протокол
Вчера в Большом Кремлевском дворце (БКД) прошла церемония инаугурации президента Российской Федерации Владимира Путина. Специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ не нашлось места у бархатного канатика, отделяющего гостей от президента России. Поэтому он не увидел Владимира Путина. Зато увидел много другого, чего не увидели прильнувшие к телеэкранам россияне.
К инаугурации все было готово за несколько часов до ее начала. Любые подозрения в том, что такого не может быть, беспочвенны, и я готов доказать это.
На виду у всей Красной площади столицы без устали трудился "Первый канал". Между чудовищных размеров кранами от собора Василия Блаженного до Большого Кремлевского дворца были натянуты тросы, по которым несколько дней катались сложнейшие технические устройства на шариках и роликах. Высокопоставленные сотрудники Кремля (а других там просто нет), выглядывая из окон на необычный в этих местах трамвайный, как им казалось, шум, всякий раз, говорят, инстинктивно приседали из естественного опасения, что эти роботы по какой-нибудь производственной необходимости влетят к ним в окно. Но ничего страшного не случилось. Никто никому никуда не влетел. А просто были опробованы новейшие (для отечественного телевидения) технологии показа такого рода мероприятий.
Организаторы долго готовили парад на лошадях на Соборной площади. Достаточного количества лошадей в кремлевском полку не нашлось, и недостающих привезли из конного полка Мосфильма. Мне рассказывали, что когда с лошадьми начали работать, обнаружилась одна трагическая подробность: при первых звуках музыки лошади падали ниц. Хорошо хоть не замертво. Выяснилось, что накануне они участвовали в съемках некоего исторического фильма, и тогда специально обученным дрессировщикам стоило чудовищных усилий уложить их на землю под музыку какого-то марша. Потом все стало, слава богу, получаться, и эпизод с падающими лошадями был отснят на славу. Кто же тогда мог знать, что через короткое время России потребуются лошади, твердо стоящие на ногах. Увы, первое время на Соборной площади лошади под звуки российского гимна продолжали делать то, к чему только-только наконец-то привыкли. В результате до последнего момента уверенность в том, что они устоят на ногах при виде Владимира Путина, отсутствовала. Но смысла лишний раз суетиться уже не было. Накануне инаугурации лошадям задали корма и оставили их в покое.
Не сразу решилась и проблема президентского оркестра. Его тоже пришлось срочно доукомплектовывать. На Мосфильме, впрочем, свободных единиц, не занятых в церемонии инаугурации, похоже, не осталось. И президентский оркестр пополнили лучшими представителями оркестра Министерства обороны. Когда на Соборной площади я подошел к одному из этих профессионалов и спросил, удалось ли ему сыграться с коллегами, он с непонятной беспечностью ответил:
— А чего там? Репертуар-то один и тот же: "Славься!"
Свое дело сделала и Центральная избирательная комиссия. Удостоверение президента ее сотрудники во главе с Александром Вешняковым вручили Владимиру Путину накануне в более или менее интимной обстановке в Ново-Огареве.
За час до начала церемонии у входа в Большой Кремлевский дворец скопилась довольно большая очередь человек из трехсот. Гости, одетые не по погоде, а по рекомендации в пригласительном билете (для мужчин — темный костюм, для женщин — платье обычной длины), словно боялись, что не успеют на церемонию, и проявляли явные признаки нервозности. Очередь задерживали рамки металлоискателей.
Между тем кое-кто именно в эти минуты занимался важнейшими делами и решал несиюминутные вопросы. Так, режиссер Никита Михалков обнял президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова и долго что-то шептал ему на ухо, а когда тот довольно сдержанно, надо сказать, кивнул, громко обрадовался:
— Значит, сделаешь, батя, ладно?!
И уже через полминуты режиссер обнимал губернатора Краснодарского края Александра Ткачева и что-то шептал на ухо уже ему. Конечно, так-то к ним не наездишься.
И много такого можно было заметить в эти мгновения даже не самым вооруженным глазом. Если разобраться, так мало кто вообще в этой очереди был заинтересован в том, чтобы она двигалась быстро. Тем более что наверняка знали ведь, что со стороны Кремлевской набережной есть еще один вход в БКД и там нет вообще никакой очереди, ну просто пусто. А шли туда единицы. Так, не спеша, с палочкой к этому входу направился бывший член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев. Перед его бывшим начальником Михаилом Горбачевым вообще не стояло проблемы выбора: он на церемонию не приехал, поскольку предпочел читать лекции в Перу.
Не приехал, заболев бронхитом, и первый президент России Борис Ельцин. Об этом сообщил советник президента Владимир Шевченко. Но приехала Наина Ельцина, обычно предпочитающая быть в тени мужа. Между тем есть все-таки случаи, когда всем ясно: надо.
На парадной лестнице гости продолжали с удовольствием узнавать друг друга. Общее, я бы даже сказал страстное внимание было приковано к бывшему главе администрации президента России Александру Волошину.
Сначала к нему подбежал бывший министр сельского хозяйства, а ныне просто депутат Госдумы Геннадий Кулик и сгоряча так обнял господина Волошина, что оба чудом не упали. Отовсюду к Александру Волошину тянулись руки (тянулись ли они так же в день его отставки?). Он едва успевал пожимать их. Откуда-то справа раздался командный голос:
— Александр Стальевич! Дорогой!
Такой голос мог принадлежать только одному человеку — начальнику Генштаба Анатолию Квашнину. И они тоже обнялись, причем генерал Квашнин от души стукнул господина Волошина по спине. Появление в Кремле после долгого перерыва стало в результате непростым испытанием для бывшего главы администрации.
На втором этаже гостей сортировали по трем залам. В Андреевском происходила собственно церемония — туда попали самые заслуженные люди, такие как генеральный прокурор Владимир Устинов, члены правительства, высокопоставленные сотрудники администрации президента и другие официальные лица.
В Александровском зале собрался народ попроще: журналисты, актеры, олигархи. Насчет последних. Были все-все, исключая исчезнувшего еще до первых майских праздников главу "Интерроса" Владимира Потанина. Его в Александровском зале не увидел никто. В Андреевском его не было тем более. Если он даже и был в последнем (прежде всего по степени значительности), Георгиевском, то есть вместе с неистребимым корпусом депутатов Госдумы, то и эта изоляция уже сама по себе многое значила бы. Но и там его не было. Пропал человек. Не в Киеве ли поискать?
За полчаса до начала церемонии у канатиков, образующих коридор для прохода президента России, не осталось ни одного свободного места. Человек, вставший у этого бархатного канатика, знал, что делал. Во-первых, ему мог, проходя мимо, машинально кивнуть Владимир Путин. Во-вторых, это событие в жизни человека могла зафиксировать телекамера. В третьих, это могли зафиксировать коллеги. В общем был смысл держаться за это место.
И они держались. За их спинами на высоте пары метров были укреплены десятка два (в каждом зале) плазменных мониторов. По ним только и можно было наблюдать из Александровского и Георгиевского залов за церемонией инаугурации. За все то время, что она продолжалась, мимо нас по коридору, образованному нами же, пронесли флаг Российской Федерации, герб Российской Федерации и два раза, туда и обратно, прошел президент Российской Федерации. То есть можно с уверенностью сказать, что присутствующие в этих двух залах исполняли роль массовки в этой красочной церемонии. И многие еще дали бы многое, чтобы поучаствовать вчера в этой массовке.
Буквально пара десятков человек из нескольких сотен стояли, повернувшись лицом к мониторам, а не к канатикам. Среди них был кинорежиссер Александр Звягинцев. Я как-то случайно оказался рядом с ним и вдруг понял, как мне повезло. В этот момент начали трансляцию проезда кортежа президента России по Кремлевской набережной к Соборной площади. Количество камер, снимающих это событие, не поддавалось, на мой взгляд, даже приблизительному подсчету.
— Как вы думаете, вы могли бы снять лучше? — шепотом спросил я у него.
— Вряд ли,— с сомнением сказал он.— Понимаете, идее этого изображения подвластно все.
Я не понял, честно говоря, что он имел в виду. Именно поэтому Александр Звягинцев еще больше вырос в этот момент в моих глазах. Но я потом все-таки на свой страх и риск решил уточнить:
— А это с вертолета снимают?
— С вертолета,— подтвердил он.
Ясности не прибавилось.
— А это?
— Длиннофокусным объективом, практически с земли.
Увидев очередной мучительный вопрос, застывший в моих глазах, Александр Звягинцев шепотом, не отрывая взгляда от монитора, из жалости добавил, что с помощью длиннофокусного объектива можно разглядеть крупные фрагменты с большого расстояния.
— Все американское кино на этом построено,— пожал он плечами.
— Так это мы американское кино смотрим сейчас? — понял я.— Точно! Вот это колесо автомобиля, замирающее прямо у самого объектива... Где-то я это уже видел. В "Крестном отце"?
Он опять пожал плечами.
— Ну а вы,— спросил я снова,— иначе бы все-таки, я чувствую, сняли эту церемонию?
— У каждого свои методы,— вздохнул он.— На самом деле здорово снято. У нас так эти вещи, по-моему, никогда еще не снимали.
Владимир Путин вышел из машины и поднялся по лестнице на второй этаж. Он шел, как мне показалось, точно так же, как и четыре года назад: активно махая одной рукой и прижав другую и почти не глядя на людей, аплодирующих ему. В этом смысле он никому не дал шанса отличиться.
Церемония, как все видели, была довольно короткой. Президент даже не стал надевать тяжелую цепь, символ власти. И правильно: без скипетра она вообще не смотрится.
Зато президент произнес более или менее длинную речь. Из нее можно было понять, что за четыре года наша страна прошла длинный путь. Но путь, который ей предстоит пройти, еще длиннее, зато в конце нас всех ждет счастье. Только свободные люди в свободной стране могут быть по-настоящему успешными, сказал президент. И ни слова о том, что, как он говорил на старте предвыборной кампании, страна эта должна быть конкурентоспособной. Что, уже не должна? Не долго в таком случае у нас была такая интересная национальная идея. А жаль тогда, по-человечески жаль (нас всех).
Когда Владимир Путин закончил свою речь, снова прошел живым коридором и уже принимал парад (приглашенные части оркестра и лошадей не подвели организаторов), гости, стоявшие в этом оцеплении за канатиками, еще минут десять не сходили со своих мест. Чего они ждали? Что президент еще вернется к ним? Или переживали случившееся?
— По-прежнему настаиваете, что красиво? — снова спросил я Александра Звягинцева, который по телевизору не отрываясь смотрел на парад коней.
— Да, все было снято очень красиво,— подтвердил он.
Про то, как было сыграно, он ничего не сказал.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ