Старый папа
Ольга Федянина о триллере о деменции «Отец»
Французский драматург Флориан Зеллер выступил как сценарист и режиссер-дебютант — и его первый фильм сразу получил шесть номинаций на «Оскар» (а до того еще несколько призов разных международных фестивалей). Что из этих шести номинаций выйдет, мы узнаем уже через две недели, а тем временем «Отец» с Энтони Хопкинсом и Оливией Колман в главных ролях выходит в российский прокат
Фото: Русский Репортаж
Фото: Русский Репортаж
В списке претендентов на «Оскар» этого года имя Флориана Зеллера — вероятно, одно из самых неожиданных. 41-летний французский драматург, молодой по меркам отрасли, но чрезвычайно успешный, снял свой режиссерский дебют по собственной пьесе, которая уже стала международным театральным шлягером. Зеллер — мастер вожделенного для всех жанра «репертуарная пьеса»: мало актеров, камерное пространство, эффектные диалоги, актуальные темы. Самое популярное его сочинение — драматическая трилогия «Мать», «Сын», «Отец» (в другом варианте перевода — «Папа»): ее полностью или частями который сезон ставят во всех театральных метрополиях мира (в Москве «Отца» можно увидеть в «Современнике», «Сына» — в РАМТе, в российской провинции, кажется, тоже уже скоро не останется города без хотя бы одной постановки Зеллера). Главное достоинство этих пьес заключается в том, что роли выигрышны для актеров, будь то звезды Вест-Энда или провинциальные примы,— а диалоги, соединяющие многозначительность и минимализм, оставляют очень большое пространство для интерпретации. Вот и для своего кинодебюта Зеллеру (или его продюсерам) удалось ангажировать звездный дуэт из Энтони Хопкинса и Оливии Колман.
Фото: Русский Репортаж
Фото: Русский Репортаж
Энтони (Хопкинс) — своенравный обаятельный старик — живет в огромной буржуазной лондонской квартире вместе с дочерью (Колман) и постепенно погружается в деменцию. Всю бытовую повседневность мы видим его глазами: то, как его разрушающееся сознание комбинирует фантазии, страхи, воспоминания и реальные события, и составляет содержание фильма.
Для субъективного взгляда Энтони все, что вокруг него происходит, обладает одинаковыми свойствами абсолютной реальности. И это превращает его жизнь в триллер. Вот дочь рассказывает, что собирается уехать в Париж к новому возлюбленному,— но уже через несколько минут в гостиной Энтони натыкается на какого-то человека (Марк Гэтисс), который утверждает, что является мужем Анны, а никакого Парижа в помине нет. Малосимпатичный муж испаряется, но уже назавтра в той же гостиной сидит другой «муж» (Руфус Сьюэлл), чуть менее неприятный и с другим набором сведений. Вот появляется новая сиделка, которая накануне заходила познакомиться,— только у вчерашней (Имоджен Путс) было совсем другое лицо. Вот и сама Анна, вернувшись с покупками из ближайшего магазина, вздрагивает, потому что отец отказывается ее узнать,— но это и в самом деле другая женщина (тут, впрочем, то ли ошибка кастинга, то ли сознательное, но тем не менее неудачное решение: «двойника» Анны—Колман играет Оливия Уильямс, типажно обе актрисы имеют много общего, и перепутать их при тусклом квартирном освещении можно и без деменции). Заканчивается все в комнате дома престарелых, где лже-Анна и лжемуж оказываются медперсоналом, вполне профессионально заботящимся о впавшем в детство старике.
Хопкинс, центр и «паровоз» этого фильма, тянет за собой зеллеровский поезд с энтузиазмом, явно увлекшись темой. Он даже отдает герою свое имя — в оригинальной пьесе старика зовут не Энтони, а Андре. А когда вежливо-безразличная врачиха (Айеша Дхаркер) спросит у старика дату рождения, Хопкинс высокомерно (мол, нечего меня держать за сенильного идиота) отчеканит свою собственную: 31 декабря 1937 года. Такие подарки звезды экрана просто так не делают.
Играет Хопкинс грандиозно — с включением всех регистров обаяния, как отрицательного, так и положительного, с мельчайшей и молниеносной проработкой всех деталей и с самозабвенной безжалостностью к собственному тщеславию. Это великий полуторачасовой мастер-класс, как леонардовская «штудия» старческих рук или голов. Проблема в том, что больше в фильме нет ничего — хотя, разумеется, можно сказать, что этого достаточно.
«Отец» (как, впрочем, и две другие части драматической трилогии Зеллера) умело играет на нервах культивированной публики, тревожных и гиперответственных детей среднего возраста — от их имени в фильме как бы представительствует Анна. Правда, портрет этой условной и обобщенной публики в фильме у Зеллера выполнен с большой долей мухлежа. Анна Оливии Колман реагирует на выходки отца и его провалы сознания так, будто никогда не слышала слова «деменция» — вздрагивая от неожиданности, умирая от неловкости и глядя в камеру глазами затравленной лани. Но реальная Анна, из той социальной среды, которую демонстрирует фильм, еще за пять лет до диагноза сидела бы в окружении пособий, коучей и новейших исследований в журнале «Ланцет». И скорее внушила бы себе, что видит симптомы недуга у пока еще совершенно здорового отца, чем пропустила бы какую-то подозрительную мелочь. Но это уже был бы фарс, а у Зеллера-режиссера темперамент явно не фарсовый. Разумеется, судить о персонаже как о реальной персоне недопустимо — и все это было бы совсем лишнее, если бы сам режиссер сочинил для своей героини хоть какую-то другую реальность, чем бесконечно повторяющийся эмоциональный набор из беспомощности, угрызений совести и паники. Но ни у Анны, ни у всех прочих персонажей, кроме Энтони, в этом фильме нет никакой собственной реальности, есть лишь повадки и реакции. И вот портрет главного героя становится все совершеннее, а фильм — все скучнее. Мир вокруг героя, по сути, никак не меняется от столкновения с ним — и это убивает интерес к тому «внутреннему триллеру», в который вгоняет Энтони его болезнь. И становится совершенно безразлично, кто здесь настоящий, а кто кажущийся, кто деловая дама, а кто дневная сиделка, украдены часы или просто завалились куда-то.
Зеллер снял фильм-роль с большим количеством дорогостоящего, высококвалифицированного и не очень нужного персонала. Есть подозрение, что, если бы Хопкинсу просто дали сыграть этот текст одному в четырех пустых стенах, эффект был бы тот же. Но не будем же мы считать чужие деньги — это забота продюсеров, которые потратили на фильм $20 млн, а собрали пока что два (а «Отец» в мировом прокате с прошлого года). Впрочем, Энтони вполне способен принести Хопкинсу второй «Оскар», и тогда ситуация изменится.
В прокате с 15 апреля