«Он тиран и диктатор или герой-либертарианец, которым так хочет быть?»
Родион Чепель о своем байопике Павла Дурова и его герое
В документальном конкурсе ММКФ покажут байопик Павла Дурова, снятый для онлайн-кинотеатра Kion Родионом Чепелем («Листьев. Новый взгляд»), в прошлом журналистом-расследователем, основавшим вместе с Александром Уржановым и Игорем Садреевым компанию «Амурские волны» («Это реальная история», «Это Эдик»). «Дуров» — фильм, где короля в прямом смысле слова играет свита: сам герой появляется в кадре только в архивных видео, а члены его прошлой и особенно настоящей команды, которые согласились говорить на камеру, не спешат развеивать миф вокруг фигуры одного из самых успешных молодых IT-предпринимателей из России. О том, что стоит за этим мифом, Родион Чепель рассказал Константину Шавловскому
Павел Дуров был для меня такой загадочной и закрытой личностью, о которой хотелось побольше узнать. И мне казалось, что в этой истории я могу применить свое чутье журналиста-расследователя.
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Фильм о Павле Дурове — ваша идея или заказная работа?
Моя история отношений с Павлом Дуровым началась в 2013 году, когда начинался корпоративный конфликт внутри «ВКонтакте», который мы освещали в программе «Парфенов». Мы тогда первыми рассказали о том, что Павел собирается закончить свое участие в компании, уехать из страны и основать новый проект. Дуров отреагировал на это в своем стиле: прислал нам гифку со средним пальцем. Это, в общем, более или менее стандартное его поведение. И конечно, потом все отрицал. С тех пор я продолжал за ним наблюдать, и мне кажется, что он по многим параметрам очевидный герой для документального фильма. Но чтобы начать производство, нашей компании «Амурские волны» нужен был серьезный партнер, которым в итоге стал новый онлайн-кинотеатр Kion, недавно запущенный компанией «МТС Медиа».
Получается, у вас еще с 2013 года сохранились какие-то отношения?
Тогда коммуникация шла через Парфенова, поэтому теперь мы начинали общение с нуля и не понимали, насколько далеко продвинемся. Было понятно, что для того, чтобы сказать что-то новое, нам нужно получить какой-то доступ к команде Дурова, которая на данный момент практически непроницаема для внешних контактов.
Как вам удалось его получить?
Мы занимались «Дуровым» целый год, и в тот момент, когда стали общаться с нашими героями, были уже очень хорошо подготовлены. А еще, наверное, не последнюю роль сыграло то, что мы с Дуровым одногодки: он учился в СПбГУ на филфаке в то время, когда я учился там же на международных отношениях. Мы из одной среды, поэтому общались как люди с общим бэкграундом.
Поскольку вы с Дуровым одногодки, считаете ли вы его героем нашего с вами поколения?
Мне кажется, Дуров — фигура все-таки слишком исключительная. Проблемы нашего поколения, детей, выросших в 90-е, наверное, были немножко другими, а он где-то чуть вперед, а где-то чуть вбок смотрел. При этом, если посмотреть на его ядерную аудиторию, то большую ее часть составляют мужчины 30 плюс. То есть многие выбирают его в качестве своей ролевой модели. Может быть, потому, что он раньше всех стал производить так называемый ценностный контент и транслировать айтишный взгляд на мир, характерный для обитателей Силиконовой долины, заточенных под эффективность, которые пользуются всеми этими техниками осознанности, медитациями и так далее для того, чтобы лучше строить свои алгоритмы. Его поведение казалось слишком вызывающим, потому что оно было просто не похоже ни на кого в России. Он стал первым гиком-айтишником, до него таких типажей у нас не было. При этом он еще и пытался эту повестку навязывать. И наверное, его можно назвать героем нашего времени — не лицом поколения, а именно героем времени. Потому что он ставит правильные вопросы о том, как должны развиваться общественные институты и как должно быть устроено наше человеческое общежитие в будущем.
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Фото: пресс-служба онлайн-кинотеатра KION
Какой основной конфликт вы видели в судьбе вашего героя, когда начинали работу над фильмом?
Павел Дуров был для меня такой загадочной и закрытой личностью, о которой хотелось побольше узнать. И мне казалось, что в этой истории я могу применить свое чутье журналиста-расследователя. То есть то, чем я занимался последние годы,— развенчание мифов. Когда ты какое-то время этим занимаешься, начинаешь на все вокруг смотреть под этим углом: ага, вот человек, который многое скрывает, значит, есть что скрывать. Что там, какие имена попадаются? А, Мирилашвили — бандитские деньги! Значит, не все талантом построено, а есть в этой истории и то, к чему мы все так привыкли: обман, жадность, хитрость, стяжательство и так далее. В общем, мне хотелось вывести его на чистую воду. Но вместе с тем мне было понятно, что у Дурова все-таки исключительная жизненная траектория. Неоднозначная репутация в самом начале, связанная с тем, что пользователи «ВКонтакте» размещали нелицензионный продукт. Потом корпоративный конфликт и довольно агрессивное поглощение компании. И из всей этой истории, где были и визиты силовиков, и война компроматов, он вышел собственником новой компании, которую сделал международной. Это исключительный трек, и я, конечно, понимал, что Павел Дуров — личность по-своему героическая. Но мне казалось, что основной конфликт будет построен на том, что мы знаем его публичный образ, который он сам выстраивает, и не знаем его самого. Этот зазор и привлекал меня изначально.
Ваше представление о нем в итоге изменилось?
Да. Есть феномен фан-клуба Дурова, и я сам тоже попал под его очарование — невозможно отрицать, что оно существует. У меня было достаточно времени, чтобы проверить все свои подозрения и догадки и понять, что зазор между публичным образом и настоящим человеком незначителен. И для меня в какой-то момент он стал тем, кем хочет казаться. Но дальше начали возникать другие вопросы: насколько далеко он готов пойти для достижения своих целей? Где для него кончается его свобода и начинается свобода другого человека, особенно если этот человек мешает ему быть эффективным? То есть, условно говоря, он тиран и диктатор или герой-либертарианец, которым он так хочет быть?
Удалось ли вам в итоге узнать что-то новое о Павле Дурове?
Для нас было очень важным то, что второй человек в команде Павла Дурова Илья Перекопский согласился на интервью, которых он никогда не давал. И, в частности, рассказал, что происходит с компанией Дурова в последние годы — и о чем мы почти ничего не знаем. Мы же довольно неплохо знаем историю Дурова и его команды примерно до 2014-го, в том числе потому, что Николай Кононов в 2012 году выпустил свою книгу «Код Дурова». И мы очень мало знаем о том, что было после.
С чем связана такая закрытость?
Во многом с тем, что решения, которые команде приходится принимать, связаны с огромными суммами и большой ответственностью перед инвесторами. А деньги любят тишину.
Когда вышла книга «Код Дурова», продюсер Александр Роднянский купил права на ее экранизацию, но этот проект в итоге остался нереализованным. Как вам кажется, о чем бы мог быть этот фильм?
Мне кажется, что кинематограф сегодня все чаще обращает внимание на фигуру молодого эксцентричного миллиардера-айтишника, такого, как Дуров, или как Джек Дорси, который ходит с серьгой в носу и бородой на манер Германа Стерлигова. Вот, например, только что вышел «Майор Гром: Чумной Доктор», где вполне узнаваемы прототипы. Конфликт фильмов с такими героями не то чтобы слишком оригинальный: как далеко можно зайти в борьбе с системой и не будет ли борец с системой опасней, чем сама система? Не будет ли он большим злом? Эти вопросы, как мне кажется, описывают и макросюжет, который стоит за образом и судьбой Павла Дурова. Принесет ли он нам добро или только стремится удовлетворить свои собственные амбиции, не считаясь с нами?
У вас есть ответ на этот вопрос?
Нет, поэтому эта тема и продолжает быть мне интересной. А вот один из тех людей, с которыми я говорил не под запись, сказал мне, что, зная Павла, никогда не стал бы за него голосовать на выборах. Потому что он капиталист до мозга костей, и все, что он делает, он делает только для себя. А интересы пользователей важны ему постольку, поскольку ему важен рост числа пользователей его проектов.
Когда вы решили, что будете одним из героев-экспертов в собственном фильме?
Видимо, в тот момент, когда понял, что мне хочется рассказать больше, чем могут себе позволить наши герои. Последней каплей для меня стал одноклассник Павла, который на камеру отказался рассказывать о том, что Дуров в школе списывал, потому что поставил себе целью заработать медаль. Представляете, сколько всего люди боятся говорить про более чувствительные вещи? В этот момент я и решил, что мне нужно самому там появиться, чтобы просто назвать какие-то вещи своими именами.
Насколько я понимаю, Павел согласился с вами встретиться и ответить на ваши вопросы, но отказался от участия в фильме. Почему?
Он не видит смысла в публичном появлении.
Вы показывали ему монтаж?
Да, Павел видел фильм.
И показал вам средний палец, как Парфенову?
Нет, в этот раз разговор происходил по другой модели. Возможно, потому, что я сам предложил показать ему кино.
Вы наблюдали за тем, как он его смотрел? Он проявлял какие-то эмоции?
Любому человеку приятно вспомнить сражения прошлого. Павел не проявлял эмоций. Это то, что меня больше всего удивило в этом человеке,— контроль над эмоциями. Сложилось впечатление, что он руководствуется только логикой, и в этом его главная сила. Эмоции такие люди воспринимают — и об этом мне сложно говорить без дрожи в голосе — как атавизм.
Он сказал вам хоть что-то?
Павел поздравил нас с качественным продуктом.
Вы подчеркиваете, что он отказался говорить для фильма, сделанного для русскоязычной аудитории. Это действительно для него важно?
Русскоязычная аудитория составляет незначительную долю аудитории Telegram, и ровно в такой мере она и представляет для него интерес. То есть этот интерес — незначительный.
Как вам показалось, за историей эмиграции Павла Дурова стоят злость и обида или прагматика и холодный расчет?
Как мы постарались показать в фильме, это скорее его прагматическое решение — развивать глобальный проект в конкурентоспособной среде.
В фильме нет не только самого Дурова, но и его самого ближнего круга: родителей, брата.
Те, кто появляется у нас в кадре,— это буквально все люди из близкого и дальнего окружения Павла, кто был готов общаться с нами на камеру.
Фильм «Дуров» участвует в программе ММКФ. Как вы для себя определяете ту нишу, в которой вы работаете,— это кино или журналистика?
Если говорить о том, что мы делаем в компании «Амурские волны»,— то, как мне кажется, мы достаточно бодрым темпом движемся куда-то в сторону докуфикшен. Идеальный пример для меня — это «Уормвуд» Эррола Морриса, где есть постановочная и документальная части, которые отлично дополняют друг друга. Но что касается конкретно «Дурова», то маленькая и относительно незначительная постановочная часть в нем обусловлена тем, что основной объем и фокус этой работы пришелся на сбор данных и пробивание какой-то невидимой стены, которая ограждает Telegram от всего остального мира. На это ушли почти все наши силы. Да, фильм в итоге получился не на сто процентов таким, каким мы его себе представляли, когда начинали работу. Но он содержательно больше и весомей всего, что сделано на эту тему к сегодняшнему дню.
«Каро 11 Октябрь», 24 апреля, 18.10
Онлайн-кинотеатр Kion, с 25 апреля