2 апреля в Москве и в Петербурге открывается фестиваль документального кино «Артдокфест». О его программе и фильме открытия «Расторгуев» режиссера Евгении Останиной рассказывает Андрей Плахов.
«Расторгуев» открывает глаза не столько на творчество Александра Расторгуева, сколько на его внутренний мир
Фото: Artdocfest
«Расторгуев» открывает глаза не столько на творчество Александра Расторгуева, сколько на его внутренний мир
Фото: Artdocfest
«Артдокфест» представит публике селекцию из сотни документальных фильмов, не только российских, но также снятых за рубежом на русском языке. Поэтому фестиваль имеет статус международного, однако весь посвящен нашей стране, живущим в ней людям, ее истории и культуре, ее современности. Кино, которое здесь показывают, исключительно авторское, ставящее на документальном материале художественные задачи. Кино независимое, чаще всего снятое без господдержки и практически не имеющее проката. Кино неподцензурное, показать его вне статуса международного фестиваля часто проблематично. В нем реальные люди изъясняются на том русском языке (в значительной степени матерном), что и в жизни, а не на «птичьем», который вкладывают в уста придуманных персонажей сценаристы и режиссеры-игровики, работающие на кинотеатральную кассу.
На этом настоящем языке говорит и режиссер-документалист Александр Расторгуев, убитый три года назад в Центральноафриканской Республике, куда поехал снимать киноматериал о наемниках «группы Вагнера». Он не предполагал, что так скоро станет героем фильма своей жены Евгении Останиной и что она в качестве ключевой для понимания личности погибшего мужа выберет не самые известные его работы, такую как «Чистый четверг», а стоящую особняком, мало кем виденную картину «Родина». На фоне разрушенного, идущего на слом кинотеатра, который так и называется — «Родина», два закадровых героя — сам Расторгуев и его сценаристка Сусанна Баранжиева — говорят о том комплексе противоречивых чувств, что стоят за этим затертым словом. Интимные отношения любви-ненависти мучительны: «Я и есть моя родина, мой стыд, мое невежество… Не оставлю тебе ни дома, ни могилы, моя родина, я буду тобой». И Расторгуев действительно, как пушкинский пророк, лежал «в пустыне», оставив родине только свое кино — пронзительное, иногда жестокое, полное боли и сострадания. Кино, в котором реальность настолько спрессована и субъективно отжата, что кристаллизуется в мощный, сродни пушкинскому, поэтический символ.
В фильме много и другого материала, приоткрывающего сложный внутренний мир одного из самых значительных режиссеров наших дней. И когда Расторгуев высказывает резкое неприятие фильма Алексея Германа «Трудно быть богом», и когда со страстью фанатичного следователя погружается в криминальное болото русской глубинки, и когда оказывается объектом флирта со стороны Ксении Собчак и окружающего либерального лагеря — флирта, который оборачивается для него очередной серьезной травмой. Каждый такой эпизод, наполненный внутренней конфликтностью,— эскиз еще одного фильма, и наверняка нынешний — не последний о Расторгуеве.
Сегодняшний день преломляется в программе «Артдокфеста» многообразно. «Котлован» Андрея Грязева — еще один образ-символ родины, некогда открытый Андреем Платоновым и обогащенный новейшим историческим опытом. В котловане (совсем не символическом) тонут экскаваторы и с риском для жизни играют дети, из этого котлована (уже символического) пишут письма Путину одинокие старики, многодетные матери и обитатели аварийных домов. «Гаражане» Натальи Ефимкиной: в названии не игра с фонетикой, а новости словообразования. Гараж (а не город, и даже не дом или квартира) стал для миллионов граждан облюбованной средой обитания, заменяя и мастерскую, и спортзал, а главное, становясь местом, где можно спрятаться и от жены, и от телевизора, подумать о вечном. «Кунашир» Владимира Козлова — еще один символ остановившегося времени. Курильские острова, земля, которая ушла от одних и пришла к другим, не принеся счастья никому: ни туризма, ни культурной жизни, одно надувание щек на военных праздниках.
В отличие от Кунашира, «Артдокфест» и стоящий за ним массив гражданственного документального кинематографа все еще остаются непокоренным островом. На этой «ничейной» территории не объясняют, как опасно ездить в Грузию и почему Америка виновата в росте цен на коммуналку. Здесь пытаются увидеть и понять людей такими, какие они есть, не оставляя надежды на то, что они станут немного лучше.