На сцене «Мариинки-2» петербургская труппа представила программу современных одноактных балетов, включив в нее «Русские тупики-II» в постановке Максима Петрова, которые завершили конкурсную балетную программу «Золотой маски». Татьяна Кузнецова нашла фаворита среди хореографов-номинантов.
«Русские тупики-II» строятся на контрастах возраста и техники: молодежи и пенсионеров, нео- и деми-классики
Фото: Мариинский театр / Александр Нефф
«Русские тупики-II» строятся на контрастах возраста и техники: молодежи и пенсионеров, нео- и деми-классики
Фото: Мариинский театр / Александр Нефф
И без того скудный по причине пандемического сезона балетный конкурс «Золотой маски» чуть было не скукожился до трех названий. Причем интрига грозила умереть в зародыше, поскольку два из трех больших балетов-участников («Дон Кихот», много лет назад подвергнутый вивисекции Рудольфом Нуреевым и недавно поставленный Музтеатром Станиславского, а также классика советского драмбалета — «Бахчисарайский фонтан» Ростислава Захарова, на который замахнулась самарская труппа, не имея на то ни кадров, ни должных навыков) оказались явно неконкурентоспособны. Мариинский театр, снявший было с конкурса свои «Русские тупики-II» из-за болезни исполнителей, в конце концов все же спас афишу «Маски», введя новых артистов и пригласив в Петербург жюри.
Как конкурента «Жизели» Большого театра (отреставрированной и реконструированной Алексеем Ратманским со всей научной основательностью, из-за чего старинный балет поразительным образом ожил) «Русские тупики-II» рассматривать сложно. В спорте сказали бы: разные весовые категории. Произведение Максима Петрова — камерное во всех отношениях. Этот 25-минутный балет на четверых без декораций, с простыми, почти бытовыми костюмами (одна пара одета в синее, другая — в коричневое) идет под рояль. Аккомпанирует сам композитор — номинированная на «Маску» Настасья Хрущева, не без кокетства назвавшая свой опус «новой салонной музыкой» и на спектакле предварившая его ритмическим словесным анонсом — перечислением тем: от «русской тоски» и до «альтерированной субдоминанты».
«Субдоминанта» — для специалистов, а вот «салонность» явлена даже самым непритязательным слушателям: музыка «Тупиков» мелодичная, грустная, но тревожная, нервная, с обилием реприз, повторов и узнаваемых цитат. И оглушительно нежданными паузами, прерывающими ее «приятность» в самых чувствительных местах.
Хореограф идеально вжился в музыку, передав ее мнимую доступность и тайные модернистские игры. По жанру его балет — современный романс. Основную тему ведет молодая пара на чистейшем неоклассическом языке со всеми полагающимися пируэтами, арабесками и верхними поддержками (приставка «нео-» — из-за сбоев ритма, смещений оси поз и прочих мелких «нарушений» академического строя). Временами эта лексика напоминает молодого Ратманского с его любовью к открытым позам эффасе, поддержкам-проездам, переменам позиций в полуплие, внезапным синкопам эшаппе и застенчивым партерным рондам. Похоже, эти реминисценции не от нехватки собственных «слов»; они — балетные знаки, и Максим Петров пользуется ими так же, как Настасья Хрущева — ссылками на Петра Ильича. Молодые герои «Тупиков» инфантильны, как Золушка и Принц Ратманского, и беспокойны, как его пара из «Среднего дуэта».
Дебютанты Рената Шакирова и Василий Ткаченко — не слишком слаженная пара, что работает на сюжет, пронизывающий эту как бы абстрактную конструкцию. Объяснений с помощью жестов тут, естественно, нет (ну разве что юноша оттолкнет девушку или она оторвет его руки от талии), однако за всеми неоклассическими дуэтами, синхронами и вариациями внятно прочитывается история несчастливой и безысходной любви: простоватый влюбленный парень, понимающий, что его не любят, и его избранница, привыкшая к надежному плечу и не рискующая предпочесть одиночество. Движения, подобранные хореографом — ее гаргуйады и маленькие ронды, его ассамбле и вымученные заноски,— объясняют ситуацию надежнее мимической игры, которой по старобалетной привычке все-таки предаются молодые артисты.
В отличие от старшей пары — Елены Андросовой и Василия Щербакова (оба выдвинуты на «Маску» в частной номинации за лучшую роль), сохраняющих полную неподвижность лиц при яркой и точной экспрессивности пластики. Большую часть спектакля они пребывают на заднем плане — у скамейки, стоящей возле правой верхней кулисы. Встают, ложатся, ссорятся, обнимаются, играют «в ладушки» с пустотой и вдруг вскидываются в серии резких прыжков-ферме, ловких и цепких, как отточенная перебранка. Идеальная слаженность танца «старших» свидетельствует не только об артистическом опыте, это характеристика персонажей: двух немолодых людей, проживших вместе целую жизнь, понимающих друг друга без слов и уже не помнящих , была ли у них когда-то любовь и нужна ли она вообще.
Максим Петров, поставивший не просто умный, но и общедоступный балет, выдвинут на «Маску» как лучший хореограф и в этом сезоне явно заслуживает награды. Мариинский театр его уже наградил: в июле Максим Петров представит на сцене родного театра целый авторский вечер на музыку Стравинского — «Мавру», «Байку про лису...» и «Поцелуй феи».