь великолепных танцев, несмотря на увечья, нанесенные за сто лет его бесчисленными «редакторами».
Исторический флер и сохранность наследия — последнее, что интересовало 28-летнего Нуреева в 1966 году, когда он впервые поставил в Вене этот неизвестный Западу балет. Сам он успел станцевать Базиля еще в Ленинграде, вызвав упреки критиков стремлением превратить роль в набор эффектных трюков. В Европе он превратил в шоу уже весь балет. И вовсе не потому, что не помнил оригинал (утверждают, что заснятый на пленку спектакль Кировского театра удалось провезти через все границы) — просто сделал так, как считал нужным. Сократил кордебалет дриад до ничтожного десятка танцовщиц, обтесав их танцы до фоновой примитивности,— хотя именно прихотливость рисунка «Сна дон Кихота» считалась революционным ответом Горского симметричным композициям Петипа. Убрал ненужные ему характерные танцы, добавил своих, классических, весьма спорного достоинства; поменял местами картины балета, подлил сомнительного юмора в мизансцены, наконец, изменил сам жанр спектакля, превратив комедию в клоунаду. Вдобавок, за неимением оригинальной партитуры, Нуреев заказал новую оркестровку англичанину Ланчбери — тот своими музыкальными шуточками и дикой сменой темпов превратил милейшего профессионала Минкуса в глуповатого тапера. И, конечно, главным персонажем своего балета Нуреев сделал Базиля, создав танцевальный панегирик собственной виртуозности — у героя появилось невероятное количество танцев чудовищной сложности.
В 1981 году Нуреев поставил «Дон Кихота» в Парижской опере, обогатив его новыми подробностями, а художник Николас Георгиадис довел внешний вид спектакля до мюзик-холльной роскоши и стилевой бессмыслицы. Эта версия была признана эталонной, ее и приобрел московский «Стасик» из последних финансовых сил. Спектакль переносили в Москву этуали Парижской оперы Лоран Илер и Изабель Герен, работавшие еще с самим Нуреевым. И постановщики, и артисты очень старались, однако на премьере французский «Дон Кихот» выглядел одеждой с чужого плеча (см. “Ъ” от 28 октября 2019 года). Так, увы, он выглядит и сейчас.
Главный курьез — характерные танцы, исполненные с преувеличенной старательностью и вопреки тому, чему учат в наших училищах на уроках «нархара». Но танцевать по-французски — поворотливо, с бесчисленными рондами, заносочками и строго фиксированными руками — явно неудобно и «классикам». И, конечно, в труппе нет своего Нуреева или хотя бы обычного жизнерадостного виртуоза, способного одолеть каверзы партии Базиля без внутренней дрожи и внешних несовершенств. Лучшей в «масочном» спектакле оказалась Мария Бек: роль Повелительницы дриад она исполнила безукоризненно, с благожелательной уверенностью и балеринским шармом — недаром Лоран Илер возвел ее в ранг примы. Но на «Маску» за лучшую женскую роль была номинирована Китри — Оксана Кардаш.
Балерина танцевала качественно, без срывов (легкая помарка при переходе с двойных фуэте на одинарные не в счет), хотя от напряжения временами «косила» подъем. Однако танцевала не искрометно: издевательские темпы музыки, адажио, основанное на умении долго стоять на «пятаке» пуанта, не позволяли жить на сцене в свое удовольствие. Не было и любовной «химии» с нервически-интеллигентным Иваном Михалевым, да и требуемая французской традицией аристократичность Китри не позволяла проявиться естественному темпераменту.
Конечно, жюри может и поощрить усилия балерины, однако в номинации «Лучший спектакль» «Дон Кихоту», скорее всего, ничего не светит. Для Музтеатра, в последние сезоны привыкшего срывать «Маски», пандемическая пора оказалась неудачной и в оперном конкурсе. Очевидный фаворит — «Похождения повесы» в постановке Саймона Макберни, копродукция с фестивалем в Экс-ан-Провансе и Нидерландской оперой,— уже отбыл в Москве положенный по контракту срок и покинул сцену, не дождавшись конкурсных показов.